Предназначение Адхары - Личия Троиси

Адхара опустила глаза. Прямо перед ней стояла миска с теплым молоком. От его запаха, смешанного с ароматом хлеба, у нее сильно заурчало в желудке.

— А ты запросто смотришь на мои ноги и думаешь, что же это за кресло. И даже вчера ты не побоялась устремить на меня свой взгляд.

— Я очень сожалею, что вела себя так невежливо. Я в самом деле не хотела…

Принц поднял руку:

— Мне это нравится, то есть я хочу сказать, мне нравится быть объектом любопытства. Я люблю, когда на меня смотрят не с жалостью, а с обычным интересом, словно я такой, как все остальные. Вот поэтому я и обратил на тебя внимание. — Принц положил в рот еще один кусок хлеба. — Ешь, пожалуйста.

Адхара медленно обхватила руками миску и сделала один глоток. Теплое и такое сладостное молоко оказалось отменным на вкус.

— Вчера вечером я расспросил Миру о тебе, и он рассказал, что ты пытаешься разузнать о своем прошлом и нуждаешься в работе.

Девушка продолжала молча разглядывать принца. У него были прекрасные темно-зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, и неизменная полуулыбка на губах, в его лице великолепным образом слились черты его отца и матери.

— Я испытываю огромный интерес к людям, которые пренебрегают условностями, существующими в обществе. Они — другие, они — сами по себе, так же как и я, — продолжал Неор уверенным тоном.

Адхара взяла нож, отрезала кусок сыра, отправила его в рот и с удовольствием прожевала.

— Поэтому я сам решил поручить тебе одно задание, которое, по моему мнению, окажется весьма подходящим для такой девушки, как ты.

Удар в самую точку.

— Спасибо… — Адхара зажмурила глаза, надеясь, что это было единственно верным поступком в данной ситуации.

— Полагаю, что ты вчера успела заметить Амину, мою дочь.

«Невоздержанная» девочка, как назвала ее мать. Адхара согласно кивнула.

— Знаешь, она тоже особенная. Быть может, она слишком много унаследовала от своей бабушки, либо такова ее реакция на мой миролюбивый характер и мою вынужденную неподвижность, но она не в состоянии приспособиться к порядкам придворной жизни. Она бьется, словно рыба на песке, ощущая свою непонятость окружающими, а порой дело доходит до неповиновения в самом худшем его проявлении.

Адхара никак не могла взять в толк, а какое отношение все это имеет лично к ней.

— Она очень одинока, Адхара, а быть одиноким в двенадцать лет очень плохо. Ее мать… ну, ее мать женщина очаровательная, но она слишком скована рамками этикета… А я всегда очень занят. Ни я, ни Феа, мы не можем дать ей того, в чем она нуждается.

Адхара проглотила еще один кусок сыра.

— Может, тебе это удастся.

Кусок встал у нее поперек горла.

— Мой господин, — девушка не была уверена, было ли такое обращение уместным, — я совсем не разбираюсь в придворной жизни, сказать по правде, я вообще ничего не знаю и не вижу, как…

— Ты ведь ненамного старше ее. Ты ничего не знаешь о светском обществе как раз потому, что не принадлежишь к нему. Ты такая же, как и она.

— Мой господин, сказать по правде…

— Я не требую от тебя ничего невозможного. Ты просто будешь ее фрейлиной.

Адхара положила нож на стол.

— Я даже не знаю, что значит быть фрейлиной!

Неор улыбнулся:

— Вот именно.

Адхара посмотрела на принца как на сумасшедшего. Он был самым необычным человеком, когда-либо увиденным ею в жизни с момента ее пробуждения на лугу. Другие, даже Амхал, были до некоторой степени предсказуемы, понятны, но он…

— Будь с ней рядом, — уже вполне серьезно добавил принц. — Играй с ней, разговаривай, а еще изучай ее. Я не прошу ничего другого.

Со стороны все казалось предельно просто. Но…

— Я ведь не принцесса. По крайней мере, насколько я в этом разбираюсь.

— Именно поэтому.

— Я одеваюсь как мужчина.

— Она находит это восхитительным.

Адхара не сдавалась:

— Но вы даже не знаете меня. Вы впервые видели меня только вчера, а сейчас приглашаете сюда, предлагаете еду и поручаете мне вашу дочь.

Неор лукаво улыбнулся:

— Жизнь возле окна учит быть наблюдательным. Я весь день наблюдаю за всеми и все понимаю. Мне достаточно видеть то, как ты подошла ко мне, непосредственность, с которой ты меня изучала, даже то, как ты берешь в руки нож и режешь сыр, чтобы понять, что ты — именно тот человек, который нужен. Сейчас я знаю о тебе намного больше, чем ты сама о себе знаешь.

Адхара изумлялась все больше.

— Боязнь всего нового, твоя неспособность оценить меня, понять то, о чем я прошу, и то, о чем я тебе говорю, твоя любовь к Амхалу и твоя ревность к Мире.

Адхара переменилась в лице.

Неор похлопал ладонями по поручням кресла.

— Собственно, потому, что мое тело приковано к этому креслу, мой мозг, ни на мгновение не останавливаясь, все изучает, исследует…

Девушка сидела неподвижно, а принц как ни в чем не бывало снова принялся за еду.

Съев хлеб, он снова внимательно посмотрел на девушку:

— Я вовсе не собирался ставить тебя в неудобное положение. Я лишь пытался убедить тебя.

Адхара посмотрела на залитый солнцем сад, на накрытый стол и на человека, который оказывал ей доверие, по ее мнению незаслуженно.

— Я не думаю, что окажусь на высоте.

— Попробуй. Ведь это мне решать, на высоте ты или нет.

У девушки внезапно возникло сильное желание сбежать.

— В тебе живет только страх. Страх перед столкновением с людьми, перед тем, что увидят в тебе и что увидишь ты. Но ведь нет ничего дурного в том, чтобы быть слабым, а ты далеко не такая немощная, как думаешь.

Девушка уставилась на корзину с фруктами. В конце концов, разве у нее был выбор? Оставаясь во дворце, она, по крайней мере, сможет видеть Амхала сколько захочет.

— Я попробую.

— Вот и хорошо. А теперь ешь. Я представлю тебя дочери, как только ты позавтракаешь.

Адхара видела, как принц выпил содержимое миски, и только после того, как он поел, она отважилась довести до конца свою трапезу.

Девушка шла на шаг позади коляски Неора. Принц передвигался только благодаря усилиям своих худых рук. Казалось, что он уже привык к такому тяжелому труду.

Может, мне следует помочь ему толкать коляску… Они были едва знакомы, но она уже знала, что принц вряд ли этого захочет.

Они проходили мимо целой вереницы залов, отделанных золотом и украшенных зеркалами и фресками. Адхара почти сразу потеряла ориентацию, ослепленная красотой отливающей всеми цветами парчовой обивки стен вкупе с роскошью окружающего убранства. Затем они оказались в коридоре с массивными канделябрами. И наконец, белая дверь. Принц подъехал вплотную к дверному косяку и дернул за шнур. Зазвонил колокольчик. Должно быть, его никто не слышал, поскольку из комнаты доносился беспорядочный гомон из возбужденных, перебивающих друг друга голосов…