Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев

были расстрелы на полигонах — вопрос, требующий специального изучения. По имеющимся историческим данным, в разных местах было по-разному. Например, есть свидетельства, что на Бутовский полигон в Москве привозили живых граждан и расстреливали их на полигоне. А в Коммунарку (еще одно московское место массовых захоронений времен Большого террора), по всей видимости, привозили уже трупы, а расстрелы проходили в московских тюрьмах. Есть свидетельства, что в Свердловске расстрелы проводились во внутренней тюрьме УНКВД Свердловской области (располагавшейся ранее на улице Ленина, 17), а на 12-й километр Ново-Московского тракта привозились трупы, где их и захоранивали в общих рвах. Надеемся, что, когда историки получат возможность открыто работать с документами НКВД 1930-х годов, вопрос о процедуре расстрелов будет прояснен и для широкой общественности, — пишет член правления Международного общества Мемориал Сергей Кривенко. Он также предположил, что депутат Александр Колесников не хотел узнать правду о том, где и как расстреливали советских граждан, а в принципе подвергает сомнению факты, свидетельствующие о массовых расстрелах в сталинские времена. По его словам, все необходимые документы о каждом расстрелянном и похороненном на 12-м километре Московского тракта, хранятся в архиве УФСБ по Свердловской области. Из 19 тыс. 700 человек 88% реабилитированы, то есть не совершали тех преступлений, за которые они были расстреляны. Мемориальное кладбище 12-й км Московского тракта близ Екатеринбурга — это не только место захоронения граждан, расстрелянных в 1937–1938 годах. Это еще и место памяти о советском государственном политическом терроре, когда граждане репрессировались не за конкретные правонарушения, а фактически за их политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам, — пишет Кривенко. В связи с вышесказанным прошу вас подтвердить факт наличия в архиве возглавляемого вами Управления: документов УНКВД Свердловской области, относящихся к 1937–1938 гг. и свидетельствующих о массовых расстрелах советских граждан (акты о расстрелах, предписания на исполнение, протоколы внесудебных органов); списков расстрелянных и впоследствии реабилитированных граждан, на основании которых возведены плиты с фамилиями на мемориальном комплексе 12-й км Московского тракта; документов, подтверждающих захоронение в 1937–1938 гг. расстрелянных граждан на 12-м км Ново-Московского тракта, — говорится в обращении Мемориала в УФСБ. Споры о захоронении расстрелянных в Екатеринбурге появились из-за желания региональных властей построить биатлонный центр в районе 12-го километра Московского тракта. Некоторые городские депутаты выступают против этого, считая кощунственной стрельбу по мишеням там, где когда-то стреляли по людям. Впрочем, официальная экспертиза не нашла захоронений на месте предполагаемого строительства, и городская дума уже одобрила строительство спортивного центра на этом участке.»

Это фиаско, господа и правозащитники, и коммунизды-оппортунисты! «Впрочем, официальная экспертиза не нашла захоронений на месте предполагаемого строительства…». Вылезай, приехали!..

* * *

Кроме всего прочего, тут вот какой момент явно просматривается, когда мы читаем описания того, как производились расстрелы и захоронения: описания какие-то фантастически жуткие. Только представьте себе, маленького человечка с маленьким пистолетом в подвале, к нему тащат связанную жертву в пенсне, выстрел из маленького пистолета жертве в затылок, жертва падает на транспортер, его тело по ленте транспортера ползёт к окошку из расстрельного подвала и падает, уже безжизненное, в кузов грузовика. К маленькому человечку с маленьким пистолетом тащат следующую жертву… Фильм ужасов снимать можно. А история из иркутского «Мемориала», про Пивовариху, еще не самая фильмоужасная, еще погодите, будет еще хлеще.

Такое впечатление, что сочинитель насмотрелся в конце 80-х в видео-салоне фильмов ужасов, а потом под их впечатлением, дома, запершись в темной комнате описывал свои фантазии, сидя за столом, освещенным тусклым светом настольной лампы.

Причем, если бы даже кто-то хотел придумать более-менее реалистичное описание — не получилось бы. Обязательно вышел бы сценарий для ужастика, в любом случае. Ну невозможно иначе описать массовые расстрелы в мирное время граждан, не знавших, что их приговорили к расстрелу по секретному приговору секретного несудебного органа с его секретным составом в обстановке полной секретности, так, что об этих расстрелах стало известно только через полвека. Ради эксперимента, попробуйте сами сочинить что-нибудь более-менее реалистичное, даю вам гарантию — не получится.

Впрочем, человек со здоровой психикой и не будет страдать подобным сочинительством. Такое могут придумывать только люди с отклонениями. Вплоть до половых извращенцев. Меня можно было бы обвинить в клевете на деятелей «Мемориала», в котором эти извращенцы пригрелись, но — решение суда… Не будем забегать вперед, вас еще ждет продолжение истории с профессором Вангенгеймом.

Вопрос даже не в этих извращенцах, вопрос в другом. В архивах можно обнаружить всё, что угодно, хоть какие справки, списки и таблицы на самой что ни на есть старой бумаге. Но к ним же нужно приложить еще и массовые расстрелы в количествах, сопоставимых с потерями русской армии на австрийско-германском фронте за 4 года ПМВ, проведенные с такой секретностью, что 50 лет об этом неизвестно было. Даже Солженицыну. И тут ко всем научным сведениям из архивов обязательно придется прилагать описания технологий массовых расправ. А они вот такие, какие есть — на уровне извращенных фантазий. А по отдельности они существовать не могут. Ни жуткие описания расстрелов без наличия архивных документов, ни архивные документы без этих жутких расстрелов. Одно к другому обязательно прилагаться должно. Бумажки-то обязательно нужно подкреплять хоть какой-то жизненной, так сказать, фактурой. Хотя, наши историки пытаются нам с вами внушить — трупы не нужны, достаточно бумажек. Да-да, такая у нас новейшая история. Те, кто занимаются древностью, почему-то так не считают, им летописей о татарах недостаточно, они раскапывают старую Рязань, ищут подтверждение ига.

Так если посмотреть через призму этих извращенных описаний расстрелов 37-го года даже не на нашу историографию, а на личности самих историков, причастных к вопросу, личности эти могут выглядеть весьма и весьма подходящими для изучения медицинской наукой. Я даже не беру непрофессионалов, таких, к примеру, как Ю. Мухин, С. Кремлев, Е. Прудникова. Тех, я это серьезно заявляю, уже давно лечить нужно. Там явные психозы. Мухин сегодня занимается изучением загробной жизни, очевидно, что на почве страха смерти у него развился серьезный психоз. Кремлев сочинил дневники Берии в нескольких томах и у меня есть подозрение, что он настолько сбрендил, что сам верит в эти дневники. Прудникова — вы специально посмотрите записи интервью с ней о Л. П. Берии. Вы там видите нормальную женщину? Там же — религиозное исступление.

Возьмем профессионала, одного из самых известных исследователей истории периода Сталина, Ю. Н. Жукова. Он с такой убежденностью отстаивает свою идею о том, что Сталин хотел в 37-м году провести альтернативные выборы и что мечта Сталина только через