Цена человека: Заложник чеченской войны - Ильяс Богатырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В. И.: Вас захватили 11 июня. А на следующий день вместе с Лечи Идиговым я вылетел в Грозный и был у министра внутренних дел Казбека Махашева. Он рассказал, что часа за два до твоего захвата беседовал с тобой. Вы говорили о твоем участии в освобождении четверых журналистов из «Радио России» и ИТАР-ТАСС.
И. Б.: Да, только все произошло не через два часа, а минут через сорок после беседы с Махашевым. Интересно, что он обо мне говорил?
В. И.: Все официальные лица Чечни, в том числе и Казбек, выражали недовольство твоим не санкционированным ими участием в освобождении Загнойко, Архипова, Мамулашвили и Зельцера.
Казбек Махашев на тебя зла не держал. Он сказал тогда, что политика политикой, но он считает тебя своим другом и сделает все для освобождения. И показал мне найденную в твоих вещах схему освобождения четверых журналистов.
И. Б.: Да, это схема Магомеда Талбоева.
В. И.: Было ли у тебя ощущение, что за вами следят? Мне Казбек Махашев также сказал, что ты отказался от его услуг по вашему размещению и обеспечению охраной.
И. Б.: Мы с Владиком Черняевым остановились у одного из близких к Шамилю Басаеву командиров – Асланбека Абдулхаджиева, живущего в здании МВД. Но Асланбек не гарантировал нашу безопасность. Тогда я попросил об этом командира роты охраны при МВД Чечни, и он тут же прислал нам бойца с автоматом. Один день – 10 июня – он нас сопровождал. Но водителя мы наняли случайного, так как старых знакомых я не нашел.
11 июня после беседы с Махашевым мы поехали за нашим охранником. Он живет на улице Ленина, напротив грозненской церкви, в девятиэтажке. Водитель знал, где живет охранник, и пошел за ним, а мы с Владом ждали в машине. Тут подъехали две бежевые «шестерки» без номеров. Я сразу все понял и крикнул Владу: «Выходи!»
В. И.: Зачем? Чтобы бежать?
И. В.: Надо было что-то делать. Шел двенадцатый час дня. Я заскочил в подъезд дома, бросился вверх по лестнице, чтобы спрятаться в какой-нибудь квартире.
За мной бежал человек с автоматом и кричал: «Ваши документы!» Я вынужден был остановиться, потому что он мог стрелять… Вижу, что внизу схватили Влада. Человек с автоматом приставил ствол к моей груди и еще вытащил пистолет.
Я спустился к машине и там попытался сопротивляться, чтобы привлечь внимание людей. Меня несколько раз ударили прикладом по голове, я упал, схватил за ногу одного из бандитов. Он закричал: «Отпусти ногу!» Меня били прикладом. Никто на помощь не пришел. Нас с Владом затащили в машину, завязали глаза полотенцами и повезли.
В. И.: В каком месте вас спрятали?
И. Б.: По времени и направлению движения я понимал, что мы отъехали километров двадцать от города. По-видимому, в район поселка Долинского.
Нас провели в дом. Развязали глаза. На книжной полке я увидел учебник природоведения за третий класс со штампом «Долинская средняя школа». Значит, я не ошибся.
Там мы были двое суток – с 11 по 13 июня. А потом нас с завязанными глазами вывезли.
Новым пристанищем стала яма два на два метра и два метра в глубину. Яма была накрыта трубами с припаянными металлическими листами, а стены обтянуты металлической сеткой. На земле несколько досок, грязный матрас. Из ямы нас не выпускали даже в туалет. Здесь мы просидели 16 дней – до 29 июня. Видимо, поблизости было болотистое место, потому что квакали лягушки.
Затем нас перевели в какой-то дом. Там было электричество. Сухо и тепло.
В. И.: Была ли возможность побега? Общались ли вы с теми, кто вас сторожил? Что это были за люди? Чем вас кормили?
И. Б.: Кормили рыбными консервами, иногда тушенкой, хлебом.
Был момент, когда на двое суток дали 13 огурцов и буханку хлеба. Чай приносили в большом китайском термосе. У меня мелькала мысль использовать его в качестве орудия для побега: дать им по голове и убежать. Но Влад меня не поддержал, мы даже слегка поссорились.
Охранников было четверо, дежурили они по двое в смену. Среди них были и наркоманы. Один – ему 30 лет, но выглядит на все 50 – любил после принятия очередной дозы заглянуть к нам пообщаться.
В. И.: Знали ли они, кого охраняют?
И. Б.: Знали, что мы журналисты из «Взгляда».
В. И.: Какие деньги они получали за вашу охрану? Нельзя ли было им предложить побольше, чтобы дали возможность бежать?
