На Юг, к Земле Франца-Иосифа - Валериан Альбанов

Недалеко от нашей усадебки, ближе к утесам, мы нашли могильный холм с деревянным крестом, окрашенным красной краской. Какой бедняга нашел себе здесь успокоение, это нам не было известно. Здесь была земля и все нужные инструменты для копания, а потому эта могила была лучше, чем могила нашего Нильсена. Там мы могли только сложить над телом его холм камней, а на крест у нас не было материала.

Постепенно из-под льда была выколота почти вся провизия. Оставалось немного несущественного, которое мы собирались разобрать после. Теперь же надо было убрать то, что уже было вынесено наружу.

В большом доме часть сеней была отгорожена переборкой под кладовую. Здесь, как и везде, была та же грязь, тот же лед. Очистив ее и добавив полок, мы сложили по сортам, рядами на полках, всю провизию. Вид получился внушительный и очень красивый. Длинные ряды банок различной формы и величины, со свежими даже этикетками, напоминали хороший гастрономический магазин. Кладовая оказалась полной.

Большую часть этой работы, раскопки провизии и сортировки, сделал Конрад. Работа эта серьезная и очень кропотливая, но Александр добросовестно ее выполнил. С утра и до позднего вечера проводил он время «в Помпее», только иногда навещая меня, чтобы поделиться тем или другим приятным открытием.

Я же с самого прибытия на мыс Флору был болен и мне становилось все хуже. Жар и озноб не покидали меня. Большую часть времени я был в бреду, а иногда были какие-то кошмары. Мне все казалось, что нас на мысе Флора живет трое. Лежа в бреду, я вскакивал и бежал к раскопкам звать Александра. Я знал, что он там работает, и никак не мог припомнить, куда отправился «он, третий». Спрашивал Александра, где «он», но кто он, я и сам не мог припомнить. На свежем воздухе я приходил немного в себя, припоминал все происшедшее с нами, что нас осталось только двое, и с тоской шел обратно на койку. К общему недомоганию прибавилась опухоль и боль в ногах, и в минуты сознания я опасался плохого конца для себя. Положим, что опухоль в ногах была и у Александра.

Мысль о пропавших спутниках, в особенности о Луняеве и Шпаковском, не давала обоим нам покоя. Временами, когда мне было лучше, мы садились у дверей своей усадебки и смотрели на расстилающееся перед нами море, втайне надеясь, что покажется где-нибудь каяк с пропавшими. Разве это не может быть? Возможно, что их отнесло очень далеко на каяке или на льдине, на которую они предпочли перебраться. Но ведь там за горизонтом должен быть лед и большой лед. Трудно ожидать, чтобы это свободное море тянулось вплоть до Мурмана, или до берегов Новой Земли, вероятнее, что южнее есть широкая полоса льда, такого же плавучего, как и тот, по которому мы шли. Возможно, что наших спутников отнесло к этому льду, где они, конечно, могли убить несколько тюленей и, питаясь ими, при благоприятном ветре и погоде решили отправиться обратно к островам. Каяк у них крепкий, стойкий, и такой переход сделать возможно. Но напрасно мы всматривались в горизонт, напрасно рассматривали в бинокль отдаленные льдинки, ничего не было видно похожего на каяк. Медленно мимо нас проходили льдины, гонимые приливом и отливом то на запад, то на восток, часто на них мирно грелись на солнце моржи по несколько зараз, но наших пропавших спутников не было.

15(28) июля, рано утром, Конрад решил ехать на остров Белль, а если будет возможно, то есть если лед не взломан, то доехать до мыса Гранта и посмотреть, нет ли там береговой партии или, по крайней мере, их следов.

В то время я ехать не мог, так как только временами мне было настолько лучше, что я мог ходить, больше же я лежал на койке и чувствовал себя плохо, на каяке я был бы только лишним грузом. Да и Александра к этой поездке побуждало отчасти опасение остаться на зиму одному.

Взяв с собой ящик с провизией, двустволку с патронами, Александр, при хорошей погоде и легком попутном ветре, отправился под парусом к острову Белль. Скоро каяк превратился в точку, а через час и точка исчезла. Я остался один. Это время одиночества было очень тяжелое для меня. Лежа почти в забытьи, я переживал различные эпизоды из нашего странствования, которые перепутывались с ужасными кошмарами, во время которых я слышал голоса за дверью, или даже мне казалось, что кто-то открывает дверь, я выскакивал из домика, но, конечно, никого не оказывалось там. На некоторое время я приходил в себя, припоминал, что сейчас я один, но потом опять начиналось что-нибудь подобное.

На столе у меня стояли раскрытые банки с различной провизией, консервами, вода, галеты и лежала хина, взятая из аптечного сундука. Это все приготовил Александр для меня перед своим отъездом. Но аппетита у меня не было, я только принимал хину, пил воду, подбрасывая дров в печку, и опять ложился. По прибытии на мыс Флора, мы переделали нары в нашем домике, так как они занимали очень много места. Вместо них мы сделали две койки, одну над другой, и находили это удобнее. Моя койка была нижняя.

Через двое суток я начал беспокоиться об Александре, не случилось бы какого-нибудь несчастья и с ним.

Вечером 17(30) июля я оделся в малицу и решил дожидаться Александра, сидя около дверей на ящике.

Этот неумолкаемый гвалт на утесах, временами прерываемый какими-то дикими завываниями, способен был и на здорового человека нагнать тоску. Беспрестанно льется со скал водопадами вода, временами она подмывает где-то наверху лед и снег, и происходят шумные обвалы. Невольно вскочишь с места от этого шума, кажется, что обвал случился где-нибудь недалеко от нашего домика, так силен этот грохот и сотрясение воздуха.

Я прождал Александра всю ночь, только иногда заходя в домик. Часа в 4 утра я увидел по направлению на остров Белль какую-то точку, похожую на каяк, но все еще не верилось. В то время как лед медленно плыл по проливу на юг, точка эта как будто подвигалась немного на север. Немного погодя стало заметно, как по сторонам черной точки что-то поблескивает с правильными промежутками времени, то с одной стороны, то с другой. Да, конечно, не может быть сомнения, что это каяк, а по сторонам его блестит на солнце двухлопастное весло, то опускаясь, то поднимаясь из воды. Через час он скрылся за высоким берегом, а в 6 часов утра я увидел уже Александра, идущего по берегу, и побрел ему навстречу.

Конрад шел один. Когда я подошел к нему, то он не мог сдержаться и заплакал. Нечего было и расспрашивать, я понял, что он никого не нашел и не видел следов. До самого мыса Гранта дойти он не мог, так как там был наносный лед, но мыс был виден хорошо в бинокль: можно было рассмотреть каждый камень. Александр стрелял, кричал и даже переночевал в виду мыса.

Но мы все еще не теряли надежды. Решили вторично отправиться к мысу уже вдвоем, как только устроим себе помещение для зимовки.