История Индонезии Часть 1 - Геннадий Бандиленко

В 1324—1325 гг., судя по данным эпиграфики, на Бали вновь на некоторое время установилось правление махараджей, хотя характер их отношений с новым яванским государством Маджапахит неясен. Первая треть XIV в. для яванского королевства Маджапахит была временем внутриполитической борьбы, крупных мятежей против центральной власти, и приступить к новой кампании по созданию межостровного объединения, к созданию империи, яванцы смогли не сразу. В 1325— 1328 гг. на Бали правил король (махараджа) Махагуру Дхармотунга Вармадева, который, вероятно, претендовал на наследование титулов династии Вармадевы, а также раннесредневековых матарамских махараджей; в 1337 г. правил монарх с именем Астасурарадха, который, как и его предшественник, носил (вероятно, по яванскому образцу) титул «божественного» (бхатара) и был сторонником культа свирепого божества Шивы-Бхайравы.

В 1343 г. произошло присоединение Бали к Маджапахиту. В яванских и балийских исторических повествованиях за флером легендарномифологических сюжетов явно прослеживаются свидетельства действительных событий, относящихся к маджапахитскому завоеванию. Оно явилось очень важной вехой в судьбе балийской средневековой государственности.

Главная роль в покорении Бали принадлежала мапатиху Маджапахита Гаджа Маде, который незадолго до вторжения на Бали возглавил посольство, направленное туда правительницей Трибхуваной, и преследовавшее, очевидно, разведывательные цели. Вскоре после этого яванские войска, руководимые тем же Гаджа Мадой, высадились на Южном Бали и под Педженгом (Гианьяр) одержали победу над армией балийского короля. Последний, потеряв многих своих полководцев, бежал. Однако в 40 — начале 50-х гг. XIV в. местная знать и члены королевского клана неоднократно поднимали антияванские выступления, стоившие жизни многим маджапахитским аристократам, не говоря уже о местном населении.

Установление имперского режима на Бали сопровождалось искоренением старой туземной феодальной и родо-племенной верхушки, насаждением яванских порядков и началом переселения на остров представителей восточнояванской элиты, чиновничества, духовенства, ремесленников. Поборы и ассимиляционная политика завоевателей побуждали коренное население к сопротивлению или уходу в более труднодоступные районы острова. Особенно это отразилось на судьбе балийских общин, сохранивших наиболее архаичную, слабо яванизированную культуру и известных как бали ага.

Несмотря на внушительную военную силу и укрепленные плацдармы, которыми располагал Гаджа Мада для умиротворения Бали, к 1345 г. яванцам снова пришлось направить на Бали 20-тысячное войско во главе с полководцем Арья Дамаром. Но даже после того как при новом яванском государе Раджасанагаре на балийский трон с местным кшатрийским титулом «далем кетут» был посажен яванский аристократ (а по преданию внук Гаджа Мады) Кресна Кепакисан (1350— 1381), то и тогда антимаджапахитские выступления не прекратились. С 1352 г., после успешного окончания новой карательной экспедиции Гаджа Мады и Арья Дамара столичная резиденция раджи далем кетут Кресны Кепакисана находилась в Сампрангане (область Гианьяр).

В итоге завоеваний остров был поделен на несколько вассальных Маджапахиту княжеств. Это были Гианьяр, Менгви, Табанан, Каранг Леем, Булеленг и другие, но главным среди этих княжеств считался Клункунг, наиболее тесно связанный с Маджапахитом, и его правитель с титулом «дева агунг» назывался верховным среди остальных правителей.

В конце XIV в. на Бали появлялись указы маджапахитских наместников, хотя и носивших громкие титулы. В 1383 г. это был родственник махараджи Хаям Вурука Виджаяраджаса, в 1398 г. — Радэн Кудамерта.

МАДЖАПАХИТ И ДРУГИЕ ГОСУДАРСТВА НУСАНТАРЫ В КОНЦЕ XIV — НАЧАЛЕ XVI в.

Еще при жизни махараджи Раджасанагары (Хаям Вурука) сравнительно короткий период апофеоза яванской державы в Нусантаре кончился, сменившись полосой внешнеполитических осложнений. Пестрый конгломерат островных владений, превращенный гением Гаджа Мады и усилиями его коронованных предшественников в подобие империи, неизбежно должен был распасться после смерти Гаджа Мады. И дело не только в том, что экономических и политических ресурсов Центральной и Восточной Явы не хватало, чтобы удерживать на прежних условиях в орбите яванской политики богатеющих крупных вассалов. Жизнеспособность межостровного объединения была поколеблена давлением сильных противников извне и подорвана событиями на Яве изнутри.