И. Б.: За две недели охраны им платили по $5000 каждому. Я предложил больше. Но мне ответили: «Зачем деньги, если не будет головы?»
…26 июля мы услышали шум и крики. Разрубив металлические завесы на окнах и выбив решетку, к нам ворвались вооруженные люди, одетые в турецкий камуфляж. Они нам кричали: «Мы – шестой отдел! Быстрее на улицу!» Во дворе стояли три милицейских уазика и иномарка с мигалкой. Мы обрадовались, думали, это освобождение.
Однако нас вывезли в Грозный, в район поселка Мичурина, и поместили в частный летний домик из трех комнат и кухни. Тут мы пробыли до 4 августа…
Похоже, нас постоянно перевозили с места на место, чтобы спрятать не столько от официальных силовых структур, сколько от конкурирующих банд.
А последнее наше пристанище – где-то в районе Горагорска. Туда нас вывезла первая банда, которая нас снова перехватила.
Пожилой человек, приносивший пищу, сочувствовал нам и жаловался на свою долю. Он говорил, что нас скоро освободят. Кормил он нас очень хорошо: три раза в день горячей пищей. За день до освобождения по просьбе Владика Черняева постирали всю нашу одежду.
В воскресенье – 17 августа – за нами пришли. Посадили в машину, заставили пригнуться. Проехали небольшое расстояние и пересадили в другую машину. В ней находились офицер из МВД Ингушетии и с ним еще люди.
В. И.: Ты собираешься продолжать чеченскую тему?
И. Б.: Не знаю. Я должен прийти в себя.
P. S. Я позвонил в Грозный нашему другу Арби Эльдарханову. Попросил забрать в прокуратуре Чеченской Республики видеокамеру, кассеты и личные вещи Ильяса и Влада. 21 августа они эти вещи получили.
«Новая газета», август 1997 г.Нож к горлу
На ОРТ впервые в России создают сеть телерепортеров-стрингеров
Сенсационные телерепортажи из самых что ни на есть горячих точек. 68 дней в заложниках в Чечне. Вывод на расстрел и угроза перерезать горло… Все это всего за три года выпало на долю специального корреспондента Дирекции информационных программ ОРТ Ильяса Богатырева.
За интересы Грузии – по морде!
– Ильяс, у вас репутация журналиста, который лезет в самое пекло. Не страшно?
– Волнуюсь и боюсь. Не верю тем, кто бьет себя в грудь, дескать, мне все нипочем. Хотя желание ехать снова неистребимо, страх перед неизвестностью остается. Трус не тот, кто боится, а кто не делает шаг.
– И что заставляет вас рисковать? Деньги?
– Естественно, заработать хочется, а лишний раз пощекотать нервы – нет. Но порой за монтажным столом, когда видишь хороший результат, готов за это профессиональное удовольствие сам заплатить. Это наслаждение никакие деньги не заменят.
– Оплата риска, полагаю, вполне достойная?
– Один японский оператор рассказал мне, что за неделю недавних съемок в Чернобыле заработал на всю оставшуюся жизнь. В Чечне телевизионщикам НТВ платило $200, а ОРТ и РТР – $100 в сутки.
– Может, если что, поможет страховка?
– Через год после начала войны в Чечне руководство «ВиД» выдало мне страховку с первым взносом в 270 000 рублей. Общая сумма проставлена не была. Я на страховку не надеялся и в ее условия даже не вникал.
– Были, знаю, ситуации, когда никакая страховка не выручит…
– Когда я ездил снимать коллег, захваченных в Чечне, меня часа два возили с завязанными глазами на разных машинах. Вдруг начали обыскивать и прямо говорят: «Найдем “жучок” (подслушивающее устройство. – Ю.П.) – горло перережем».
– Впервые так угрожали?
– Еще до Чечни, во время войны в Абхазии, поехали снимать грузинские села. И сразу попали в плен к местному отряду самообороны. У нас отобрали документы, фотоаппараты. Посадили в сарай. Вечером командир, полный такой грузин, вывел нас на улицу и поставил к стенке. Дальше «полководец» вынес приговор: «Нанесение превентивных телесных повреждений в целях защиты интересов Республики Грузия!» И заехал каждому по лицу.
– Так что летнее более чем двухмесячное заточение в Чечне было для вас не первым…
– Третьим. Я сделал репортаж о том, как Дудаев в кругу семьи встречал Новый год – он оказался для него последним. А 9 января произошел захват чеченскими боевиками больницы в Кизляре. Во «взглядовском» фильме «Новый год в Чечне» боевые действия в этом городе соседствовали с новогодним застольем Дудаева. Когда я вновь попал в Чечню, меня обвинили в злостной дискредитации президента Чечни и работе на ФСБ. Прямо заявили: «Ночь посидишь – утром расстреляем». Не спал всю ночь. Утром отпустили.
