Сделка (СИ) - Вилкс Энни

И все же вместо того, чтобы подчиниться, я повернула голову настолько, насколько могла, выворачивая шею, и встретилась с Дарисом взглядом. С шипением я выдохнула в его губы:

— Келлфер, возьми меня!

Мне хотелось, чтобы Дарис тут же убил, придушил меня, я ждала, что он вырвет мне горло, видит Свет, я была готова — лишь бы не продолжал. Но вместо этого мужчина с удовольствием заглянул мне в лицо и отчетливо проговорил:

— Забудь о нем, пока я касаюсь… — он провел пальцами по моим ключицам, а после — по груди, скрытой лишь тонкой тканью спального платья. — …тебя, думай только обо мне. Желай меня. Отдавайся мне страстно, шепчи мое имя, умоляй меня продолжать.

И снова прижал меня к двери.

Под его тяжестью я задрожала. Дарис почти не двигался и больше ничего не говорил, лишь целовал, оставляя горячие, жадные, кусающие поцелуи, каждый из которых продолжал гореть, будто пронзая меня. Я надеялась, что он спишет мое тяжелое дыхание на еще одну попытку вырваться, но Дариса было не провести. Я пыталась выдернуть кисти, но, будто распятая на этом проклятом дверном косяке, не могла двинуться с места, теперь уже пылая вся — изнутри и снаружи, отзываясь на каждое его движение и каждое дуновение воздуха на голой шее сзади. Я не заметила, когда Дарис успел разорвать на мне платье, но теперь его язык обводил позвонки, оставляя за собой сводящий с ума холодок. Не спеша, он опускался все ниже, вместе с тем отступая, и я выгибалась вслед за ним.

Это было лучше, чем все, что когда-либо случалось со мной, лучше чем то, чего я никогда не знала, лучше, чем то, что я никак не могла вспомнить.

Не ощущая больше его поцелуев, я в исступлении прижалась к двери грудью в отчаянном, животном жесте. Дарис продолжал все так же удерживать мои руки. Я попыталась расправить пальцы в его ладонях, но он не дал. Две точки соприкосновения и горящая спина — мне было этого мало. Я оглянулась, пытаясь понять, почему он медлит, и встретилась взглядом с его хищными глазами. Победная усмешка, искривлявшая его губы, была звериной, мне захотелось почувствовать ее вкус. Я снова потерлась о дверь грудью и животом, принимая правила игры. Будто отвечая на мои молчаливые призывы, Дарис вдруг оказался рядом: его колено резко, одним рывком, раздвинуло мои ноги сзади. Мой стон зазвучал чуть ли не громче, чем крик, и ему пришлось, наконец, отпустить и развернуть меня к себе — можно подумать, я могла что-нибудь сделать! — и закрыть мне рот поцелуем. Я впилась в ответ страстно, я ловила его язык своим, я вжималась в него всем телом, я просила бы его, если бы он дал мне воздуха… Голова блаженно кружилась. Мои ноги сами раскрывались ему навстречу. Дарис сделал несколько рывков коленом вверх, так, что я почти села на его бедро. Снизу вверх распространялась волна сводящего с ума тепла. Я задвигалась, не отдавая себе отчета в этом, и услышала его глубокий смех:

— Другое дело. Так и знал, что тебе будет приятно именно так!

И тут же, не давая мне опомниться, Дарис порвал на мне остатки платья, обнажая грудь. Перестав хвататься за его мускулистые плечи, я попыталась закрыть наготу руками, внезапно устыдившись. Дарис не дал мне этого: своим излюбленным жестом он обхватил мои запястья одной рукой и поднял их над головой, так, что я осталась совсем беззащитной. А вторая рука неспешно, но очень жадно начала исследовать мое тело. Он не гладил меня в этот раз. Теперь он сжимал мою грудь и давил на талию, ниже пупка, ниже…

Лицо его находилось совсем близко к моему. Сквозь подступающую волну я хотела попросить его остановиться, но шепнула лишь:

— Дарис, умоляю…

Он снова усмехнулся.

— О чем ты просишь меня?

— Не хочу, — соврала я, пытаясь вынырнуть из сладкой патоки возбуждения, но Дарис остановил меня:

— Не лги мне, что ты не хочешь, если на самом деле хочешь.

Это был приказ?

— Я не… — мне не удалось закончить фразу.

Дарис облизнул мою нижнюю губу и продолжил:

— Честность, Илиана. Скажи честно, чего ты жаждешь.

Его глубокий шепот отдавался во мне вибрацией.

