Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765 - Александр Морозов

«Для известия. Господам охотникам до Ведомостей надлежит ведать, что новопечатанные в Санктпетербурге при Академии Наук Ведомости и книги в Москве при Спасском мосте у библиотекаря господина Киприянова и прочие книги церковные и гражданские российского и иностранных языков и грыдорованные и штыхованные картины, персоны и прышпекты и протчие, также чай и кофь вареные с сахаром, и протчие виноградные вина разные, в кофейном дому подаются». Киприянов меньше всего заботился о своей прибыли. Им руководило патриотическое стремление к просвещению русского народа. С 1724 года он хлопотал перед Синодом, в ведении которого находился Печатный двор, о разрешении учредить «Публичную Всенародную Библиотеку», чтобы «желающие из школ или иной кто, всяк безвозбранно в Библиотеку пришед, книги видеть, читать и угодное себе без платы выписывать мог». Благородный замысел Киприянова не нашел поддержки в правящих кругах после смерти Петра. Но в его лавке всякий безденежный любитель чтения всегда мог пользоваться книгами. Во время пребывания Ломоносова в Москве «Библиотека», Киприянова находилась в наибольшем расцвете. От Спасских школ до Спасского моста было рукой подать. Трудно предположить, чтобы Ломоносов миновал такой кладезь знаний.

Естественнонаучные знания, приобретенные Ломоносовым в Москве, по видимому, были не столь уж скудны и незначительны. Особенно привлекали его, вероятно, вопросы мироведения и устройства вселенной. В то время уже не было недостатка в доступных пособиях по астрономии, и они не могли миновать любознательного Ломоносова. В 1705 году Василий Киприянов (отец) «под надзрением» Якова Брюса напечатал «Новый способ Арифметики феорики или зрительныя» — наглядное пособие по математике, а в 1707 году — «Глобус небесный» с изображением звездной карты обоих полушарий, на которую было нанесено 1032 звезды. По углам карты были представлены изображения четырех систем мира и их творцы — Птолемей, Тихо Браге, Декарт и Коперник — и, кроме того, приложены вирши. О Копернике в них говорилось:

Коперник общую систему являет, Солнце в средине вся мира утверждает.

Сам Яков Виллимович Брюс (1670–1735), астроном, математик, географ, артиллерийский инженер, просвещенный сподвижник Петра I, стяжавший себе громкую славу колдуна и чернокнижника, был тогда еще жив и являлся своего рода московской достопримечательностью. Изредка на самом верху Сухаревой башни зажигался по ночам тревожный огонек. Москвичи шептались, что «звездочет» Брюс, знать, снова приехал из своего подмосковного имения Глинки, куда он удалился на покой, и опять предается таинственным наблюдениям. Составленный Василием Киприяновым так называемый «календарь Брюса» (1709) пользовался необыкновенной славой почти столетие.

В 1724 году в Москве вышла вторым изданием «Книга мирозрения, или мнение о небесноземных глобусах и их украшениях», являющаяся переводом сочинения Христиана Гюйгенса «Космотеорос» — одного из самых блестящих популярных изложений системы Коперника. Гюйгенс едко высмеивал противников Коперника, в частности ученого иезуита Кирхера, разделявшего мнения средневековых схоластов, что планеты движутся ангелами. «Коперник сих блаженных духов такова тяжелого труда лишил», — замечает Гюйгенс.

Ломоносову, несомненно, еще в Москве удалось познакомиться с изданиями недавно основанной Петербургской Академии наук. С 1728 года при находившейся в ведении Академии газете «Санкт-Петербургские Ведомости» выходили особые «Исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях», где печатались обширные, продолжавшиеся из номера в номер статьи исторического и литературного содержания, географические и этнографические.

«Примечания в Ведомостях» охотно читали. Историк В. Н. Татищев писал в Академию наук, что после случившейся летом 1731 года в Москве сильной грозы было немало толков, а некоторые желали получить «доказательства по физике» в «Примечаниях». [117]

«Примечания» не только обогащали читателя научными сведениями, но и прививали вкус к теоретическим размышлениям. В них можно было найти лишенные всякого преклонения по отношению к старой науке суждения об Аристотеле как, например, в статье о северном сиянии в номере от 26 марта 1730 года: «Исследование Аристотелево есть токмо такое, что оное человеческую память более пустыми словами, нежели разум и действительными делами наполняет, и тако бы мы о том лучше весьма умолчали…»

В серии статей «О Земле» приводились сведения о форме и движении Земли вокруг Солнца и своей оси, о кругосветных путешествиях, едко высмеивались устаревшие представления о мире, которые сравнивались с мнениями ограниченного паука, свившего паутину в углу театра и возомнившего, что весь «Оперный дом в его пользу построен» и «в нем многие свечи только для того зажигают, чтоб его мужественные и потомков в страх приводящие деяния осветить» (1732). Эта серия статей поддерживалась рядом других, говоривших о физических явлениях на Земле: «О ветрах», «О исхождении паров» (1732) и др.

Статья «О зрительных трубах», напечатанная в «Примечаниях на Ведомости» в январе 1732 года, познакомила Ломоносова со многими вопросами по истории оптики и астрономии.

Статья не только сообщала историю изобретения Галилеем, Кеплером и Гугением (Гюйгенсом) зрительных труб, с помощью которых «будто на крыльях до самых звезд долететь можно», но рассказывала об устройстве этих зрительных труб и об их изготовлении.

Замечательно, что статья предостерегала против реакционного преувеличения роли древности, затемняющего представление о поступательном развитии человеческой науки и знания в последующие века. Такие представления были на руку только схоластам и церковникам, утверждавшим, что вся «мудрость мира» уже была дана в священном писании и Аристотелем. «Некоторые, — говорится в статье, — от превеликой любви к древности думали, будто зрительные трубы уже задолго перед сим знаемы были, а потом с протчими многими изобретениями пропали, но в нынешние наши времена вновь найдены». Однако это мнение, как указывает статья, не выдерживает научной критики. Сообщалось, например, что Птолемей на том же острове, где стоял знаменитый маяк Форос, «построил башню и на ней такую зрительную трубу поставил, чрез которую неприятельские корабли за 600 французских миль признать можно было». Но простой расчет, принимающий во внимание кривизну земной поверхности, показывает, что подобная башня должна была бы достигнуть «неизреченной высоты» в 72 немецких мили.

Среди естественнонаучного материала «Примечаний» заслуживает внимания статья «О костях, которые из земли выкопываются», занявшая ряд номеров за 1730 год. [118] В ней приводилось подробное известие о находках мамонтовых костей в Сибири, сообщались толки и рассказы местных жителей, что мамонты еще живут, но под землей, где роют ходы подобно кротам, отчего «великие ямы учинились», и т. д. В. Н. Татищев, собиравший сведения о мамонтах, подробно изучил эти ямы и нашел, что они размыты надземными и подземными водами.