Жена напоказ - Елена Сергеевна Счастная

Глава 11

“Рен, я говорю тебе, что это не нужно. Все эти флакончики, катализаторы… – недовольно ворчал Лабьет, лёжа сбоку от кресла Ренельда. – Пойдём спать, а? Я совершенно точно уверен, что светлая аура мадам Конфетки не имеет границ”.

– А если ты просто пережрал света? – с сомнением отозвался тот. – И не успел понять толком. Даже валялся вон в бессознательном состоянии неизвестно сколько.

“Не в бессознательном, а спал. – Шинакорн тут же приподнял голову. – Это разные вещи”.

– Вещи разные, итог один. Я должен проверить.

Пёс шумно вздохнул, а Ренельд открыл узкий короб с небольшими – примерно в палец – флаконами внутри. Сегодня после довольно въедливых пререканий удалось раздобыть его у архимага Илера Бэтона. Тот предпочитал проводить исследования лично, если уж до этого доходило дело. Но позволить ему взглянуть на ауру Мариэтты вперёд себя Ренельд не мог.

Потому пришлось уговаривать, приводить самые веские доводы, льстить и даже немного угрожать.

– Хорошо! – наконец сдался упрямый брюзга, встряхивая широкими рукавами своей хламиды. – Но только за последствия я отказываюсь нести ответственность, ваша светлость! Надеюсь, вы и правда знаете, как обращаться с такими снадобьями.

– Не беспокойтесь, – ответил Ренельд, быстро, пока архимаг не передумал, выхватывая из его рук заветный короб. – Я не прогуливал лекции по алхимии.

Но теория – это одно, а вот практика, как водится, – совсем другое. И Ренельду раньше всего один раз довелось воспользоваться подобными катализаторами. Повод был прескверный – вспоминать и не хочется.

Вот настал и второй. И кто бы мог подумать, что он снова будет связан с женщиной. Тем более – с несносной вдовушкой, которая слишком строго блюдёт свои секреты.

Ренельд провёл пальцем вдоль ровной шеренги флаконов. В каждом – весьма опасное зелье. Если использовать их в неположенных количествах. Зато чувства обостряются до предела – и даже по капле крови вдовушки можно будет считать её ауру. Раз уж она сама отказывалась от подобной проверки всё это время.

Строго говоря, Мариэтта права. Без обвинений никто не мог этого потребовать. Другое дело, что, нащупав некую ниточку, Ренельд уже готов был пойти до конца, чтобы выяснить, куда она ведёт.

Да, ночью будет нехорошо. Но к утру все последствия должны пройти.

Потому Ренельд выбрал нужную склянку, откупорил и выплеснул её содержимое, весьма ядовитое на вид, в рот. По языку тут же растеклась невыносимая горечь – будто и правда отрава. Но вместе с тем, как снадобье проникало глубже, все чувства, кроме нужных, начали притупляться.

Ренельд взял крохотный кинжал, лишь едва испачканный в крови Мариэтты, и осторожно провёл им по впадине ладони. Главное – чётко попасть вдоль линии ауры, тогда восприятие будет наиболее острым.

“Смотри не расплавь себе мозг, – буркнул шинакорн, явно уязвлённый тем, что его слова не были восприняты достаточно серьёзно. – А то придётся сдавать тебя в дом скорби. Там тоска смертная. И наверняка кормят паршиво”.

– А ты и рад бы меня сдать, – усмехнулся Ренельд.

“Да кому я, кроме тебя, нужен”.

Стоило только опустить расслабленные руки на стол, как всё вокруг начало меняться. Кабинет исчез, словно его выжгло неистовым пламенем огненного эсприта из Бездны. Ещё мгновение слепоты – и Ренельд как будто оказался внутри сферы фиксирующего артефакта. Посреди переплетения нитей чужой силы, которые порой так трудно разобрать на составляющие, чтобы отделить нужное от ненужного. От фона и помех, от следов недавних заклинаний. Сейчас же всё виделось совершенно по-другому, предельно ясно и чётко.

Ренельд будто бы шёл по наполненной светом комнате и не видел ни одной стены. Ни одной тени, пятнышка тьмы, по которой можно было бы понять, что аура вдовушки такая же, как и у других магов. Совершенно обычной структуры. Может быть, сильнее, да, но более ничем не примечательная.

Но сколько бы Ренельд ни продирался вперёд, щурясь от невыносимого обжигающего света, задыхаясь от нарастающего по всему телу жара, а не мог даже обозначить для себя конец этого странного пути. Ноги словно проваливались в песок, в висках мелко бились раскалённые иголки. В горле становилось всё суше.

“Рен, хватит! – прорвался голос Лабьета сквозь гудение крови в ушах. – Ты меня слышишь? Эй! Ещё не хватало, чтобы ты тут ноги протянул. Тебе-то хорошо, спокойно. Ни забот, ни хлопот. А мне каково? Эгоист”.

Нарочито резкие слова шинакорна и правда заставили вновь ощутить хотя бы границы себя. Свою ауру, сейчас до краёв затопленную чужой, но это лишь визуальная иллюзия. На самом деле ауры Мариэтты здесь нет. Нет…

Голова разламывалась всё сильнее. Ренельд, едва владея собственными руками, которые даже не видел, нащупал другой флакон особой формы – как раз на такой случай. Чтобы распознать не глядя. В нём снадобье, ослабляющее катализацию. Теперь не промахнуться мимо рта… Кажется, выпил – сейчас это было сложно понять.

И, к счастью, рвущее мышцы в клочья напряжение начало спадать, оставляя за собой только неподъёмную слабость. Главное, не упасть головой на стол – это чревато ушибами и неприглядным следами на лице. Едва найдя равновесие в собственном теле, Ренельд сумел-таки откинуться на спинку кресла. Теперь замереть, не шевелиться и позволить всему вернуться на свои места.

“Кажется, пускать слюни в беспамятстве после встреч с мадам Конфеткой становится для тебя доброй традицией. – Лабьет положил голову на колени Ренельда. – И я почти уверен, что Ксавье сейчас занят примерно тем же”.

– Лежит в беспамятстве? – больше для того, чтобы зацепиться за реальность, поинтересовался Ренельд, опуская ладонь на бугристую макушку шинакорна.

“Пускает слюни на подол графинюшки. Возможно, целует ей ручки. Или не только их. Смотря как близко она его допустила”.

В особо восприимчивом, почти воспалённом сейчас воображении сразу же возникли картины, одна другой ярче. Ксавье вполне способен задурить голову почти любой женщине. Он тренировался на адептках Санктура несколько лет, доводя свои умения до совершенства. Хотя бы в этом. Помнится, его возлюбленные менялись каждые три месяца – Ренельд не успевал запоминать ни них лица, ни их имена. Наверняка истосковавшаяся по мужскому вниманию вдовушка – вполне себе лёгкая добыча.

Словно уколотый этой мыслью, Ренельд вздрогнул и сел прямо. Часто заморгал, пытаясь вглядеться в обстановку кабинета, уже почти полностью погружённого во мрак. Закат розоватым заревом догорал на витражах окон. На улице становилось всё тише.

“О! Живой таки! – довольно выдал Лабьет. – А я так и знал, что мысль о Конфетке и Ксавье вместе тебе не понравится”.

– Откуда бы тебе это знать? – Ренельд опустил на шинакорна ещё чуть заторможенный