Последний адмирал Заграты - Вадим Панов

– Начинаю…

И плавно давит ногой на левую педаль, запуская первый контур астринга. Гудение слышно во всех уголках цеппеля, и команда понимает: «Началось».

Астринг невелик, но сделан из астрелия, а потому весит почти столько же, сколько паротурбинный кузель. Разгоняет астринг – так же, как и кузель, кстати, – Философский Кристалл, но на этом сходство заканчивается, потому что в машине перехода Кристалл не воду греет, а сам астрелий, заставляя уникальный металл проявлять уникальные свойства.

– Здравствуй, Пустота, – шепчет астролог и облизывает тонкие губы. – Мы снова встретились…

Первый контур – это спираль, что установлена над машиной, образуя некое подобие крыши, и держится на четырех тонких столбиках. На полу же устроена настоящая паутина из астрелия, которая связывает машину в единое целое. Когда первый контур начинает работать, спираль, столбики и те линии паутины, что тянутся от столбиков к полуметровому ободу «дальнего глаза», приобретают характерный блеск. Очень опасный блеск. Разогнанный астрелий не только рвет Пустоту – он излучает потоки энергии. Они закольцованы в астринге и способны убить, а потому опытные астрологи с переходом не затягивают. Запускают первый контур и… Несколько секунд ничего не происходит, а потом «дальний глаз» распахивается, и внутри обода появляется изображение звездного неба.

Астролог торопливо крутит ручки, наводя «дальний глаз» на цель. Сначала приближает звезду, затем – планету. Если время перехода выбрано точно по астрологическому атласу, планета сияет ярче звезды – сияет ослепительной Сферой Шкуровича. Тем временем в нижней части экрана появляется тонкий серый «хвостик» – протянутый через Пустоту швартовочный канат. Астролог, управляя другими рукоятями, набрасывает «хвостик» на пылающую Сферу, убеждается, что не промахнулся, и плавно давит на правую педаль, запуская основной контур.

С этого момента блестит уже весь астринг. Спираль, паутина, а главное – три больших кольца, установленных в самом центре машины, на пьедестале, внутри которого спрятан Философский Кристалл. Но кольца не только блестят. Закрепленные одно внутри другого, они бешено вращаются до тех пор, пока не замрут, образовав единую плоскость, из центра которой и вылетит невидимый луч, распахивающий «окно» перехода.

Пустота втягивает цеппель, команда наслаждается Знаками, а вот астрологу, которому и так положена двойная порция ужасов, приходится следить за соединением, не позволяя кораблю заблудиться в Пустоте.

Так выглядит переход.

Но если бы наводить цеппель можно было только на Сферу Шкуровича, то люди не открыли бы ни одного нового мира.

Специальная техника работы с астрингом, которой обучали наиболее одаренных офицеров Астрологического флота, позволяла им видеть не только неугасимую Сферу, но и саму планету. Они могли заглянуть так глубоко, что становились видны не только очертания континентов, но даже горы, самые большие реки и крупные города. И они умели наводить цеппели на саму планету. Не набрасывать швартовочный «хвостик» на Сферу Шкуровича, образуя протянутое от звезды к звезде соединение, а держать его вручную, ведя корабль через Пустоту исключительным своим мастерством.

– Нет ничего красивее приходящего в мир цеппеля, барон, – мечтательно произнес Нестор. – Сфера Шкуровича блестит в разы ярче обычного. Воздух начинает дрожать, разгоняя в стороны облака, ветер образует воронку, которая постепенно превращается в наполненное Пустотой «окно». Самый потрясающий вид – когда «окно» открывается к поверхности, и кажется, что вместе с цеппелем из него выходят Знаки. Кажется, будто Пустота жаждет овладеть миром.

Дер Фунье попыхтел трубкой.

На языке у Нучика вертелось ироничное: «Да вы, оказывается, романтик!», однако галанит сумел сдержаться. Сообразил, что, если позволит себе шуточку, Нестор смешает его с грязью.

– Однако настоящие ценители ждут грозовых облаков, барон. Таких, знаете, густых и темных, делающих ночь абсолютно непроницаемой. Кажется, что во время грозы цеппель приходит незаметно, ведь с земли ничего не видно, но на самом деле это не так. Именно во время грозы получаются самые величественные приходы… Сегодня как раз гроза.

Барон поднял взгляд к небесам. Ни зги не видно, только мрак.

– Когда кончик наведенного астрологом перехода попадает в грозовое облако, оно отвечает недовольным бурлением. Переполненные водой и электричеством массы начинают яростно клубиться, пытаясь понять, как им реагировать на столь дерзкое вторжение, и обычной воронки не получается. Центр грозы смещается к «окну»…

В беспросветном небе стало улавливаться недовольное движение.

– Энергия «окна» многократно усиливает тучу, и она начинает извергать десятки молний. Вокруг «окна» образуется корона мощнейших разрядов, которая освещает небо на много лиг вокруг…

Завороженный Нучик не отрывал взгляд от облаков. От бурлящих грозовых туч, которые неожиданно стали видны с земли. От возникшего в небе огненного пятна, от полыхающих зарниц и рваных молний, одни из которых бежали к самому горизонту, а другие били в землю. В сухую землю, потому что дождь никак не мог собраться.

– И корабль вываливается в блеске молний. Его трясет и бросает из стороны в сторону. Некоторые приборы, возможно, перегорят. Некоторые цепари запаникуют, а если капитан окажется слабаком, то цеппель имеет все шансы рухнуть на землю. Но как же он красив и величественен в этот миг. Окруженный молниями и Пустотой. Пришедший гордо. Пришедший через огонь и через ничто, – закончил Нестор. По его губам скользнула улыбка: – Мой корабль пришел в грозу, барон, это хороший знак.

«Окно» открылось высоко, лигах в трех над поверхностью, цеппеля видно не было, однако ошеломленный Нучик понимал, что лгать ему дер Фунье не станет. А значит, над ничего не подозревающим Зюйдбургом действительно нависла грозная «Длань справедливости».

– Откуда вы знали? – хрипло спросил барон.

Нестор отложил потухшую трубку и вернулся к вину. Сделал маленький глоток, с легкой улыбкой глядя на продолжающее выстреливать молниями небо, и негромко произнес:

– Наибольшее недоумение вы, галаниты, вызываете у меня своим потребительским и, будем говорить откровенно, – хамским отношением к окружающему миру. Вы цените красоту только в том случае, если эту антикварную картину можно выгодно продать. Вы наслаждаетесь чарующими пейзажами только в том случае, если эта земля принадлежит вам. И никогда не забываете о ее стоимости. Вы любите женщин за состояние их отцов и считаете вкусным только то вино, которое дорого стоит… Скажите, барон, вы когда-нибудь радовались жизни просто так? Радовались тому, что живете? Самому этому факту?