Сказка про попаданца 2 (СИ) - Пантелей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расстались с братом Сулейманом утром, двадцать второго января 1539 года, на Центральном вокзале Тауантинсуйу. Красные ковровые дорожки, почётный караул, оркестр, братские объятия на прощание. Расстались, вполне довольные друг другом. Брат Сулейман был доволен, что впарил брату Интико никчёмный Магриб, а брат Интико-Савелий тем, что не пришлось причинять брату Сулейману душевную боль силами спецназа вице-императора Паскуаля де Андагойя в никчёмном Магрибе.
Недовольным остался только вице-император, имперский наместник Африки, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи и Хайнаня.
— Мы бы этот Магриб и бесплатно получили, Сын Солнца.
— Получили бы, конечно, но бесплатно — далеко не всегда хорошо, Паскуаль. Даже больше тебе скажу: бесплатно хорошо вообще никогда не бывает. Если ты не платишь деньгами, то всё равно платишь, но уже чем-то другим. В этом случае, мне пришлось бы заплатить своей совестью, которую я ценю намного дороже пяти корабликов, брат. Готовь своих головорезов к перебазированию на остров Сулавеси. С него начнём нести добро, справедливость и прочую благодать местным дикарям. Там у нас друзей, слава Создателю, нет, одни бандиты.
Двадцать третьего января, с того-же центрального вокзала, проводили вана-императора Чосона, махараджу-императора Тамилов и вице-императора, имперского наместника Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи. С Такаудзи-саном, по-родственному, прощались накануне вечером.
— Сулавеси, Ява, Суматра, именно в таком порядке, теми же методами, что и в Ямато. Все средства у тебя имеются. Паскуаль-сан поможет специалистами по особо деликатным методам воздействия. На островах нас должны любить всей душой, когда мы туда придём. Задание понятно, брат?
— Всё исполню в лучшем виде, божественный Сын Солнца.
Красная ковровая дорожка, почётный караул, оркестр, братские объятия, отправляющийся на запад поезд.
— Никак не могу привыкнуть, что Азия теперь запад.
— Привыкнешь ещё, — уверил Эль Чоло, — меня завтра не провожай. Жду тебя в Тиуанако к мартовскому равноденствию в 1540 году, Русо. До тех пор мы с тобой больше не увидимся. Ты уже научился двигаться в «дзене»?
— Учусь. Без резких движений уже получается. Ты выяснил, куда нас дальше отправят?
— Выясняю, Русо. Через год с небольшим всё узнаем. Для этого нам нужно быть вместе. Один приходи, или бери с собой тех, кого совсем не жалко. Кроме тебя, этого больше никто не переживёт.
Эль Чоло исчез двадцать четвёртого января 1539 года, исчез «по-английски», ни с кем не попрощавшись. Двадцать пятого, вечером, состоялась тридцатикилометровая лыжная гонка, по освещённой трассе в лесопарке дворцового комплекса Тауантинсуйу, в которой приняли участие: сам император; министр Внутренних дел Северной Инки, Гуасимара, граф Ванкувера; и министр Иностранных дел и Внешней торговли, Муиска-Атугата, герцог Ньюфаундленда. Двадцать шестого, днём, на льду озера Сен-Клер, прямо под окнами дворца «Domus Solis», прошёл финал первого Кубка Мира по хоккею с шайбой. Команда моряков, собранная из гвардейского экипажа императорской яхты «Посейдон», со счётом семь-шесть обыграла военных, команду Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования. Конечно, «Кубок Мира» пока слишком громкое название для турнира из четырёх команд, но других ведь нет, а значит всё правильно.
Двадцать восьмого, накануне отъезда четы Рюриковича-Тюдор, сели подвести итоги.
— Не хочется уезжать, — вздохнул Василий Третий, — скорее бы уж Иван в возраст вошёл, и тягло это на свои плечи взвалил. Хоть пожить по-человечески остаток лет…
— Оставайтесь, чего оттягивать-то? Война в Европе закончилась, тишь да гладь. Дорогу князь Бельский и без вас построит.
— Нельзя нам так, Интико. Без нас дорогу построят, ещё что-нибудь без нас сделают, а потом без нас привыкнут. Там не твоя Империя, где всё по закону, там только дай волю, в миг татями обернутся…
— Тебе виднее, — согласился с тестем Савелий.
— Война для османов закончилась, — заметила Мария Генриховна, — Сулейман, конечно, обещает мир не нарушать, но это слова, а кто знает, что у него на уме? Армия ведь у него огромная, если всех пересчитать, тысяч двести поди получится?
— Если пересчитать вообще всех, с ногаями, крымчаками, черкесами и городскими гарнизонами, то больше. Почти триста тысяч.
— Вот я и говорю. А у нас на всех сто пятьдесят. Тоже вместе с гарнизонами. Османы и оружие своё теперь делают. В большую силу Сулейман вошёл, от такого голова запросто закружиться может.
— Не успеет закружиться у него голова. Персы уже готовятся к большой войне. Им османы в восточных морях как кость в горле. Не о чем нам волноваться. Армия у нас вдвое меньше, но это не значит, что она слабее. В случае чего — найдём, чем удивить, не сомневайтесь. Продолжаем действовать по плану. Лет пять мира у нас точно есть, успеем все дороги и заводы достроить.
— А через пять лет — это уже Ивана забота будет, — заметил Василий Иванович, — сомнут османы персов, как думаешь?
— Сложно сказать. Силы у них примерно равны. У османов армия больше и опытнее, но численность и опыт дело наживное, зато персы теперь богаче.
— Сулейман выдающийся полководец, Франсуа в этом отношении был очень неплох, да и помогали мы ему постоянно, но всё в пустую. Султан его постоянно в дураках оставлял. Персов он раздавит за пару лет. — сделал ставку Генрих д’Альбре, — Может и мы по ним ударим? А то всё мимо нас проходит — и добыча, и слава…
— Где ты по ним можешь ударить, Генрих? — спросил Василий Третий.
— Да хоть бы и на Кавказе. Есть ведь там какие-то порты, вот оттуда и начну. Надоело мне дороги строить. Скучно это. Что скажете? Я с персами никаких договоров не заключал, в полном праве повоевать в своё удовольствие.
— Я против, против категорически. Эта не наша война, пусть мусульмане между собой выясняют, кто из них больше угоден Аллаху. Сами и без чьего-либо вмешательства. Если сильно свербит повоевать — добей Империю Мин. Самые вкусные куски там ещё не растащили.
— А какие куски там самые вкусные? — оживился король Западной Германии.
— Центральные районы ещё никто не грабил. Наньчан, Ханьян, Чанду, Кайфын и Сиань. Особенно Сиань, конечно. В Сиане императорская казна. Только там армию могут и полумиллионную собрать.
— Не страшно, — усмехнулся друг Энрике, — собрать полмиллиона крестьян —
