Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1 - В. Новиков

К этому-то Джоди Варнеру как-то под вечер в лавку и явился невзрачный пожилой человек, представился Эбом Сноупсом и сообщил, что желает арендовать ферму. Джоди не возражал, о чем пожалел, когда узнал, что за Сноупсом числится, хотя никто и не мог этого доказать, несколько сожженных сараев, — таким образом он вымещал обиду на почему-либо не угодивших ему хозяев. Об этом Джоди рассказал В. К. Рэтлиф, разъездной торговец швейными машинками, в своей бричке беспрестанно колесивший по всей округе и потому обладавший массой ценных сведений, благодаря которым да еще своей всеми признанной проницательности, помимо основного товара, небезуспешно приторговывал скотом, землей и всяким скарбом. Не желая терпеть ущерба, Джоди стал предлагать разные уступки и в результате вынужден был взять сына старого Сноупса, Флема, приказчиком в свою лавку, чем было положено начало победоносному нашествию Сноупсов на Французову Балку, Йокнапатофу, а затем и на Джефферсон. Победоносному и неостановимому в силу того, что Сноупсы были людьми особенной породы — все они, за редчайшим исключением, отличались беспредельной жадностью, крепкой хваткой, упорством, а также отсутствием некоторых качеств, казалось бы, неотъемлемо присущих человеческой природе; вдобавок Сноупсов было очень много, и стоило одному из них подняться чуть выше по общественной лестнице, как на освободившемся месте оказывался очередной Сноупс, который, в свою очередь, тянул за собой все новых и новых родичей.

Очень скоро со стороны уже не понять было, кто — Сноупс или Варнер — являлся подлинным хозяином лавки, а еще чуть позже в руках Флема каким-то образом оказалась кузница Варнеров, и в ней тут же обосновались двое Сноупсов, Эк и А. О. Прошло еще немного времени, и Флем перебрался со съемной квартиры в Варнеров дом.

Младшей дочери Билла Варнера к той поре еще не исполнилось и тринадцати, но при этом Юла менее всего походила на угловатую девочку-подростка, — со своим совершенством форм и изобилием плоти она могла бы быть достойной участницей дионисийских шествий, впрочем, заставить ее шествовать куда-либо было задачей непосильной никому, ибо росла она неисправимой, беспредельной лентяйкой, как если бы не только не была причастна к окружающему миру, но обитала в самодостаточном вневременном одиночестве существа, изначально познавшего всю возможную мудрость. Когда Юле исполнилось восемь, Джоди настоял, чтобы она пошла в школу, но для этого ему пришлось на занятия и с занятий возить сестру на своей лошади, без чего, как он скоро понял, все равно нельзя было бы обойтись, поскольку не нее, восьмилетнюю, уже вовсю все, как один, пялились бездельники, коротавшие дни на террасе Варнеровой лавки. Доучиться Юле было не суждено — в один прекрасный день учитель Лэбоув исчез из школы и из Французовой Балки. Лэбоув пошел в учителя только ради возможности оплачивать учебу в университете, но по окончании ее остался в школе, околдованный волоокой Юноной, одновременно предельно непристойной и неприкосновенной, хотя и отчетливо понимал, что рано или поздно что-то произойдет, что он будет разбит и уничтожен. Так и случилось: оказавшись после уроков наедине с Юлой, он набросился на нее, до боли сжал в объятиях, но та молча и решительно высвободилась, облила его презрением и спокойно вышла на улицу, гдеее поджидал брат. Даже убедившись, что Юла ничего не сказала Джоди, Лэбоув немедля бежал прочь, и с тех пор его никто никогда не видел.

Как осы вокруг спелого персика, вокруг Юлы беспрестанно вились сначала — когда ей исполнилось четырнадцать — пятнадцати-семнад-цатилетние юнцы, на следующий год — уже почти взрослые мужчины лет восемнадцати — двадцати; на семнадцатом же году жизни Юлы настал черед самостоятельных людей с собственными рысаками и пролетками. Из них она, пожалуй, выделяла молодого плантатора Хоука Маккэрона, за что деревенские обожатели Юлы попытались было проучить его и как-то в пустынном месте остановили пролетку, в которой Маккэрон вез ее домой с танцев, но он отбился от целой их шайки, и той же ночью за сломанную в драке руку Юла принесла в дар своему рыцарю то, чего при всем желании не могла подарить больше никому. Три месяца спустя все пролетки, в том числе и Маккэронова, как одна, бесследно пропали из окрестностей Французовой Балки, а еще через несколько дней Билл Варнер повез дочь и своего приказчика в Джефферсон, где быстро оформил брак Юлы и Флема Сноупса, а также выправил на имя последнего дарственную на усадьбу Старого Француза. Сразу после этого молодые отправились в Техас. У идиота Айка Сноупса, двоюродного братца Флема, была своя волоокая Юнона — корова Минка Сноупса, которую Билл Варнер присудил фермеру Хьюстону за то, что Минк позволял ей из месяца в месяц пастись на Хьюстоновом выгоне. Хьюстон всякий раз прогонял влюбленного от его пассии, и Айк увел корову, так как и идиоту свойственно стремление к счастью, но беглецов вернули и разлучили. Видя, однако, как страдает обиженный Богом Айк, Рэтлиф уговорил Хьюстона отдать корову Айку, и их обоих поселили в стойле при постоялом дворе миссис Литтлджон, для которой Айк делал кое-какую грязную работу по хозяйству. Но из этого стал извлекать выгоду новый Сноупс, Лэмп, занявший после отъезда Флема место приказчика в лавке — он выломал доску в задней стенке стойла и за умеренную плату допускал соседних фермеров полюбоваться совместной жизнью Айка и его необычной подруги. Рэтлифу всегда было дорого человеческое достоинство, и он решил прекратить глумление над идиотом, для чего подсказал двум оставшимся заинтересованным Сноупсам — Эку и А. О. — якобы старый способ избавить родича от противоестественной страсти: надо было накормить Айка мясом этой самой коровы, но для этого ее сперва следовало выкупить, и Сноупсы скрепя сердце скинулись, причем А. О., настоящий Сноупс, безбожно обставил Эка — Сноупса, как потом выяснилось, не совсем настоящего.

