Выдыхая боль (СИ) - Соболевская Наталья

— Давай!

За какой-то час с небольшим превратилась в отъявленную фанатку бани. С наслаждением грела косточки до красной кожи, а после визжала от удовольствия, когда Олег меня из ведра обливал.

— Кир, всё, больше в парилку не пойдём, — заявил Горский, когда я с улицы заглянула в предбанник и застала его за собиранием мокрых полотенец и простыней.

— Как это не пойдём? — поджала губы, сама себе напоминая маленькую девочку, которой в покупке понравившегося зайца отказали.

— Вот так. Хватит. У тебя с непривычки ещё, чего доброго, голова заболит, да и жара уже нет, баня практически остыла.

— Ну последний разочек? — сложив ладони как при молитве, состроила жалобную мордашку. — И на мой вкус в парилке теперь температура самое то.

— Последний разочек был только что. Ставь чайник, а я тут пока уберусь.

Как так-то? Только вошла во вкус, и на тебе, всё… Хм…

— Я тебя вениками парила, а ты меня нет. Где справедливость?!

Олег с осуждением на меня покосился, но всё же бросил собирать полотенца.

— Ладно, три минуты и не больше. У нас ещё на повестке дня шашлык.

— Ура, — хлопнула в ладоши, нырнула в парилку, забралась на верхнюю полку, улеглась на живот и жду.

Прежде чем взять в руки веники, мужчина подвернул на мне простынь так, чтобы она только попу прикрывала и лишь после начал в прямом смысле надо мной колдовать.

Если Горский, когда его шлёпала, тихонько постанывал, то я вообще не стеснялась. Ну нет, стеснялась, конечно, но где-то глубоко в душе и выдавала громкие звуки, потому как не могла сдерживаться, уж очень было хорошо.

Кир, ты как? Живая? — склонившись надо мной, насмешливо поинтересовался мужчина.

Лежу на спине, голова набок, рука, что ближе к Олегу, безвольно свисает с полки, другая покоится на животе, ноги широко раскиданы и рот приоткрыт.

— Неа, мёртвая, но жутко довольная. Ещё бы кто дал прохладной водички умыться и сидячее положение помог принять, а то сама не в состоянии.

Олег меня и усадил, и в ковш воды зачерпнул.

— Лучше просто не бывает, — смахивая с лица лишнюю влагу, резюмировала я. — Предел блаженства

— Бывает и ещё как. Хочешь, докажу? — растягивая гласные больше обычного, предложил Горский и голову набок склонил, внешне он выглядит спокойным и невозмутимым, да только беснующиеся черти в глазах выдают, что это не так.

Рассудительная и осторожная часть меня во всё горло орала: «Вот прямо сейчас посылай его в лес и давай дёру из бани, пока сожалеть ещё не о чем», а другая часть та, что взбалмошная и шальная её перекрикивала: «Пусть доказывает! Вдруг опять ошеломит. Вспомни, ты и от бани поначалу отнекивалась».

Пока металась между, хочу удовольствий, но последствий боюсь, Горский за меня выбрал.

Мужчина поднял за лодыжку мою правую ногу, обхватил стопу обеими руками и начал большими пальцами растирать подошву.

Мать моя женщина….

Тысяча фейерверков в одно мгновение ослепительной вспышкой бабахнули в голове. Импульсы от ноги, как маленькие шустрые змейки расползались по всему телу, одновременно и бодря, и расслабляя, и доставляя сказочное наслаждение.

Уж не знаю, какие точки Олег там нажимал, но у меня, то руки дёргались, то кончики ушей шевелились, то слюна просилась изо рта наружу, неизменным оставалось только одно, я млела и блаженно улыбалась.

Помассировав каждый миллиметр стопы и все пальчики по отдельности, Олег переключился на икры. Ощущения всё так же неописуемо приятны, но теперь от тактильных манипуляций нега не растекается по всему телу, а скапливается в одном месте, и я чувствую томительную и нарастающую напряжённость в паху.

— Олег, — обратилась к мужчине, с целью попросить закончить массаж, но в горле пересохло, и умопомрачительные ощущения с мысли сбивали, так что удалось произнести только имя.

— М-м? — Олег как ни в чём не бывало вопросительно выгнул бровь, словно в упор не замечал, как я тяжело дышала, покраснела и напряглась. — Что такое? Сильно давлю? Вот так лучше? — массируя уже бедро, спросил он.

