Денискины рассказы - Виктор Юзефович Драгунский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чапочка, Чапочка, тю-тю-тю, лохмушенька, на-на-на!
Но она продолжала издеваться и не давала себя поймать. Главное, мне мешал мой бредень, у меня была не та ловкость. И мы так долго скакали вокруг будки. И вдруг я вспомнил, что недавно видел в телевизоре картину «Тропою джунглей». Там показано, как в Китае охотники ловят обезьян сетями. Я сразу сообразил, взял свой бредень, как сачок, и хлоп! Накрыл Чапку, как обезьянку. Она прямо взвыла от злости, но я быстро закутал её как следует, перекинул бредень через плечо и, как настоящий охотник, потащил её домой через весь посёлок. Чапка висела у меня за спиной в сетке, как в гамаке, и только изредка подвывала. Но я уже не обращал на неё никакого внимания, а просто взял её и вытряхнул в окошко и припёр его снаружи палкой. Она сразу там залаяла и зарычала на разные голоса, а я уже в третий раз побежал за Ванькой. Это я так рассказываю быстро, а на самом деле времени прошло очень много. И вот у самой реки я встретил Ваньку. Он шёл весёлый, а в руке у него была травинка, а на травинку нанизаны две уклейки, большие, с чайную ложку каждая. Я говорю:
— Ого! А у тебя, я вижу, здорово клевало!
Ванька говорит:
— Да, просто не успевал вытаскивать. Давай отнесём эту рыбу моей маме на уху, а после обеда снова пойдём. Может, и ты что-нибудь поймаешь.
И так за разговором мы незаметно дошли до дома Бориса Климентьевича. А около его дома стояла небольшая толпа. Там был дяденька в полосатых брюках, с животом, как подушка, и ещё там была гражданка тоже в брюках и с голой спиной. Был ещё мальчишка в очках и ещё кто-то. Они все размахивали руками и что-то кричали. А потом мальчишка в очках увидел меня, да как закричит:
— Вот он, вот он сам собственной персоной!
Тут все обернулись на нас, и дяденька завопил:
— Который?! С рыбой или маленький?!
Мальчишка с очками кричит:
— Маленький! Хватайте его! Это он!
И они все кинулись ко мне. Я немножко испугался и быстро отбежал от них, бросил бредень и влез на забор. Это был высокий забор: меня нипочём снизу не достать. Гражданка с голой спиной подбежала к забору и стала кричать нечеловеческим голосом:
— Отдай сейчас же Бобку! Куда ты её девал, негодник?
А дяденька — в забор кулаками стучит:
— А где моя Люська? Ты куда её увёл? Признавайся!
Я говорю:
— Отойдите от забора. Я никакого Бобку не знаю и Люську тоже. Я даже с ними не знаком! Ванька, скажи им!
Ванька кричит:
— Что вы напали на ребёнка? Я вот сейчас как сбегаю за мамой, тогда узнаете!
Я кричу:
— Ты беги поскорее, Ванька!
Ванька кричит:
— Держись, не слезай с забора!
И побежал.
А дядька говорит:
— Это соучастник, не иначе. Их тут целая шайка! Эй ты, на заборе, отвечай сейчас же, где Люся?
Я говорю:
— Следите сами за своей доченькой!
А он:
— Ах, ты ещё острить? Слезай сию минуту и пойдём в прокуратуру!
Я говорю:
— Ни за что не слезу!
Тогда мальчишка в очках говорит:
— Сейчас я его достану!
И давай карабкаться на забор. Но не умеет. Потому что не знает, где гвоздь, где что, чтобы уцепиться. А у меня этот забор сто раз лазеный.
Да ещё я этого мальчишку пяткой отпихиваю. И он срывается.
— Стой, Павля, — говорит дядька-подушка, — давай я тебя подсажу!
И этот Павля стал карабкаться на этого дядьку. И я опять испугался, потому что Павля был здоровый парень, наверное, учился уже в третьем или в четвёртом классе. И я подумал, что мне пришёл конец, но тут я вижу бежит Борис Климентьевич, а из переулка Ванькина мама и Ванька. Они кричат:
— Стойте! В чём дело?
А дядька кричит:
— Ни в чём не дело! Просто этот мальчишка ворует собак! Он у меня собаку украл, Люсю.
И гражданка в брюках добавляет:
— И у меня украл, Бобку!
Ванькина мама говорит:
— Ни за что не поверю, хоть режьте.
А мальчишка в очках вмешивается:
— Я сам видел. Он нёс нашу собаку в сетке, за плечами! Я сидел на чердаке и видел!!
Я говорю:
— Не стыдно? Чапку я нёс. Она из дому удрала!
Борис Климентьевич говорит:
— Это довольно положительный мальчик. С чего бы ему вдруг вступить на стезю преступлений и начать воровать собак? Пойдёмте в дом, разберёмся! Иди, Денис, сюда!
Он подошёл к забору, и я прямо перешёл к нему на плечи, потому что он был очень высокий, я уже говорил.
Тут все пошли во двор. Дяденька фыркал, гражданка в брюках ломала пальцы, очкастый Павля шёл за ними, а я ехал на плечах Бориса Климентьевича. Мы поднялись на крыльцо, Борис Климентьевич открыл дверь, и вдруг оттуда выскочили три собаки! Три Чапки! Совершенно одинаковые! Я подумал, что это у меня в глазах троится.
Дядька кричит:
— Люсичка!
И одна Чапка кинулась и вскочила ему прямо на живот!
А гражданка в брюках и Павля вопят:
— Бобик! Бобка!
И рвут второго Чапку пополам: она за передние ноги тянет к себе, а он за задние — к себе! И только третья собака стоит возле нас и хвостиком вертит.
Борис Климентьевич говорит:
— Вот ты с какой стороны раскрылся? Я этого не ожидал. Ты зачем напихал полный
