Предсказанному - верить - Сергей Бадей

Райену уже нравилось. Он выскочил из ямы, откуда только прыть взялась, и бросился дальше по полосе. Карвин, хихикая, припустил следом.

— Психология, однако, — философски, наблюдая за этой парочкой, заметил я. Обернулся на строй парней, которые уже стояли у старта, и решил быть сегодня добрым.

— Отставить! Занимайтесь своими делами.

Все готово к дальней дороге. Западные рубежи Тарога — это цепь крепостей с гарнизонами. За этой цепью располагалась очень интересная страна — Сагар-Карат. Управлял этой интересной страной, не менее интересный орган, под названием — каганат. Во главе стоял главный каган Курутук След Коня. Что это был за след, оставалось только догадываться. Население состояло из многих племен, которым просто не сиделось на месте. Они постоянно бродили по своей стране, в поисках пастбищ. Иногда пути племен пересекались, и тогда население предавалось второй излюбленной игре, под названием — война.

Бонусы в этих забавах были различного достоинства. Как-то: украсть одного (а лучше много) чужих коней, похитить одну (а лучше много) чужих женщин и детей, ограбить одно (а лучше все) вражеское стойбище.

Но и минусов хватало. Дело в том, что противостоящие руководствовались такими же целями. Так что немудрено было попасть под горячую руку и лишиться самому головы, или какого-нибудь не менее важного органа.

Так вот цепь крепостей определяла, предположительно, границу между этими странами. Но вот беда. Каганат страдал склерозом. Он постоянно забывал, где находится граница. На такую мелочь, как какая-то там цепочка крепостей, обычно, внимания не обращалось. И целыми отрядами совершались набеги на территорию соседнего Тарога.

Тогда приходилось прибегать к более действенным способам напоминания. Средства были, конечно, несколько радикальны. Тут уж, ничего не поделаешь. В дело вступали регулярные войска и, главный козырь в таких спорах, тяжелая кавалерия.

Вторгшиеся на нашу территорию, спешно отсюда исторгались. Направлялась гневная нота в каганат. Оттуда, как всегда в подобных случаях, следовали велеречивые извинения и экзотический подарок в виде отрубленной головы того, кто якобы допустил подобное недоразумение.

Была еще одна существенная деталь. Сагар-Карат располагался как раз между Тарогом и Ковыльной Степью. В Ковыльной Степи царили такие же порядки, как в Сагар-Карате. Но было одно существенное отличие. Основное население представляли орки. Людей там не было. Ну съели людей, причем, буквально. Естественно, орки с большим аппетитом поглядывали на Сагар-Карат. А Сагар-Каратцы поглядывали на Ковыльную Степь. Причем, с не меньшим аппетитом. Уж и не знаю, что там происходило, на тех границах. Да и не хочу знать, как-то. Но то, что оркам ни разу не удавалось пройти через Сагар-Карат насквозь — это факт.

Так вот. Как уже говорилось, цепь крепостей была чем-то вроде форпостов на пути лихих ребят из Сагар-Карата. В виду постоянной угрозы, гарнизоны должны были бдеть. Но раз за разом, набеги прорывались на территорию королевства. И вот военные чины задумались. Либо гарнизоны бдят недостаточно бдительно, либо есть что-то, что мешает им пресекать подобные вылазки. Инспекции недостатков в бдительности не выявляли. Да и причин мешающих, тоже обнаружить не удалось.

Вот тут-то и пришла гениальная мысль, проинспектировать негласно. А что? Отряд королевской стражи, развозящий очередные распоряжения по крепостям, не вызовет никаких подозрений. Отряд — потому, что места не спокойные. Одиночке тут делать нечего.

Таким образом, убивалось, причем, на повал, два зайца. Проверялся наш спецназ и проводилась инспекция состояния гарнизонов. Вот Райен и должен был все осмотреть и доложить свои наблюдения (не выводы!) начальству. Выводы начальство будет делать уже само.

И вот, в назначенный день и час. Наш отряд стоит в полной готовности. Командир отряда — Растор ад Сируш. Командир первого десятка — Трантон ад Поэрто. Командир второго — ваш покорный слуга. Конечно, не очень-то покорный, но это уже детали. Райен входит в мой десяток. Естественно, он еще не очень соответствует моему представлению о том, как должен выглядеть мой боец. Ну, чего добьешься за те несколько дней, что были в моем распоряжении? Хоть похож, и то хлеб! А домордуем уже в пути.

Норрис подо мной нетерпеливо всхрапнул. Ничего, дружище! Я ласково похлопал своего коня. Прорвемся!

Глава 24

Ну, что за невезение! Я уж было расслабился. А тут снова эти сны! На этот раз уж очень неприятный сон, к тому же!

Я в каком-то застенке. Руки и ноги прочно привязаны к чему-то, напоминающему дыбу. Передо мной стоит давешний охламон, хорошо знакомый мне по предыдущим снам. Поймаю наяву, голову откручу сразу! Уж очень он мне надоел. И вот этот, в черно-красных одеяниях, изо всех сил пытается вонзить мне в живот какую-то гадость, типа копья. Наконечник этого, с позволения сказать, копья светится кроваво-красным цветом. Проткнуть меня, почему-то, не получается, но боль дикая. Я так и не понял, чего ему от меня было нужно? Помнится, чего-то он от меня требовал. А я ему отвечал, в присущей мне манере, само собой. Что-то я ему обещал и сулил. Не долгую и счастливую жизнь, как вы, конечно же, понимаете….

Я резко сел, оглядываясь по сторонам и приходя в себя после этого кошмара. Мирно потрескивал походный костерок. Рядом сидел один из несущих караул бойцов — Дравин. Второй, Михась, как раз совершал обход нашего лагеря.

Дравин обеспокоенно смотрел на меня.

— Что, шумел? — спросил я его.

— Да не так, чтобы очень, — пожал Дравин плечами. — Дергался и постанывал. Что-то плохое снилось?

— Да уж! — вздохнул я. — От радостного обычно не стонут, хотя, тоже могут дергаться, но уже ритмично.

— Гы! — оценил мой юмор Дравин.

Я коснулся живота, и только большим усилием воли удержался от стона. А ведь болит, зараза, да так, как будто это все происходило на самом деле.

Я расстегнул камзол и, при свете костра, попытался рассмотреть, что же там так болело.

— Ого! Где и когда тебя так угораздило? — поинтересовался Дравин, тоже увидев красные пятна по всему животу.

— Где и когда — это уже второй вопрос, — хмыкнул я, рассматривая эти художества. — Меня больше интересует тот, кто это сделал. Когда я с ним встречусь, у нас состоится долгая и содержательная беседа. Причем, я, почему-то, в этом уверен, последняя в его жизни.

— Я, так вообще, удивляюсь, как он жив остался, после этого? — покачал головой Дравин. — Ты же, обычно, сразу рассчитываешься. Что, какой-то придворный?

— Да нет, — поморщился я. — Просто достать я его в тот момент не мог.