В начале 60-х гг. XIV в. при короле Рама Тибоди I Аютия (королевство Сиам) возобновила борьбу за контроль над торговыми путями в Южных морях, за выход к Индийскому океану. Овладев южнобирманскими землями, сиамцы вторглись в Малайю. Им удалось захватить северную часть Малаккского полуострова. Упорная борьба Сиама за овладение берегами Малаккского пролива и Северной Суматрой не увенчалась успехом, натолкнувшись на сопротивление Маджапахита с его сильным флотом и его малайских вассалов. Однако гегемонии яванской державы был нанесен немалый урон. В 70—80-х гг. XIV в. Сиам поддерживал активные торговые и дипломатические отношения с Китаем. Новая династия Минов пыталась использовать эти связи для давления на государства Малаккского полуострова и Западной Индонезии и для укрепления своего престижа в этих государствах.

Уже в 1369—1372 гг. Мины направили серию посольств в Маджапахит, стремясь установить формальный сюзеренитет, и добились ответного посольства с богатыми дарами. При этом имперские власти Китая одновременно посылали миссии ко двору маджапахитских ближних и дальних вассалов также с требованием признания сюзеренитета Китая и ответных посольств. Так, в 1371—1372 гг. китайцы принудили короля далекого Бони (Южный Сулавеси) вопреки воле и угрозам Маджапахита признать «покровительство» Китая и вступить с ним в дипломатические отношения. В 1373 г. в Китай прибыло посольство с данью из Палембанга, в 1375 г. из Мелаю, в 1376 г. из Аче, в 1378 г. иа Паханга, в 1383 г. из Самудры.

Ответные демарши Маджапахита, стремившегося напомнить о себе как о подлинном хозяине Нусантары (такие, как захват Палембанга в 1377 г. и убийство китайских послов), на какое-то время возымели действие. Сепаратные отношения ряда маджапахитских вассалов с Китаем удалось расстроить до начала XVI в.

Маджапахит в последней четверти XIV в. мог не опасаться ответных санкций Китая, которых, казалось бы, следовало ожидать вслед за подобными шагами яванской империи. Политика династии Мин в отношении внешних морских связей, мореплавания и заморской торговли была неустойчивой, претерпевала резкие изменения. Моменты внешней активности сменялись периодами самоизоляции.

Однако, несмотря на относительную свободу, маджапахитские феодалы были лишены возможности предвидеть развитие событий на довольно удаленных территориях и на сравнительно изолированных землях. Примечательно, что Палембанг вскоре после ухода оттуда маджапахитских войск был захвачен, китайскими пиратами, установившими контроль над близлежащим побережьем. Удерживать власть на суматранских территориях для Маджапахита становилось все труднее. К тому же возобновившаяся война с Сиамом и его наступление в зону Малаккского пролива в значительной степени подрывали все усилия Маджапахита в этом направлении.

Таким образом, целый комплекс внешнеполитических факторов отрицательно влиял на политику сохранения островного объединения под эгидой яванского двора, а территориальные претензии Явы не могли не наталкиваться на возросшую силу княжеств и султанатов Западной Нусантары. И все же основные предпосылки распада индонезийской средневековой державы содержались во внутриполитических и социальных процессах на Яве.

Вторая половина правления Хаям Вурука, проходившая после смерти всесильного Гаджа Мады, была отмечена несомненным ростом влияния королевской семейной олигархии, стремившейся поделить власть на Яве. В начальных главах поэмы-хроники «Нагаракертагама» говорится, что каждый из родственников монарха имел своего рода удел (нагару), но все они «отирали пыль» с башмаков короля. В действительности король, резиденция которого была в «стольном» Маджапахите, представлял высшую власть (формально безраздельную). Эту власть в центральных областях олицетворяли как натхи (протекторы) члены монаршей семьи. Причем по старинной традиции в каждой из четырех пар смежных областей правила (осуществляла «покровительство») супружеская пара, символизировавшая, очевидно, сакральную силу живого махараджи через принадлежность к его роду или свойство. Естественно, что протекторы областей стремились превратить свою власть в наследственную. В «Божественный совет» семерых прабху входили, кроме родителей монарха, две его сестры с мужьями. Каждая из этих двух супружеских пар правила с титулом бхра (бхатара) смежными областями (Ласем — Матахун и Паджанг — Пагухан), соединив, таким образом, под своей властью обширные территории Центральной и Северо-Восточной прибрежной Явы.