Голодные игры: Из пепла (СИ) - Яна Ясинская

***

О, это чудесное ощущение надёжного плеча рядом с тобой. Охотимся молча. «Переговариваясь» по привычке лишь взглядами и жестами. Уже через пару часов у нас три индюшки, два кролика и одна куропатка.  На рыбалку не идём. В холодную воду я из-за беременности заходить не отваживаюсь (не дай Бог застужу в воде ноги и заболею, муж тогда точно с ума сойдёт от беспокойства). Солнце уже в зените, когда мы с Гейлом, довольные и весёлые, возвращаемся с добычей на нашу опушку.

- Пит будет рад крольчатине, - говорю я, пряча кролика в мешок. – Он у меня любит рагу из неё.

- «Он у меня», - задумчиво повторяет Гейл, невесело усмехается. – Когда ты успела влюбиться в Мелларка, Китнисс? Ты же его не помнишь.

Беззаботно пожимаю плечами.

- У меня было полгода, чтобы, как следует его заново узнать. К тому же у нас дети… - смеюсь, - их тоже нельзя со счетов сбрасывать. Они сближают.

Гейл бросает взгляд на мой живот, который я с утра пыталась прикрыть вязанной накидкой.

- Ты помнишь, что раньше категорически не хотела детей?

- Да.

- Почему ты изменила своё решение?

- Больше нет "Голодных игр". К тому же, муж очень хотел детей.

Гейл хмуриться.

- Так это Мелларк тебя заставил рожать?

Смеюсь.

- Гейл, ты прекрасно знаешь, что меня трудно заставить сделать что-либо против воли. Насколько я знаю, решение родить детей принимала я сама.

- И этих тоже, - Гейл кивает в сторону моего живота. – Мелларк сказал, ты носишь двойню.

В голосе Гейла проскальзывают непонятные мне нотки ревности.

- Этих в особенности, - довольно жёстко отвечаю я.

- Но ты забеременела, когда уже не помнила его, - упрямо гнёт свою линию Гейл.

Признаться, этот разговор меня начинает раздражать. Какое Гейлу дело, с кем я делю постель? В конце концов, его не было в моей жизни двадцать лет. Срок не маленький! Я же не спрашиваю, кто все эти годы согревал в постели его? Да мне это и не интересно. Своих проблем в жизни хватает.

- И что? Это не меняет дело. Пит всё равно мой муж. Если тебе это так интересно знать, я сама легла к нему в постель. У нас всё равно семья. Я предпочитаю, чтобы мой муж спал со мной, а не с другими женщинами.

Мне уже изрядно поднадоели эти хождения вокруг да около наболевшей темы.

- Гейл, честно, я не понимаю, что ты имеешь против Пита? Он добрый, хороший, замечательный парень! Я искренне считаю, что мне очень повезло, что я оказалась за ним замужем. Что именно он, а никто другой, отец моих детей.

- «Никто другой»? - насмешливо, с горечью переспрашивает Гейл. – Например, не я?

В упор смотрю на старого друга. Мне совсем не нравится его тон. Да я просто не узнаю Гейла!

- Гейл, я не понимаю твоих претензий ко мне. Мы с тобой никогда не были парой. Да, Пит рассказывал, что мы несколько раз целовались, но…

- Он даже это тебе рассказывал?! – Гейл заметно поражён. – Похоже, самоуверенности твоему мужу, как обычно, не занимать.

- Почему ты говоришь о Пите в таком тоне? – хмурюсь я.

- Потому что ты совсем не знаешь Пита Мелларка! – безапелляционно выдаёт мне заметно разозлившийся Гейл. – Мне неприятно видеть, как он пудрит тебе мозги! Строит из себя святошу. А ты… Ты идеализируешь его! Смотришь на него сквозь "розовые очки", впрочем… - Гейл притормаживает в своём гневе, но лишь для того, чтобы набрать посильнее обороты. Язвит, - надо отдать Питу должное. По этой части он великий спец! Запудрить мозги может любому! Что – что, а язык у него всегда был подвешен как надо. Да твоему Мелларку сорвать – раз плюнуть!

Слова Гейла в адрес моего мужа задевают за живое. Что такое он несёт?!  Мне совершенно не нравится этот наш разговор. Видно, зря я сюда пришла. Зря. Поднимаюсь, перекидываю через плечо сумку с дичью.

- Ты извини, мне пора домой. Муж, наверное, уже беспокоится. Я обещала ему, что уйду ненадолго.

Не успеваю сделать и шага, как Гейл останавливает меня. Осторожно хватает за руку.

- Китнисс, подожди.

Он подходит ко мне со спины. Приобнимает за плечи, прикасаясь лбом к моей голове.

