Цена моей нелюбви. Я тебя верну (СИ) - Вера Шторм

Потому что внутри лежат мои ювелирные украшения. Из золота, серебра и бриллиантов. Те самые, которые когда-то я продала. Все. До единого.

Глава 25

— Фильм будем смотреть. Интересный такой…

Я включаю комп и ищу тот самый короткий видеоролик, который предоставил мне адвокат ранним утром. Специально не стал показывать на телефоне, чтобы все можно было увидеть крупным планом, дабы отец Дарины не сомневался, что разговаривает именно Давид. Что каждое признание — его собственное.

Нажав на запуск, поворачиваю ноутбук экраном к нему. Сам же наблюдаю за его реакцией. Да, я понимаю, что он болен, и, честно говоря, не горю желанием находиться здесь и показывать истинное лицо его сына. Но другого выхода мне не оставили.

Наследство, деньги этого человека ни мне, ни Дарине даром не сдались. Однако я хочу, чтобы дядя Юсуп убедился, что его дочь вообще не при делах. Ничего плохого она не делала. Я неоднократно говорил это и пытался доказать, но каждый раз Давид сочинял очередную сказку, в результате чего никто мне не верил. Ну и ладно. Как говорится, все тайное рано или поздно становится явным. Время расставляет все на свои места.

Думаю, хотя бы перед смертью этот человек должен узнать, какой зверь его сын. И да, возможно, отцу Дарины сегодня станет плохо. Я подготовился к любому исходу. Врачи уже стоят у двери палаты и ждут моего знака на случай, если вдруг что-то пойдет не так.

Но дядя Юсуп, к моему удивлению, спокойно смотрит видеоролик, сидя на кровати. Трёт ладонью лицо и больше никак не реагирует. Даже бровью не ведёт и не моргает.

А я не знаю, что и думать…

Он поднимает на меня глаза только тогда, когда голоса замолкают. Видео закончилось. Он может нажать на кнопку и запустить все заново, если до конца не поверил, однако отец Дарины этого не делает. Захлопывает крышку компа и пристально смотрит на меня.

Нужно признаться, выглядит дядя Юсуп действительно плохо. Похудел сильно, волос почти не осталось. А те, что есть, поседели полностью. Под глазами темные круги. Лишь руки, которыми он сжимает ноутбук и протягивает мне, говорят о том, как сильно он нервничает.

— Где Дарина? Где моя дочь, Альпарслан?

Дочь… А ещё недавно этот человек орал, что кроме Давида у него нет детей. Значит, мне не придется доказывать, что тот видеоролик — настоящий, а не постановка. Нет необходимости повторять все по кругу. Это уже хорошо.

Несмотря на мои утверждения… На то, что я упорно пытался достучаться до дяди Юсупа и его жены, говоря, что Дарина действительно ничего плохого не делала и что во всем, что с ней случилось, виноват только Давид и я, каждое мое слово проходило мимо их ушей. Потому что ублюдок играл настолько хорошо, что ему верили все на свете. Конечно, не без помощи Гейдаровой, будь она неладна. Лариса хорошо умеет капать на мозги. А Давид сразу же поддается, верит, как школьник. Не знаю, что обещала ему та тварь, но он почему-то ни капли в ней не сомневается и делает все, что она говорит.

Когда-то дядя Юсуп был на все сто процентов уверен, что я защищаю Дарину только из-за наследства. Давид убедил его, что я якобы обанкротился и сейчас как никогда нуждаюсь в деньгах. Выйди Дарина сухой из воды, и все наследство, которое получит она, станет моим. Таким образом я тоже поднимусь заново.

Бред, конечно. Но Давид настолько убедительно все подстроил, что ему верили все, кто только мог. Даже мой отец на какое-то мгновение засомневался во мне, подумал, что я потерял бизнес. Они с матерью в Англию улетели на несколько месяцев. Именно из-за тех слухов, что распространил Давид, вернулись, однако убедились, что ничего такого не случилось.

Но вот дядю Юсупа никаким образом не смогли переубедить. Даже мой отец — его старый друг. Кроме Давида, он никому не верил… Аж до сегодняшнего дня. До тех пор, пока не посмотрел видео. Он не хотел со мной видеться, пришлось идти по головам. Да, я начал угрожать больному человеку. И, если честно, ни капли не жалею. Все во благо.

— В моем доме, — отвечаю как есть, не видя смысла лгать. — Дарина и Каан.

— Каан? — спрашивает он севшим голосом, откидываясь на подушку. Ему тяжело сидеть несколько минут подряд. Врач предупреждал.

— Наш сын с Дариной. Ваш внук.

Дядя Юсуп резко выдыхает. Если честно, он вызывает жалость, хотя я был настроен категорически. Считал, что никогда не сжалюсь над этим человеком. Как и над Давидом. Но сейчас, глядя на его уставшее измученное лицо, понимаю, что опять облажался. Считал себя каменным, даже бесчувственным, однако это вовсе не так.

Впервые я убедился в этом, когда Дарины не стало рядом. Подыхал без нее. Было ощущение, что я потерял что-то ценное, самое важное. Впрочем, это ведь правда… Со временем думал, что привыкну, но, черт возьми, даже привычка ничего не изменила. Я с каждым днём всё лучше осознавал, что Дарина играла огромную роль в моей жизни, а я об этом даже не догадывался. Я будто стал зависимым от нее. Искал везде, видел за углом каждого здания в городе, хотел быть рядом. Но было слишком поздно…

Теперь, наблюдая за ней, который раз матерюсь в свой адрес. Не надо было ее отпускать. Не нужно было отталкивать, а следовало просто спрятать. Так, чтобы никто не нашел. Однако тогда все было куда серьезнее. Сильных врагов было слишком много. Следили за каждым моим шагом, прослушивали телефоны. Поэтому не сразу сообразил, как нужно поступить.

А если честно… Я впервые так сильно боялся за чью-то жизнь. А именно за жизнь Дарины. Боялся ее потерять. Выход, наверное, был, но возможности действовать аккуратно и осторожно — нет. Каждый мой шаг знали наперед.

— Она… захочет меня увидеть? Не простить, нет, просто увидеть…

Слова дяди Юсупа я еле разбираю. Он говорит настолько тихо и невнятно, что я с трудом его слышу и понимаю.

— Или хотя бы фотографию… Внука покажи, Альп.

Без раздумий тянусь к телефону, достаю его из кармана. Будь она неладна, моя жалость к этому человеку. После всех своих поступков он недостоин увидеть Дарину, а уж Каана — тем более. Но, сука, не могу не показать. Совесть не позволяет.

Нахожу снимок, который сделал ещё вчера вечером. Протягиваю мобильник. Отец Дарины смотрит так… Черт! Глаза его сверкать начинают.

— Альпарслан… уговори ее. Пожалуйста. —