— Чтобы ты взял меня сейчас же, — выдохнула я, теряя остатки контроля. — Сейчас! Прошу тебя!

Оставив еще одну дорожку поцелуев от подбородка, по центру шеи и к впадинке между ключицами, он припал ртом к моей груди. Я шумно втянула ртом воздух, содрогаясь всем телом. Он слегка пошевелил бедром, и я непроизвольно охнула, вызвав у него еще один смешок.

— Ну что ты? Куда ты торопишься? Так лучше?

Дарис начал приподнимать колено, и я заерзала на нем. Он запустил руку мне под подол и одним движением сорвал с меня уже превратившееся в лохмотья платье.

— Дарис! — закричала я, когда он приподнял меня на руках — теперь я не касалась его ноги.

— Я хочу показать тебе, каково это будет со мной, Илиана, — шепнул он мне, извивающейся, желающей, истекающей возбуждением, прежде, чем двинуться вперед. — Всегда со мной, всегда так хорошо. Каково это, когда каждое прикосновение приятно. Подумай, Илиана, так уж плоха ли такая судьба?

Я что-то промычала в ответ, кажется, снова умоляя его не останавливаться, и, прислушавшись, наконец, к моей мольбе, он ввел в меня пальцы. Все потонуло в этом ощущении — как он аккуратно и вместе с тем чувствительно растягивал меня изнутри. Позабыв остатки былого стыда, я начала насаживаться на его руку.

Все горело, мир горел, мое дыхание горело. Мне нужно было больше, глубже, сильнее, я жаждала его прикосновений там, куда не доставали и пальцы. Дарис рассматривал меня в упор.

И вдруг отпустил.

Я соскользнула спиной по гладкому дереву и села между Дарисом и дверью. Руки мои оказались свободны, а внутри образовалась ужасная, противоестественная, щемящая пустота. Мне так хотелось заполнить ее, что я потянулась к нему, уже переступившему пояс своих свободных брюк, но Дарис не дал мне прикоснуться. Кажется, я захныкала, а потом охнула, когда он поднял меня за талию, так легко, будто я ничего не весила, и, снова прижав к двери, вошел в меня одним сильным движением.

Больше я не хотела сопротивляться. Нарастающий темп, быстрые толчки внутрь и медленные движения назад… Я умоляла, я плакала, а Дарис только смеялся, и потом, когда я почти достигла пика, он вырвался из моего тела с рыком, прозвучавшим для меня музыкой.

— Почему?! — не сдержалась я.

— Тебе нельзя быть… — Его голос сбивался. — …беременной сейчас перед портальным…

Я схватила его руку и прижала к своему пустому, жаждущему лону, и, стоило ему шевельнуть пальцами, мир рухнул набок, а я изогнулась в наслаждении, какого никогда еще не испытывала. Краем уплывающего сознания я отметила, что и он скользнул по моему животу, взрываясь.

31.

Очнувшись от глубокой изнеможенной дремы, в тяжелой тишине и полутьме, я сразу поняла, что все еще лежу в кольце рук Дариса.

Атласные простыни холодили голую спину, а живот грела большая теплая ладонь. Благодаря артефакту в комнате было прохладно, так что то ли я сама натянула одеяло до самого подбородка, то ли обо мне решил позаботиться Дарис. Делая вид, что я все еще сплю, я попыталась ненавязчиво вывернуться, но он не убирал руки, как бы я ни пыталась перекатиться на бок. В голове назойливо вертелось выражение одного моего друга детства: «наложил лапу»: я чувствовала себя помеченной, собственностью.

Я даже не стеснялась своей наготы.

О пальцы мужчины хотелось тереться. Я снова истекала возбуждением, крепко сжимала ноги и молчала, не давая окрепнувшей Идж облокотиться на мускулистое плечо рядом.

Дарис спокойно и глубоко дышал — он был расслаблен и доволен, но мне сложно было сказать, спит он или бодрствует. Поэтому я продолжала прикидываться дремлющей: пока мой хозяин думал, что я его не слышу, он не стал бы мне приказывать.

Хотя зачем ему было зря сотрясать воздух? Я и так принадлежала ему. С того момента, как Дарис заставил меня принести клятву, я знала, что он возьмет меня, пусть и смогла продержаться достаточно долго. Только ради чего? Любовь Дариса была невероятной, даже от воспоминания о том, как он зажал меня между стеной и собой, мой пульс становился чаще. И все же я помнила, что была против, да и сейчас что-то внутри кричало мне бежать прочь из этой тесной комнатушки, хотя я не понимала, куда мне бежать и почему.