Какой там, в ответ даже промычать не получилось, вместо этого дёрнулась и закусила губу. От прикосновения мужских рук к бедру меня словно током ударило, а вся кровь перетекла в низ живота, и теперь давит, пульсирует, а ещё заставляет желать такое, о чём даже думать и то стыдно.

— Посмотри на меня, — Горский, приподняв мой подбородок, заглянул в глаза — Если захочешь, чтобы я остановился, просто скажешь «Нет».

Олег, не прерывая зрительный контакт, сбросил на пол, повязанное на бёдрах, полотенце, вплотную приблизился, резким движением распахнул на мне простынь и пристально жадными глазами разглядывал. Я же, как под гипнозом, сижу смирно, не сопротивляюсь, не пытаюсь прикрыться или протестовать, а только всё глубже и тяжелей дышу.

Мужчина большим пальцем провёл по моим губам, спустился ниже и уже обеими руками с силой сжал грудь, очертил по контуру бёдра и, взяв за колени, широко развёл ноги в стороны.

Да что со мной происходит, почему голова чумная и позволяю всё это с собой вытворять…?

— Олег, — практически простонала я. — Это не правильно.

Горский потянул за волосы вниз, отчего моя голова запрокинулась, и в миллиметре от моих губ хрипло прошептал:

— Ты же помнишь правило, тебе надо только произнести слово «Нет», и я сразу остановлюсь.

Быть может, и заставила себя выдавить это слово, но мужчина погрузил в меня палец, и началось что-то невероятное… Вцепившись в плечи Олега, я содрогалась, выгибалась и стонала, но когда доходила практически до пика наслаждения, он останавливался, давал передышку и после начинал заново.

— К чёрту это твоё слово «Нет», — зло прорычала я. — Говорю «Да».

— Как же я этого долго ждал, — победно с предвкушением выкрикнул Горский и с такой страстью припал к моим губам, что в одно мгновение перестала осознавать, где я, и кто я.

Глава 28

Да, наворотила дел — мама не горюй! Вот что получается, когда думаешь не головой, а тем местом, что чуть ниже спины. Причём в моём случае это не фигуральное выражение, а констатация факта. Ведь кто мной руководил, когда Горскому говорила «Да» – попа и её подружка, ближайшая соседка.

Если бы мы с Олегом впервые встретились только вчера, или пусть даже сегодня, вообще ни о чём не жалела, ну, возможно, только переживала, что парень после скорой близости потеряет ко мне интерес и больше даже не позвонит. Но мы с Горским, увы, в иной ситуации, у нас за плечами есть прошлое, и ничего хорошего в нём нет. Предательство Олега, мой брак с его родным дядей, взаимные оскорбления, да, боже мой, мы даже дрались.

Уже сейчас знаю, что буду вспоминать каждое мгновение близости с Горским до конца дней. Потому как ту безудержную страсть и в то же время нежнейшие ласки – забыть невозможно. Но будущего у нас с Олегом нет, и оттого так тоскливо, что хочется выть, а ещё продлить этот момент, когда мы уставшие, но жутко довольные, обнявшись, просто молча лежим. А ещё лучше, чтобы мир замер, и мы так провели вдвоём целую вечность.

Олег, что до этого расслаблено на мне просто лежал, ожил, ласково поцеловал в висок и, обдавая горячим воздухом ухо, что-то тихо-тихо шепчет, слов не разобрать, но это и не нужно, по тону понятно он говорит нежности.

Обхватив его шею руками и обвив ногами талию, прижала мужчину к себе ещё теснее и едва сдерживаю слёзы. Олег мне изменил, я не смогу ему доверять, а он никогда не забудет, что вышла замуж за Виктора. Наши отношения заранее обречены и это огромная нестерпимая боль…

— Есть кто живой? Хозяева! — с улицы донёсся мужской голос, и мы, не сговариваясь с Горским, друг на друга посмотрели.

— Ты ждёшь гостей? — с неприкрытой претензией поинтересовался Олег и глядит возмущённо.

— Нет, — мотнув головой, откровенно растерялась я. — Ко мне вообще никто не ходит.

Горский замер, словно поймал за хвост какую-то мысль и, осознав её, крепко зажмурился.