Танец волка - Александр Мазин

– Боги?

Будь Хальфдан представителем другой эпохи, он бы с ходу возразил: «А боги тут при чем? Это наши дела, людские».

Но Хальфдан родился в девятом веке от Рождества Христова и точно знал: боги всегда причем. А если они ни при чем, то, значит, ты что-то упустил. Тем более, он же конунг. Он уверен, что там, в Асгарде, за каждым его шагом следят и пометочки в картотеке делают: правильное деяние, неправильное деяние…

– Кажется мне, Хальфдан-конунг, что мой брат и твоя дочь не просто так встретились… – многозначительно изрек я. – Может, та самая, отдельно лежащая прядь, которую ты видел в вещем сне[32], и есть потомок моего брата и твоей дочери?

– Ты откуда можешь это знать? – рявкнул Хальфдан.

– Я не знаю, я лишь предполагаю, – был мой скромный ответ. – Знают же – боги. Вот их и следует спросить.

– Спросим! – свирепо пообещал Хальфдан. – Обязательно спросим! Но не у твоего брата!

– Почему ты так говоришь? – насторожился я.

– Потому что вряд ли мои люди станут брать его живьем! – осклабился конунг.

Ошибся конунг. Свартхёвди не убили.

Глава 32

Хольмганг на неравных условиях

Кажется, я понимаю, почему она его зацепила, эта Фрейдис. Невероятной жизненной силы девушка. Жизнь из нее буквально брызжет. А какая улыбка! Эти ямочки на щечках, это сияние глаз и блеск зубок… Ей-богу, сам бы влюбился, если бы мое сердце не было полностью оккупировано Гудрун. И как она держалась за его руку! По глазам видно: умрет, а не отдаст.

Уже не отдала один раз. Так мне сказали. Вцепилась в него, обвила, как плющ, не позволила ни драться, ни обезуметь…

И наверняка спасла, потому что с двумя десятками отборных хирдманов не справиться даже берсерку. Может, ему даже убить никого не удалось бы, ведь с ним не собирались рубиться. Здесь, в Вестфольде, знают, как надо обращаться с берсерками. Стрелы, метательное оружие…

Любовников захватили врасплох. Выследили сначала (своя ж земля, не чужая), выбрали подходящий момент и правильное место. Заняли удобную позицию – сверху. Да так, что сразу не подступиться. Будь ты хоть самый настоящий медведь, а вверх по каменной осыпи особо не побегаешь. Тем более под градом стрел и копий. Так, наверное, и планировали. Выскочит берсерк из укрытия, озвереет, полезет драться… И тут его – в сорок рук, дистанционно…

Так что спасла моего побратима пылкая Фрейдис. Обняла, вцепилась… И не решились хирдманы бить по дочери собственного конунга.

Уж как она их уговорила вообще Медвежонка не трогать, только Одину известно. Но уговорила именно она. Побратима я знаю: убивать он мастак, а вот вести переговоры с противником…

Короче, привезли их в Упплёнд вдвоем. И свободными. Условно свободными. Медвежонок поклялся Мьёлльниром, молотом Тора, и предками, что не окажет сопротивления, не попытается удрать и встанет на суд конунга один и без оружия.

И клятву такую дать тоже наверняка Фрейдис уговорила, потому что – страшная клятва.

Ну как прикажет конунг: убейте этого дана нехорошей смертью! А у дана даже оружия в руках нет, чтобы принять судьбу как подобает воину и – прямиком в Валхаллу!

«Ох и дорога ты моему брату, Фрейдис, дочь Хальфдана, если он ради тебя пошел на такое!»

Нет, он не боится. Смотрит гордо и дерзко. И Хальфдан тоже смотрит. То на него, то на дочь… Ух как смотрит! Аж бакенбарды топорщатся от перекатывающихся желваков. Стой я поближе, наверняка услышал бы зубовный скрежет.

Налюбовался. Перевел взгляд на нас с Лисом. На всю «бригаду поддержки». Да, немного нас по сравнению с воинством конунга. Но я заметил, как Красный Лис, поймав взгляд Хальфдана, ненароком поправил свою вывешенную наружу золотую бляху с вороном и лучником, которую любой викинг понимал однозначно: «Я – человек Ивара Рагнарсона».

Если кто забыл, напоминаем. Бабка за дедку, дедка за репку… И если бабка у нас господин Бескостный, то дедка – сам Рагнар. И уж если Рагнар возьмется, то надает по репе – мало не будет. Ищи компромисс, будущий конунг всех норегов! Ищи…

Уклонился конунг. Казнить нельзя помиловать. Или в данном случае ближе: «уволить нельзя трахать»?

– Пусть боги решают! – заявил он. – Только ты, Свартхёвди Сваресон, сам драться не будешь. Посторонний станет за тебя драться.

– Может быть, я? – немедленно предложил Красный Лис.

– Ты разве посторонний? – поднял бровь Хальфдан.