Сделка эта стала не единственным продолжением истории с коровой, так как Минк Сноупс, единственный из клана не обладавший умением заработать денег, но при этом, возможно, самый упорный и ожесточенный из всех Сноупсов, не мог простить Хьюстону завладения скотиной. В один прекрасный день он взял ружье и на лесной тропе уложил Хьюстона выстрелом в грудь. Труп Минк спрятал в сгнившей изнутри колоде и поначалу думал, что ему нечего опасаться, поскольку Хьюстон был совершенно одинок — его молодая жена трагически и нелепо погибла. Но оставалась еще собака, которая стала ночи напролет душераздирающе выть у места, где было спрятано тело хозяина. А к тому же жена Минка, сразу догадавшись о случившемся, ушла в поселок и там уверяла всех, что Минк ни в чем не виновен, чем, разумеется, возбудила подозрения шерифа.

Несколько дней Минк сидел у себя на ферме в ожидании денег на побег, но Лэмп, на которого он надеялся, не давал о себе знать, и тогда Минк отправился в поселок. Родич был крайне удивлен, что Минк еще не бежал, — в день исчезновения Хьюстона Лэмп видел в бумажнике фермера, по крайней мере, полсотни долларов и пребывал в уверенности, что Минк воспользовался этими деньгами, чтобы убраться подальше. Осознав, что деньги все еще в кармане покойника, Лэмп пожелал вступить в долю с родичем и отправился с ним на ферму, но там Минк связал его, а сам пошел в лес, с огромным трудом извлек Хьюстона из колоды и отнес в реку. Но когда он вернулся за отвалившейся рукой трупа, у колоды его уже ждал шериф с помощниками. В Джефферсонской тюрьме Минк повторял и повторял, что все он сделал правильно, вот только, к сожалению, Хьюстон стал разваливаться…

В конце зимы на Французову Балку возвратилась Юла с младенцем, выглядевшим старше предполагаемого возраста. Флема же все не было, — как все думали, он не хотел тратиться на вызволение Минка и пережидал, пока все с ним будет кончено. Но еще до суда он объявился, и не один, а с каким-то техасцем и табуном пестрых необъезженных техасских лошадок. Весть о возможности сделать дешевую покупку мигом облетела всю округу, и уже на следующий день техасец начал торги. Скоро дело было кончено, техасец получил деньги и был таков, а все лошади в загоне имели своих хозяев, которым, правда, предстояло самим отловить и обкатать вновь приобретенную собственность. Стоило, однако, фермеру войти в загон, как лошади бросились из него, и в итоге все кончилось несколькими увечьями, ни одну же из лошадей так и не удалось поймать, и они долго еще сами по себе разгуливали по окрестным холмам. Флем здорово нажился, но на все претензии отвечал, что товар не его, а техасца. Все были убеждены, что это неправда, но доказать так никто ничего и не смог.

Доказана была только вина Минка, в дело которого Флем не вмешался, и судьи в Джефферсоне присудили его к пожизненной каторге. Последнее же деяние Флема Сноупса во Французовой Балке, позволившее ему покинуть это место и перебраться в Джефферсон, замечательно тем, что на сей раз ему удалось провести самого В. К. Рэтлифа. Дело в том, что между фермерами издавна жила уверенность, что бывшие хозяева усадьбы Старого Француза перед приходом северян зарыли в саду несметные сокровища. И вот Рэтлиф с Буркрайтом и Генри Армстидом, местными фермерами, прознали, что кто-то снова ночь за ночью роется в усадебном саду. В первый же раз, когда они сами попытали счастья, каждому из троих попалось по мешочку с двадцатью пятью полновесными серебряными долларами. Желая избавиться от конкурентов, товарищи прямо на следующий день уломали Флема продать им усадьбу — Рэтлифу это стоило пая в джефферсонском ресторанчике, Армстиду закладной на ферму, Буркрайт расплатился наличными. Уже через пару дней, однако, стало понятно, что копал в саду сам Флем и деньги подбросил он же, — среди монет не оказалось ни одной, отчеканенной до войны. Рэтлиф с Буркрайтом сразу плюнули на это дело, Армстид же совершенно ополоумел и продолжал день за днем рыть глубоченные ямы. Флем Сноупс по пути в Джефферсон заглянул полюбоваться на него за этим занятием,