Дом для Одиссея - Вера Колочкова

– Ну а кто ж еще-то? – удивленно уставилась Татьяна. – Он самый и есть.

– А дети чьи? – тихо спросила Варя у Лизы.

– Дак я ж толковала уже тебе, экая ты непонятливая! – в сердцах махнула рукой Татьяна. – Дети той самой женщины, которую он завтра хоронить будет!

– Так, тихо! – шикнула на нее Лиза, испуганно оглянувшись на близнецов. И, обернувшись к сестре, тихо добавила: – Потом, Варенька, потом.

Они с огромным трудом растолкали всю шумящую и кричащую, разгоряченную беготней детскую компанию по спальням. Лиза, как всегда, продолжила свою бесконечную историю про подвиги новоявленного в сказочном царстве юриста Ивана-царевича, победившего в честном судебном разбирательстве лукавого Змея Горыныча. История эта занимательная со временем обрастала все новыми подробностями, в которых постоянно менялись то истцы, то ответчики, но в конце концов на каждом новом этапе победу одерживал, конечно же, добрейший и умнейший Иван-царевич. Судьи в этой сказке были умными и справедливыми, мзду не брали, справедливость торжествовала напропалую. Борис и Глеб слушали ее с большим удовольствием, по ходу дела с самого раннего возраста набираясь необходимого и бесценного жизненного опыта. А что? Бывает, в детском ясном подсознании многие вещи укладываются довольно-таки плотненько и надолго, чтобы потом всплыть нужной информацией в трудную минуту.

А вот у Вареньки был свой метод укладывания детей спать. Можно сказать, эксклюзивно-телесный. И назывался он «покарябать на ночь спинку». Без этого «карябания», то есть легкого поцарапывания спинок длинными красивыми ногтями, не засыпали ни Ванюшка, ни Артемка. Даже пятнадцатилетний Вовка иногда просил мать так же «покарябать» свою здоровенную, мужицкую почти спину и мурлыкал при этом, как маленький, мгновенно и крепко засыпая.

Встретились они в гостиной довольно поздно. Татьяна успела и в порядок все привести после детского устроенного погрома, и камин растопить, и чаю хорошего с травами для них заварить. И даже – о, чудо! – проявила невиданные чудеса деликатности, объявив им торжественно и многозначительно:

– Ну ладно, девки, вы тут беседовайте себе на здоровье, а я спать пойду. Прынцу сама дверь откроешь, Лизавета. И ужином накормишь. Я там оставила все на столе.

– Спасибо, Тань. Спасибо, умница ты моя. И что б я без тебя делала? – растроганно поблагодарила ее Лиза. – Иди, отдыхай, душа моя.

– Да, кузина, и впрямь тебе повезло с такой вот фрекен, – завистливо вздохнула Варенька, когда Татьяна, с достоинством приняв Лизину благодарность, удалилась из комнаты. – Мне б такую.

Она еще раз вздохнула, отпила из своей чашки и, отвалившись на спинку кресла, решительно приказала:

– Ну, теперь рассказывай! И все по порядку, ничего не упуская. А то знаю тебя – начнешь сейчас четкий прагматизм разводить – первое, да второе, да третье…

– Да какой уж там прагматизм, Варенька. Что ты…

Вздохнув, Лиза начала рассказывать, вслух проговаривать словами все то, что случилось с ней за последнее, такое короткое и такое бесконечно текущее время. Как будто день за год! Вот же удивительно, как могут перевернуть человека наизнанку всего лишь несколько коротких жизненных дней, разделивших судьбу четкой границей: такой она был «до», а такой стала «после». Варя с удивлением слушала свою умную, циничную и дьявольски изворотливую в делах кузину и не верила ушам. Чтоб Лиза, еще и в ущерб себе, любимой, каких-то там детей в дом взяла? Да и не просто так, а детей соперницы? Той самой, к которой любимый муж ушел? А теперь, получается, еще и усыновить их решила? Нет, это и не смешно даже. И тем не менее это было действительно так, и было невероятно…

– И все-таки я не понимаю, Лиза. Как он посмел, Лёня твой, вообще такое вытворить? Мне всегда казалось, он тебя любил.

– Да в том-то и дело, Варенька, что любил! Я думаю, и сейчас любит. Просто он так самоутвердиться захотел, может быть? Она же, Алина эта, несчастная такая была, с детства сердечница, да еще и с двумя детьми на руках. Вот он и решил необходимость свою проявить. Принести, так сказать, себя в жертву.

– Лиза, но это ведь несколько жестоко. Даже и не по отношению к тебе, а к ней. Получается, он за ее счет самоутверждался? Комплексы надуманные лечил?

– Ну почему самоутверждался? Я бы этот поступок так не назвала, знаешь. Девочка и в самом деле очень больна была и оказалась в безвыходном жизненном положении. Я вот его понимаю. Вернее, не осуждаю. Потому что это действительно – поступок. Я бы так не смогла. И мне очень жаль, что так все получилось. Обидно же! Ей операцию в Москве вроде удачно сделали, а она взяла вдруг и умерла. Сердце остановилось. Почему, непонятно. Врачи только руками развели.

– Ну, знаешь! Если так рассуждать, можно вообще довести любые отношения до абсурда! Вы же были нормальной парой! А страждущим можно как-то по-другому помогать. И вообще, я совсем не узнаю тебя, Лиза.

– Да я так же раньше рассуждала, Варенька! А теперь поняла – нельзя никому помочь издалека, души не вложив. Что-то перевернулось во мне, понимаешь? Работа внутри какая-то жесткая произошла за этот короткий срок. Я этих детей полюбила, словно они моими всегда были. Такое чувство, что именно я их и родила. Даже пугаюсь иногда этого чувства.

– Лиза, а ты хорошо подумала? В самом деле уверена, что хочешь их усыновить?

– Ой, Варенька, и не спрашивай меня об этом лучше! – взволнованно отмахнулась от вопроса Лиза. – Разве тут дело в одном хотении? Конечно же, хочу! Очень! Боюсь только, сумею ли я им хорошей матерью стать?

– Так. Понятно. Ну, раз хочешь, значит, все равно это сделаешь. Уж я тебя знаю. Выходит, зря я сюда летела.

– Почему зря? – удивленно уставилась Лиза на кузину. – Ты же сама сказала – захотелось как снег на голову.

– Ну да. Снег снегом, конечно. А вообще-то я ехала по тому самому вопросу, который мы с тобой в твой прошлый приезд в Москву обговаривали. Не помнишь, что ли?

– Это ты о чем, Варенька? Что-то не соображу никак. Столько событий сразу, голова кругом идет…

– Здрасте, приехали! – развела руками в кресле Варя. – Не помнит она! Я, как последняя дура с чистой шеей, за это время даже курить бросила, а она и не помнит!

– А зачем ты курить бросила? – растерянно моргнула Лиза.

– А затем! Чтоб ребеночка вашего здоровеньким выносить! Я думала, вы тут только об этом и говорите, а вы… Летела, как идиотка, думала, сразу в клинику рванем. Значит, так и не состоится мое суррогатное материнство, да?

– Ой, Варь, я теперь даже не знаю. Как-то не готова я. Да и Леня тоже. И вообще, неужели ты не боишься?

– Чего?

– Ну, вдруг потом не сможешь отдать ребенка? Вдруг твой организм этому воспротивится? Как-то ведь привыкаешь уже к тому, что… Что…