– Но ведь не родич же, – резонно возразил ирландец.

– Ты – не годишься! – отрезал конунг.

– Ладно, – не стал настаивать Лис. – А кто будет драться за тебя?

– Вот он! – Конунг, не раздумывая, указал на Игге Хитрого.

Для последнего это оказалось новостью. Но отказываться, понятное дело, Игге не стал. Понимал меру своей ответственности. Опять-таки, выиграет он хольмганг, глядишь, снова в ярлы выйдет.

– Ну… – Хальфдан Черный окинул своих приспешников и прочий народ, собравшийся на суд, – кто встанет за сёлундца?

Никто не рвался. Тоже понятно. Хороший воин без нужды драться не станет. А плохой – вообще не станет. Тем более против матерого викинга.

Черный задумался… Поглядел на меня… Я добродушно улыбнулся. Мол, всегда к вашим услугам. Но только уж если Красный Лис признан неподходящим, то я – однозначно мимо. Родственник.

– Пусть будет так, – наконец объявил Черный. – Кто встанет за вестфольдинга, получит от меня марку серебром. До поединка. А встать может любой, кроме тех, кто приплыл с тем, кто оскорбил мое гостеприимство подлым воровством!

– Отец! Свартхёвди меня не крал! Я сама с ним пошла! – подала голос Фрейдис.

Конунг поглядел на нее с неудовольствием. Девкам слова не давали. Но та не унималась:

– И в знак того, что я пошла с ним по доброй воле и боги на нашей стороне… Я сама готова встать за него на хольмганг!

Опаньки! Вот это вариант!

– Ты не можешь! – сердито отрезал папаша.

– Почему же? – подбоченилась девушка.

– Какая ж ты посторонняя!

Раздались смешки, которые тут же стихли под свирепым взглядом Хальфдана.

– И что же? – не сдавалась Фрейдис. – Ты сам сказал: любой, кто не приплыл со Свартхёвди! Да и марка серебром мне не помешает, – добавила она рассудительно.

Хальфдан раздумывал с минуту… Потом кивнул.

– Я сказал свое слово, – заявил он. – Ты глупей козы, если думаешь, что одолеешь Игге. Но будь по-твоему. До первой крови.

Я хотел возмутиться… Потому что был уверен: Хальфдан здорово преувеличил умственные способности дочери. Не успел.

Красный Лис и Далбает одновременно опустили мне руки на плечи и не дали шагнуть вперед и прокомментировать выбор заботливого папаши.

– Он же ее голыми руками прибьет! – зашипел я.

– Поглядим, – флегматично отозвался ирландский кормчий.

– Не лезь, Ульф, – подхватил Красный Лис. – Это хольмганг. Здесь боги решают, а не люди.

Угу, счас. Но вырываться я не стал. Смотрелось бы глупо. Да и что я могу изменить, когда конунг уже решил.

Как оказалось, я еще многого не знал о здешних судебных поединках.

– Бочка или веревка? – спросил Игге Хитрый у своего конунга.

Не понял.

– Яма, – ответил конунг.

Лицо разжалованного ярла выразило разочарование. Но он – кивнул.

И вскоре я увидел, каким образом здесь, в Норвегии, обеспечивают равноправие.

Сначала разметили круг. Вернее квадрат. По всем правилам. По-взрослому. Потом подогнали пару трэлей, которые прямо посреди боевого поля выкопали узкую яму где-то в метр глубиной. Тем временем Игге избавился от боевого железа, оставшись в одной нательной рубахе. Прямо скажем, не по погоде наряд.

Когда трэли закончили, Игге не без труда (тесная) влез в яму, и один из хирдманов вручил ему меч. Не его собственный, а короткий и широкий. Даже не меч, а тесак, скорее.

О! Фрейдис тоже разделась. До рубахи. Но закапывать ее не стали. И оружие ей вручили знатное. Еще одну рубаху. Но не торопитесь смеяться. В рубаху вложили камешек этак в полкило весом, по моей прикидке. А саму рубаху скрутили в тугой жгут приличной длины. Фрейдис взмахнула этим «инструментом» пару раз, и я понял, что, приложись этакая штуковина к голове Игге, и голове придется несладко.

Толпа вокруг собралась – человек триста как минимум. Большинство расположилось на склонах и крышах, потому что партер был полностью оккупирован самыми рослыми, воинами. Мне, впрочем, выделили местечко в первом ряду.

Я покосился на Медвежонка. Побратим по-прежнему был без оружия и в окружении бойцов конунга. Мрачный. Происходящее его не радовало. Но он дал клятву принять суд конунга – и терпел. Пока что можно было сказать: Черный обошелся с ним по-доброму. Мог бы и шкуру содрать. Хотя еще не вечер. Если по результатам поединка выяснится, что боги не на стороне Свартхёвди, он окажется полностью в воле Хальфдана. Вот ведь сволочь вестфольдская! Дочку за дана отдавать не захотел, а жизнью ее рискнуть – да пожалуйста!