Корона пастуха - Терри Пратчетт

Они набрели на маленький небогатый домик и подкрались к приоткрытым окнам. Было слышно, как внутри лопочут малыши, которые, насытившись молоком матери, лежали под одеялами в своих кроватках.

Эльфы переглянулись, в вожделении облизывая губы. Младенцы!

Лица приблизились к окнам, хищные глаза впились в жертву.

Тонкая рука пощекотала ребенка под подбородком. Маленькая девочка проснулась и с восторгом уставилась на блистательное существо, склонившееся над ней в темноте. Пальчики коснулись красивых перьев… Счастливый сон Тиффани длился недолго. Странная щекотка в голове разбудила ее, и, проснувшись, она тут же вспомнила Тиффани Робинсон, малышку, которую она так и не собралась навестить и на которую наложила следящее заклятие. Нет, дело не в том, что родители опять оставили ее голодной. Эльфы добрались до нее!

Метла Тиффани была не из самых быстрых, и эльфов она догнала только в лесу. То, что пробудилось в молодой ведьме, не было гневом. Она намеревалась вершить правосудие. Направив метлу круто вниз, Тиффани позволила своим чувствам разгореться… и высвободиться.

Огонь из кончиков ее пальцев охватил смеющихся эльфов. Она дрожала от ярости, ярости намного более сильной, чем она сама. Если бы она встретила других эльфов в ту ночь, то никто из них не ушел бы живым.

Затем она остановилась, потрясенная тем, что совершила. Только черная ведьма стала бы убивать под покровом ночи, кричало все ее существо. Но это были всего лишь эльфы, возразил другой голос, тихий и спокойный. И они обижали ребенка.

Но Паслен тоже эльф, вкрадчиво напомнил первый голос.

Тиффани напомнила себе, что думать о чем-то как о «всего лишь…» — это первый шаг на проторенном пути к отравленным яблокам, прялкам и печам… к боли, ужасу и тьме.

Но случилось то, что случилось. И практичная, как всякая ведьма, Тиффани завернула малышку в шаль и медленно полетела обратно к дому Робинсонов (к хижине, если быть честными). На стук открыл молодой отец, который был немало озадачен, увидев в руках Тиффани свою дочь, закутанную в платок.

Тиффани прошествовала мимо него и его жены, думая, что, хотя они и очень молоды, это не значит, что им позволительно быть глупыми. Открытые окна в это время года? Конечно, все знают об эльфах… Говорила мама мне: Бойся эльфов при луне… — Я проведала мальчиков, — сказала Милли. — Похоже, они в порядке… — Она покраснела, когда ей протянули малышку, и Тиффани это заметила.

— Послушай, что я скажу, Милли. У твоей дочки большое будущее, я знаю это, ведь я ведьма. Ты позволила мне дать ей имя, и я постараюсь, чтобы у моей названницы было все, что ей необходимо, — да, я говорю о твоей дочери. Она ведь и моя в какой-то степени. Мальчики сами о себе позаботятся. И не смей больше оставлять окно открытым! Всегда есть кто-то, кто за этим следит. Я узнаю, если с ней случится что-то плохое!

Последние слова Тиффани почти прокричала. Этому семейству нужно почаще устраивать головомойки. И она будет их устраивать. И если они пренебрегают своим долгом, их ждет расплата, иначе они не поймут.

А сейчас ей необходимо было побеседовать с еще одной ведьмой.

Она вернулась в свою спальню за теплым плащом, и вдруг ее взгляд зацепился за золотистое поблескивание короны пастуха. Повинуясь внезапному импульсу, Тиффани схватила ее и сунула в карман. Ее пальцы так удобно и естественно легли на гребни маленькой вещицы, и Тиффани вдруг ощутила приток сил и решимости, словно бы твердый кусочек кремня напомнил ей о том, кто она. Мне нужно держать при себе кусочек Мела, решила она. Моя земля поддерживает меня, придает мне уверенности. Она дает мне понять, кем я являюсь, и я знаю, что я не убийца. Я Тиффани Болит, ведьма Мела. И моя земля нуждается во мне.

Холодный ночной воздух окончательно отрезвил ее, когда она неслась обратно в Ланкр. В лунном свете совы провожали ее взглядами.

До дома Нянюшки Ягг она добралась почти на рассвете. Нянюшка уже встала или, вернее, еще не ложилась, ибо провела ночь у смертного одра. Она побледнела, увидев лицо Тиффани.

— Эльфы? — спросила она мрачно. — Я знаю, Маграт рассказала. Что, они и до Мела добрались?

Тиффани кивнула. Самообладание оставило ее, и сейчас ее душили слезы. Но над чашкой чая на теплой кухне Нянюшки она снова сумела взять себя в руки и рассказала обо всем.

— Эльфы, — выдавила она. — С маленькой Тиффани. Они собирались… — она задохнулась. — Я убила троих. — В отчаянии она посмотрела на Нянюшку.

— Отлично сработано, — одобрила Нянюшка. — И не кори себя, дорогая. Если они похитили ребенка, что еще ты могла сделать? Тебе ведь это не понравилось? — добавила она осторожно, и ее проницательные глазки сверкнули на морщинистом лице.

— Конечно же нет! — воскликнула Тиффани. — Но, Нянюшка, я сделала это почти не задумываясь… — Возможно, придется повторить, если эльфы не угомонятся, — бодро заявила Нянюшка. — Мы ведьмы, Тиффани, и поэтому имеем такое право. Всего-то и надо — убедиться, что у нас достаточно причин, а похищение детей — это вполне существенная причина. — Она задумалась. — Люди вечно творят что попало, а потом удивляются, когда это выходит им боком. Помню, Эсме мне как-то рассказывала, как была она на каком-то хуторе — не то Шпателя, не то Лопатки, — так там люди пытались вздернуть мужика, который убил двоих детей. Она рассказывала, что он не понимал, что заслуживал казни, дескать, пьян был. — Она устало откинулась в кресле, позволив Грибо взобраться к ней на колени. — Реальность, Тифф. Жизнь и смерть. — Она почесала кота за тем, что мог бы назвать ухом только человек с очень плохим зрением. — Дитя в порядке?

— Да, я отнесла ее родителям, но они не станут… они не смогут ухаживать за ней, как положено.

— Некоторые не желают видеть правду, даже если их носом потыкать, — посетовала Нянюшка. — Беда с эльфами, они все норовят вернуться. Люди рассказывают о них сказки, и это звучит весело, как будто чары навсегда оседают в головах. В сказках эльфы не вредят, они только озорничают.

Нянюшка машинально смахнула со стола какую-то безделушку.

— Фиглы — да, те озорничают. Но эльфы другие. Помнишь, как Роитель пробирался в людские головы, заставлял творить всякие ужасы?

Тиффани кивнула, вспоминая давние дела. Ее глаза не отрывались от безделушки на полу. Сувенир из Щеботана, подарок одной из невесток. Нянюшка даже не заметила, что сбросила его. Нянюшка. Которая бережно хранила любую мелочь, напоминавшую ей о семье. Которая не могла бы не заметить, что что-то сломалось.

— Ну, так вот эльфы тоже что-то такое делают, — продолжала Нянюшка. — Нет ничего, что нравилось бы им больше, чем причинять боль и сеять ужас, ничего, что заставило бы их так веселиться. И младенцев красть они обожают. Ты правильно сделала, что их остановила, хотя они все равно вернутся.