Спасительная любовь - Эйлин Драйер

— Вы хотите поговорить с Джеком, мистер Хиллиард?

— Был бы рад, миссис Грейс. Но не сейчас. Последний раз он видел меня ранним утром на пустоши у Финчли, когда поднимал пистолет, целясь в вашего кузена. Вряд ли вы захотите, чтобы таким было его первое воспоминание, если надеетесь, что он начнет вспоминать.

Оливия только плечами пожала.

— Хорошо. Спасибо, мистер Хиллиард. Вы не представляете себе, как много для нас значит ваше согласие помочь нам.

Он открыто улыбнулся:

— Моя дорогая леди, знаете, чего вы меня лишаете? Удовольствия слушать Тощего Билли, который то хвастается полученной раной, то жалуется, что его люди погибли. Принц Оранский вечно твердит одно и то же.

— Он будет следующим королем Нидерландов, — напомнила ему Грейс.

— Даже если он двенадцатилетний мальчик с телом мужчины. — Диккан наклонился к Грейс, как бы сообщая ей секрет. — Я знаю, моя Боудикка, не мне жаловаться на судьбу, но заткнуть ему рот стоит моей карьеры.

Грейс сохраняла похвальное спокойствие.

— Могло быть хуже. Хорошо, что вам не пришлось вести переговоры с победившим Наполеоном.

Он засмеялся:

— То, что мне нужно. Немного перспективы. — Покончив с хересом, он снова встал. — А теперь, леди, я должен идти, чтобы обеспечить благосклонность Бельгии. Предупредите меня, когда появится Брэкстон. А пока не унывайте. Я шепну в одно-два уха и попрошу не спускать глаз с подозрительных личностей, слоняющихся поблизости. Предупредите также ваших слуг. И, Бога ради, держите графа взаперти надежнее, чем безумца.

Они проводили его до холла, где его уже поджидал Финни с высокой касторовой шляпой. Приняв из его рук шляпу, Диккан водрузил ее на голову с точно рассчитанным наклоном.

— Больше не надо волноваться, Би, — сказал Диккан, крепко целуя ее, в щечку. — Хиллиард взял все в свои руки.

Она возмущенно фыркнула.

— Да поможет нам Бог.

Глава 14

Трэшер вернулся. Джек видел, как чертенок влетел в дверь, словно его догоняли; вместо опрятной форменной одежды на нем были грязные лохмотья и не лучшего вида шапка.

— Только не надо говорить мне, — сказал Джек, который стоял у окна и смотрел на темнеющее небо, — что табакерки сами попадали в твой карман.

Трэшер замер, словно его обвинили в предательстве.

— Я думал, вы знаете, что я теперь не ссорюсь с законом. Ее светлости совсем не понравилось бы, если бы я повел себя по-другому.

Джек церемонно поклонился:

— Мои извинения, парень. Как прошел день? — Не ожидая ответа, он нетвердыми шагами двинулся с места. Смутное ощущение опасности не давало ему покоя, и он хотел быть уверенным в своих силах, когда придется встретиться с ней.

Трэшер, почесывая грудь, пристроился рядом, как бы на прогулке вдвоем.

— Удивительно, чего только не услышишь на улицах. Вы знаете парня по имени Хирург?

Джек вздрогнул и остановился. Что-то знакомое, но звучит не как «вы знаете доктора?». Он нахмурился, пытаясь всмотреться в свою память, словно в замутненный магический кристалл.

Он слышал собственный крик. Но он кричал не «Хирург»! Он кричал Chirurgien! По-французски. Мальчик возмущенно запыхтел.

— Говорите, как будто с французом.

Джек изумленно уставился на него. Мальчишка прав. Но хотел бы он знать почему?

— Француза там не было, — продолжил сорванец, наклоняясь, чтобы осмотреть кровать Джека. — Был щеголь, но точно англичанин.

— Он был похож на человека, которого я хотел бы видеть?

— Господи, дяденька. Тот, которого называют Хирург? Нет. Это такой тощий щеголь, похожий на ящерицу и с противной привычкой играть с карманным ножичком. Кажись, он считает, что вы можете быть где-то рядом с «распутной графиней», — так он сказал. Знаете, о ком это?

Джек затряс головой.

— Не помню ничего такого.

— Хирург еще сказал что-то о том, что вы «попали в беду со львами». — Мальчишка нагло заулыбался. — Вы уверены, что не заблудились в зоопарке?

Дойдя до кровати, Джек замер.

— Львы. Я помню львов. — Ухватившись за столбик кровати, он потряс головой. — Я что-то о них знаю. Британские львы. — Он снова пытался что-то разглядеть в непроглядных глубинах своей памяти. Все, что ему удалось, — возникла странная мысль, что они смотрели не в ту сторону… Кто? Львы? Британцы?

Закрыв глаза, он приложил сжатые в кулак пальцы к виску. Господи, если бы он мог вспомнить!

— Этот человек, он что, ничего не объяснил? — спросил он.

— Нет. По крайней мере не Билли Аксману.

Джек удивился:

— Билли Аксману?

Трэшер кивнул, и на этот раз не выглядел нахальным.

— Темная личность. Не знаю, как он перебрался сюда, но на вашем месте я бы поостерегся.

— Меня ищут Билли Аксман и Хирург? — недоумевал Джек.

Трэшер наклонил голову набок.

— Они говорили о ком-то не из простых, но я подумал, о той распутнице. Сказали, она приглашает не тех людей. — Теряя интерес, мальчик пожал плечами. — Такие дела.

Джек кивнул, подавленный.

— Ты по-прежнему не скажешь мне, какой сейчас год?

— Ни за что. Почему бы вам не спросить у леди? Скажите им об этом Хирурге.

Джек снова потер лоб: голова начинала болеть.

— Нет. Не стоит тревожить их без нужды.

— Думаете, есть что-то похуже, чем тот Аксман?

Он почти сумел улыбнуться.

— Ладно. Скажи им — ты слышал, что кто-то ищет меня. Но на твоем месте я не стал бы называть имен.

Мальчик пожал плечами:

— Как хотите.

— Я буду благодарен, если ты узнаешь, нет ли в городе кого-нибудь из моих друзей. Они могли бы помочь. Это лорд Дрейк, сэр Гарри Лидж, мистер Джервейс Армистон.

— Господи, вы знаете этого важного типа?

Джек хотел спросить, что Трэшер имел в виду, но в этот момент дверь позади них отворилась.

— Что, как вы думаете, вы делаете? — строго сказала Оливия.

Она стояла подбоченясь, со сверкающими глазами. На ней было другое платье, тоже закрытое, и неожиданно это его рассердило.

— Разве у нее не впечатляющий вид? — спросил он у Трэшера.

Трэшер кивнул:

— На редкость впечатляющий, как я погляжу.

— Не пытайтесь отвлечь меня, — заявила она, скрещивая руки на груди. — Джек, зачем ты встал?

— Я устал лежать, — сказал он, протестующе распрямляя спину. — Мне надо немного подвигаться.

Ему необходимо выбраться отсюда, но она и слышать об этом не хотела. Она уставилась на него своими мягкими карими глазами, и он растерял все свои мысли.

Весь день он говорил себе, что не имеет права желать ее. Одного взгляда на нее, одного слабого яблочного аромата было достаточно, чтобы он забывал обо всем. У него нет права, но, Боже, как ему хотелось обнять ее. Зарыться в нее и забыть свои страхи. Как ему хотелось сорвать с нее это ужасное платье и ощутить под своими ладонями ее незабываемое тело. Ему хотелось распустить ей волосы и увидеть, как они, словно живые, извиваются на ее обнаженной груди.