Выданные мужья обмену не подлежат - Арина Ларина

Девица, в противовес остальным, выглядела свежей и энергичной. Она поминутно лазала в сумку, прихорашивалась, оглядывалась, ерзала… В общем, вела себя как расторможенный ребенок, которого заставили сидеть на скучной лекции. Она была похожа на юриста, как комбайн на «Ламборгини».

– Приветствую. – Яна решительно присела на свободный стул и с удовлетворением отметила изумление на лицах бывших родственников. Ее не узнали!

– Ты что, подстриглась? – удивилась Вика.

– Нет, – состроила скорбную физиономию Яна. – Облысела с горя после развода, но теперь постепенно обрастаю шерстью.

– Кучеряво выглядишь, – ревниво заметил Константин. – Как и мечтала, нашла себе богатенького? Я же знаю, что от меня не просто так ушла, а к очередному хахалю!

– Я так понимаю, это официальная версия для собравшихся? – Яна кивнула в сторону суетливой девицы.

Та периодически потряхивала грудью и принимала условно томные позы.

– И чего тебе от нас надо? – сменил скользкую тему Костя.

– От вас? Ничего. А от тебя – квартиру. Хочу получить назад свое имущество. Мне кажется, что ты уже достаточно им попользовался и наконец должен дозреть до размена.

– Мы ничего разменивать не станем! – набычилась девица. – Тебе надо – ты и меняй.

– А вы, надо полагать, Галя? Или Мария? Ой, нет, вы, наверное, были после них, – доброжелательно улыбнулась ей Яна, начав перечислять первые пришедшие на ум имена. Внутри у нее все клокотало и бушевало. Не от ревности – от бессилия. Она поняла, что сегодня снова проиграет, потому что их слишком много, и любые ее доводы потонут в многоголосом хоре оппонентов.

– Это Валентина! – нахохлился Костя.

– Опять? – подняла брови Яна. – Ты же ее бросить собирался! Передумал? Или это другая уже? Ну, ты ходок! – Она уважительно покачала головой.

Похвала Костю сбила с толку, поэтому возражать он стал не сразу, а лишь обжегшись о яростный взгляд спутницы.

– Никого я бросать не собирался! – взвился он. – Чего ты выдумываешь?

– Ой, – Яна демонстративно состроила понимающую рожицу Вике, – точно, извини, перепутала!

Валентина разве что копытом не била, раздувая ноздри и требовательно глядя на Константина.

– Слушайте, давайте опустим тему неуплаты алиментов, пьянства и любвеобильности нашего Кости? – великодушно предложила Яна.

– Да он платил алименты! – взвизгнула девица. – Огромные! Все знают! У него и документы есть! Иди, вон, в милицию подавай!

И тут Яну осенило. Умные мысли, как и яблоко в макушку Ньютона, всегда стучат в голову неожиданно.

– Так я и подаю. – Она старательно изобразила флегматичность, судорожно додумывая едва оформившуюся идею. – Ты, Костя, должен понимать, что одно дело – врать родне про свою широкую душу и выплату алиментов, а другое – пытаться доказать в милиции то, чего не было. Ты-то знаешь, что ничего не платил. И я знаю. Так вот, я подам в суд на выплату алиментов за все эти годы, там как раз на часть квартиры набегает. Более того, у меня приезжает родня на заработки. Они люди простые, деревенские, у себя нам их селить негде, их там куча народу с детьми, поэтому мы уже договорились, что я родню прописываю у себя. То есть – у тебя в квартире.

– Не имеешь права, – дрогнувшим голосом вякнул Костя.

– Имею, я уже выяснила.

– Я их не впущу. – Константин растерянно посмотрел на Валентину.

Та согласно кивнул, мол, ага – не пустим. Общее горе временно сблизило их, невзирая на личные претензии.

– Смешной ты, – Яна с сочувствием взглянула на бывшего супруга. – Это меня можно не пустить. А эти сами тебя не пустят. Поэтому либо ты соглашаешься на размен, либо живешь с моими родственниками.

– Иди в болото, – неуверенно буркнул Костя.

– У тебя и так все хорошо! Вон как прибарахлилась! – злобно каркнула Вика. – Зачем людям жизнь портишь? Отхватила себе богатого, живи и радуйся!

– Я не порчу. Свое пытаюсь вернуть. С какой стати я стану делиться? И никого я не отхватывала. В издательстве работаю, получаю хорошо, – не выдержала Яна. А чего терпеть, когда тебя оскорбляют?

Слово «издательство» подействовало на Вику, как заклинание на дракона. Она захлопнула рот, убрала жало и принялась переваривать новость, устранившись от дискуссии.

– Ничего не отдам, – твердо заявил Костя. – И пиши, куда угодно. Хоть в Гаагский трибунал!

– Ладно, – кивнула Яна. – Не договорились. Но я должна была предупредить, как честный человек.

Она встала и, с состраданием взглянув на Валентину, искренне сказала:

– Я вам очень сочувствую!

– Иди-иди, – вспыхнула та. – Ничего не отдадим! Нечего нас на понт брать!

Уже у выхода Яну догнала Вика.

– А хочешь, я тебе помогу? – запыхавшись, предложила она. – Не подумай чего! Просто так помогу! Бескорыстно! Я же не знала, что Костя алиментов не платил! Какой ужас! Как ты, бедненькая, ребенка одна тянула?

– Помоги, – согласилась Яна, с интересом глядя на раздухарившуюся писательницу.

– Я что-нибудь обязательно придумаю, – уверила ее Вика, блестя глазками.

– Придумай. Вот, возьми, моя визитка. Если что придумаешь, звони. Буду рада.

По дороге домой она мучительно размышляла, стыдно или нет использовать человека, движимого корыстью. Уже у дверей квартиры Яна пришла к выводу, что не стыдно. Особенно в ее случае.

«Чтобы я еще хоть раз связалась с женатым! – в бешенстве думала Лариса, швыряя вещи в чемодан. – Сколько времени потеряно! Сколько нервов истрепано! Гад! Гад!»

Именно сегодня они собирались устроить романтический ужин. Лариса заказала все в ресторане, купила свечи, оделась, вернее, разделась соответствующим образом, и полтора часа прождала Игоря, глядя какие-то глупые сериалы. Через полтора часа, когда все благополучно остыло, она начала названивать любимому, номер которого оказался вне зоны доступа. Тихо сатанея, но уже догадываясь, в чем дело, Лариса позвонила ему домой.

Старательно картавя и хрипя, Лара заявила его удивленной жене, что звонит с работы, и потребовала Игоря к аппарату. Она даже не удивилась, когда супруга Игоря крикнула куда-то в глубь квартиры:

– Игоряша, это тебя!

Швырнув трубку, Лара зло разрыдалась.

Как глупо – свечи, белье, надежды, мечты… Дешевые розовые сопли! До чего она докатилась? Унизительно! Унизительно настолько, что даже девчонкам пожаловаться стыдно.

Лариса решила бросить ужин на столе. Пусть все стухнет к его приходу! Не убирать же здесь! Хотелось немедленно что-нибудь порвать, разбить или уничтожить. Но она лишь тщательно проверила, не осталось ли чего из ее вещей, и вызвала такси.

Отъезжая от серого, потрескавшегося здания, которое еще недавно казалось дворцом, Лариса тихо заплакала. От обиды и жалости к себе.