Информатор - Курт Айхенвальд

– Нам вчера звонили.

– То есть тебе? Япошки?

– Ага.

– И что сказали?

– Это был Мимото из «Адзиномото». Сначала он оставил сообщение у меня на голосовой почте, и я позвонил ему из телефона-автомата.

Рэнделл сморщил нос.

– Между прочим, твой телефон больше не прослушивается, – сообщил он. – Так что ты зря тратишь деньги на автоматы.

– Ты думаешь?

– Шевирон так сказал. ФБР свернуло расследование и отключилось от твоего телефона.

– Это хорошо, – отозвался Уайтекер. – Все же телефон-автомат по-любому безопаснее. – И изложил Рэнделлу разговор с Мимото. – Он прямо кипятком ссал, – добавил Уайтекер.

– Ну, если ему захотелось поссать, мы мешать не станем, – заявил Рэнделл и рассказал о новинках в производстве лизина, применяемых «этими евреями», а затем вернулся к звонку Мимото и якобы нарушенному обещанию АДМ.

– Что он говорил? Угрожал?

– Он сказал только, что это означает продолжение войны, а цены останутся на нынешнем уровне.

Задав еще несколько вопросов, Рэнделл удалился. Уайтекер сообщил Уилсону, что Мимото беспокоится о соглашении.

– Он сказал, что хочет поговорить с тобой, а я ответил, что вряд ли ты…

– Ты слишком с ними церемонишься, – прервал его Уилсон. – Надо было сказать: «Слушай, засранец японский!..» – Он засмеялся.

Недовольство японца их не заботило. Это их тактический ход в конкурентной борьбе с американцами, считали они. Они никаких обещаний не давали…

– Знаешь, они ведь хитрые, – заметил Уайтекер.

– Это точно.

– И Икэда наверняка сидел рядом с Мимото и подсказывал ему, что говорить.

– Угу. И к тому же в девяносто втором году у нас были именно те объемы, как мы договаривались. Точно такие.

Уайтекер поиграл ручкой, стараясь скрыть возбуждение. Уилсон только что признал, что АДМ обещала «Адзиномото» придерживаться в 1992 году определенных объемов производства.

Они поговорили о загородной конференции по продажам лизина, организованной для лизинового подразделения. Уайтекер спросил Уилсона, приедет ли он.

– Странно быть зрителем, а?

– Ага. Никакой ответственности, и не к чему прицепиться. Уже поэтому стоит съездить.

На этом разговор закончился. Уайтекер положил ручку на стол и следил, как Уилсон выходит из кабинета.{129}

– Только что у меня были Джим Рэнделл и Терри Уилсон, – обратился он к диктофону и несколько минут резюмировал все сказанное. – И кстати, никакого разговора с Мимото вчера не было, я его выдумал для большей выразительности. Только для выразительности, ни для чего больше. Подчеркиваю: разговора с Мимото вчера не было.

Уайтекер повторял свои слова, потому что был взволнован. Он всегда волновался, когда брался за новое дело.

В одиннадцать часов следующего утра Уайтекер снова сидел за рабочим столом. Он включил диктофон в кармане и открыл черный кожаный кейс, на крышке которого блестел золотом тисненный логотип АДМ. Справа в кейсе был блокнот, слева – калькулятор и карта мира. Из специального держателя в стенке кейса Уайтекер вынул ручку и нажал маленькую белую кнопку. Теперь, знал он, завертелась спрятанная под картой микрокассета.{130}

Предыдущий день наполнил его трепетным ощущением собственного могущества. Он расхаживал по помещениям компании, записывал разговоры, и никто его ни в чем не заподозрил. Теперь он мог продемонстрировать агентам ФБР корпоративную этику АДМ в неприкрашенном виде.

Уайтекер зашел в кабинет Уилсона. Там Мик Андреас обсуждал с Уилсоном какую-то сделку. Спустя несколько минут Андреас обратился к Уайтекеру:

– Теперь о лизине. Когда у тебя очередная встреча с японцами?

– Те, что из компании поменьше, хотят увидеться со мной пятнадцатого в Чикаго, – ответил Уайтекер, имея в виду «Киова хакко».

– То есть через месяц?

– Да. В Чикаго.

– У нас есть время подумать.

– Да.

– А они тем временем звонят и не стесняются делать всякие намеки.

– Точно. – И Уайтекер пожаловался, что японцы твердят о якобы данном АДМ обещании снизить объемы производства. А ведь никто таких обещаний не давал.

– Вот на это и напирай, – сказал Андреас. – А если они обратятся ко мне, я отвечу, что мы не торгуемся и что они дезорганизуют рынок. Скажи ему: «У вас, ребята, цены не поймешь какие, на рынке полный бардак, и я просто не знаю, что за дерьмовую политику вы проводите».

– И она становится все дерьмовее и дерьмовее, – поддакнул Уайтекер.

Приказав вмешаться в ценовую политику конкурентов, Андреас проговорил вслух именно то, что требовалось. Уайтекера вновь охватило радостное волнение. Теперь в ФБР точно ему поверят.

Уилсон бросил:

– Рынок на самом деле больше, чем мы думали. Мы просто вышли на него, ничего не нарушая и никого не ущемляя.

– Точно, – согласился Уайтекер.

– И насрать нам на японцев, – резюмировал Уилсон.

Следующей темой обсуждения стал запрос Говарда Баффета, помощника председателя АДМ и сына Уоррена Баффета, знаменитого миллиардера-инвестора из Омахи. Политики и их помощники, желая получить деньги от АДМ, часто обращались к Говарду.

– Звонил Гови, – сказал Уайтекер, – насчет денег для какого-то Томми Томпсона, или как его там.

Томпсон, губернатор Висконсина, был восходящей звездой Республиканской партии. Сейчас он занимался сбором средств на предвыборную губернаторскую кампанию и хотел переизбираться в 1994 году. Но партийные функционеры активно продвигали его в федеральные органы управления, – может, даже в Белый дом. Деньги нужны были ему как первый шаг на этом пути, чтобы исключить потенциальных соперников из своего штата.{131}

С деньгами проблема, сказал Уайтекер.

– Мы с Терри объяснили им, что исчерпали средства, которыми имеем право распоряжаться, и не можем ничего выделить. Мы свой лимит исчерпали.

– Иногда можно и выйти за этот лимит, – пожал плечами Андреас. – За небольшой штраф.

– Ага, – бросил Уилсон, – мы им так и сказали.

Уайтекер засмеялся. Радовался он в основном тому, что Андреас беспечно советовал нарушить закон финансирования предвыборных кампаний, а Уилсон вторил ему. Он представил, что подумает общество о политической беспринципности семейства Андреас, когда услышит эту запись.

– Можно дать им тысячу долларов, если это их устроит, – продолжал Уилсон. – Но нам это обойдется в девять тысяч, – сказал он, добавив примерную сумму штрафа за нарушение законов о выборах.

– Двенадцать тысяч, если с налогом, – снова засмеялся Уайтекер.