Заложница любви - Линда Уиндзор

– Да, конечно, мужчины – двуличные люди, – согласилась служанка, принимаясь тереть спину Бронуин. – Я об этом знаю по своим братьям. Теперь так рада, что избавилась от их грубого обращения и от них самих! Остается только пожалеть девушек, пострадавших по вине мужчин.

– Или от их обманчиво-привлекательного облика! – мрачно добавила Бронуин.

Некоторое время они молчали, потом первой заговорила Мириам.

– А он красив, правда, миледи… лорд Ульрик? По крайней мере, не похож на большинство мужчин. Не пристает к девушкам, если они того не желают. Женщины сами охотятся за ним. Как бы мне хотелось видеть лицо его милости в тот момент, когда он обнаружил, что вы девушка, а не парень, над которым он посмеивался!

Ну, уж нет! Она сама, это точно, не добивалась благосклонности Вольфа, подумала Бронуин, отвлекаясь от беседы, но ее чрезмерно взволновал тот факт, что Ульрика преследуют женщины. Однако он сам залез к ней в бассейн и слился с ней в поцелуе. Он сам последовал за нею в Лондон и спал рядом на сене. Он сам… Бронуин смущенно глянула на постель. Затруднительно было определить, кто больше был виноват в безумствах минувшей ночи. По правде говоря, она сама была виновата не менее него. «Шаг на небеса – падение в ад», – размышляла Бронуин, пытаясь проглотить ком, вставший в горле. Проклятие, без сомнения, из-за Карадока Ульрик преследовал ее!

– В этом дворце девушке трудно сохранить свою невинность, если вы понимаете, что я имею в виду, – продолжала болтать Мириам, не замечая отрешенного вида Бронуин. – Некоторые думают, что достаточно красивого платья и пучка лент в обмен на благосклонность в постели. Мне кажется, подарки облегчают их совесть. Когда я покидала ферму, то думала, что двор с его знатными людьми – это что-то особенное, но клянусь, знатные господа еще хуже незнатных! Как вы сказали: для знатных дам у них одно лицо, а для бедной служанки? – Мириам прервала свою обличительную речь, так как раздался стук в дверь. – Это, должно быть, швеи, которых прислал его милость.

– Швеи?

– Дайте нам еще несколько минут, и леди будет готова! – крикнула Мириам, беря на себя смелость, ответить за госпожу. – Его милость хочет видеть свою невесту одетой, одетой соответственно ее положению, миледи. Уверена, та одежда, – показала она кивком на мальчишеское одеяние, валявшееся на полу, – была слишком груба для вашей нежной кожи и вызывала немилосердный зуд.

– Во имя Господа, если он думает, что может купить меня… – возмущение Бронуин потонуло в потоке воды, которую выплеснула Мириам ей на голову.

– Миледи, его милость собирается жениться на вас. По крайней мере, таким образом, он оказывает честь тем дарам, что вы ему принесете.

Бросив взгляд на девушку, приподнявшую кончиками пальцев юбку своего розового платья, Бронуин отказалась от тирады, которую уже собралась, было произнести. Она была так озабочена своими злоключениями, что не вслушивалась в слова Мириам. Тем не менее, обстоятельства, в которые попала эта девушка, были предельно ясными.

– Тебя принудили к потере невинности, не так ли, Мириам?.

Щеки девушки залил румянец, более яркий, чем розовый цвет ее платья.

– Такова участь простых девушек, миледи. Я не жалуюсь, поверьте. В один прекрасный день какой-нибудь слуга возьмет меня в жены, и тогда я буду ограждена от подобных посягательств. А теперь давайте вытремся, а то продрогнете. Ей-богу, такое впечатление, будто здесь открывали окно.

Мириам завернула Бронуин в одеяло и принялась расчесывать ей волосы гребнем. Швеи послушно вернулись спустя некоторое время. В течение целого получаса невесту Ульрика Кентского щипали и кололи булавками, а старшая мастерица обращалась с нею так, словно делала одолжение. Более того, эти женщины болтали о ней друг с другом, словно она не могла их слышать.

В конце концов, Бронуин не выдержала. Уже достаточно было того, что она слишком смирно стояла во время примерки! Бронуин устала, голова раскалывалась от боли, терпение истощилось. Она сердито отстранилась от женщины, подворачивавшей подол платья, которое швеи подгоняли по ее фигуре.

– Позвольте, миледи! – резко потребовала старшая мастерица.

– Вон! – прорычала Бронуин, не обращая внимания на рассыпавшиеся булавки, удерживавшие на ней платье. – Хватит с меня ваших оскорблений! Скажите Ульрику Кентскому, что или он возьмет меня в жены в одном платье, или не возьмет вовсе! В Карадоке у меня полно одежды, и мне ничего не нужно, кроме одного платья, чтобы добраться до дома.

– Но, миледи, ваше подвенечное платье…

– Вон! – Бронуин освободилась от платья и швырнула его старшей мастерице. – Я сама решу, что надеть на свадьбу!

– Но…

Женщина заверещала, так как Бронуин, оставшаяся лишь в тонкой рубашке, опустила ведро в лохань с остывшей водой для купания. Понимая, что уэльская дикарка в случае неповиновения непременно осуществит задуманное, швеи быстро собрали свои принадлежности и с криком бросились к двери. Когда дверь за ними с грохотом захлопнулась, Бронуин поставила на пол послужившее ей оружием ведро, полное воды, не обратив внимания на выплеснувшуюся через край воду.

– Знаете, это не поможет!

Бронуин совсем забыла о Мириам. Служанка сидела у огня с легкою усмешкой на лице, словно проявление невоздержанности хозяйки доставило ей некоторое удовольствие.

– Почему это?

Мириам встала и расправила юбку.

– У меня есть лишнее платье, которое я могу вам одолжить, если одежда, предложенная сэром Ульриком, оскорбляет вас, но нехорошо отвергать подарки мужчины, это только его рассердит. К тому же, не можете вы ходить голой, и носить лохмотья вам тоже не пристало, – резонно заметила она. – Позвольте принести мое платье и причесать вас.

Бронуин покачала головой.

– Я тебе благодарна, Мириам. Правда, благодарна, но сейчас все, что мне нужно, это отдохнуть. Голова так болит, будто меня лягнула лошадь.

– Я принесу вам подогретое вино и…

– Ты уже достаточно потрудилась! Сейчас я бы поспала… пожалуйста, оставь меня одну.

Мириам с готовностью присела в поклоне.

– Хорошо, миледи. Но ужин вам принести?

Еда потребуется для побега, устало подумала Бронуин.

– Да, и побольше хлеба. Я люблю хлеб и просто умираю от голода.

Служанка подбросила дров в огонь и ушла, а Бронуин опустилась на мягкий матрац, измученная совершенно. Она слишком устала, чтобы добраться с кинжалом до Вольфа, размышляла Бронуин, натягивая на себя покрывало. Сон восстановит бодрость духа и силы, и тогда, после ужина, она набьет карманы хлебом и прочей едой, свяжет простыни и спустится из окна башни. К тому времени как ее хватятся на следующее утро, она уже будет на пути домой? – в Карадок.