- Прости, я не хотел тебя обидеть, но мне тяжело видеть тебя с другим. Осознавать, что ты другому, а не мне, вынашиваешь этих детей. Я думал, что мои чувства к тебе с годами прошли, но, когда увидел тебя с Мелларком, с вашими детьми... Да ещё, что ты снова беременна от него… - в голосе Гейла звучит горечь и неподдельное раскаяние. – Я не должен был уезжать из Дистрикта, и оставлять тебя с ним. Ведь сейчас это могли бы быть наши дети.

Гейл хочет коснуться рукой моего живота, но я перехватываю его ладонь. Извини, друг, но это исключительно привилегия моего мужа.

- Нет, Гейл. Не могли, - безапелляционно говорю я. - Если честно, я не уверена, что согласилась бы родить детей от другого мужчины, кроме Пита.

Мои слова и то, что я не дала даже прикоснуться к своему животу, действуют на Гейла, как пощечина. Он резко отходит от меня на пару шагов.

- Ты идеализируешь Мелларка, Китнисс, - самоуверенно говорит он. - Ты даже не знаешь, точнее – не помнишь, какой он на самом деле. С кем тебе приходится жить под одной крышей.

- Идеализирую?! – приходит моя очередь удивляться. – Гейл, я прекрасно знаю, что мой муж самый обыкновенный парень. Добрый, любящий, отзывчивый. Да, Пит не такой брутальный как ты! Он не войн, не охотник. Господи, да он даже кролика не в состоянии убить! Он простой пекарь. Художник. Но, за эти полгода я научилась любить Пита таким, какой он есть. Мне хорошо рядом с ним. Спокойно. Думаю, что именно такой муж мне и был нужен. Гейл, пойми, мне сполна хватает собственного гнева, который частенько сжигает меня изнутри. Ты же знаешь, я не святая. Пит – другое дело. Он и мухи не обидит!

Какое-то время Гейл стоит молча. Смотрит в упор мне в глаза. Словно принимает какое-то очень важное для себя решение. После чего выдаёт абсолютно абсурдную, лишенную всякого смысла фразу.

- Китнисс, твой "добрый" Пит убивал. Причём не кроликов, а людей. И не раз, - тихо говорит Гейл.

Я тупо смотрю на Гейла. Чтобы мой мальчик с хлебом кого-то убил?! Что за откровенную чушь, несёт Гейл?! Такого просто не может быть!

Закрой уши, - внезапно подсказывает внутри меня мой инстинкт самосохранения.

Да нет…

Пит? Мой Пит? Мой Пит убийца?!

Бред.

Бред!

Бред?

- Ты лжёшь!

 – Была гражданская война, Китнисс, - тихо говорит Гейл. – Я не говорю, что Мелларк не был прав. Он лишь защищал свою жизнь. Защищал тебя, - нехотя признаёт Гейл, и тут же зло добавляет, - но у него хватило, например, хладнокровия и псевдогуманности, вернуться на место боя и добить умирающую, но ещё живую девушку-подростка, которая абсолютно ничего плохого ему не сделала. У меня бы, например, не поднялась рука.

К своему ужасу я начинаю понимать, что мой старый друг не врёт. Я слишком хорошо знаю его мимику, жесты. Да. Гейл, похоже, говорит правду. И от этого у меня из-под ног уходит земля.

- Ты когда-нибудь видела, как твой муж владеет ножом?

Я на автомате отрицательно качаю головой.

- Посмотри, - «советует» Гейл. – Тогда ты поймёшь, что я не лгу.

Моё сердце начинает отстукивать нехороший бешенный ритм.

- А ты когда-нибудь заставала своего мужа в гневе? – настойчиво продолжает выспрашивать мой старый "друг". - Ты знаешь, каким может быть Пит Мелларк в ярости? Он не рассказывал тебе о том, что как он однажды в порыве гнева чуть не убил тебя?

Чувствую, как холодеет моя кровь.

- Замолчи… - шепчу я, но распалённый злостью и обидой на Пита Гейл не останавливается.

Сам того не понимая, Гейл сейчас для меня, для моей психики и для моих ещё нерождённых детей, куда опаснее даже трижды разгневанного мужа.

- Наш добрый Пит умеет быть хладнокровным, Китнисс. Расчётливым лжецом, который для достижения своей цели в два счёта может обвести вокруг пальца весь Панем. Здесь ему в гениальности не откажешь! Он уже делал это. И не раз. Прими это как данность, Китнисс, - твой добрый Пит, если припереть его к стенке, умеет убивать и словом, и ножом, и даже голыми руками, куда лучше меня.

Самое страшное во всём этом, что я понимаю: Гейл не врёт.