Во имя любви: Возмездие - Мануэл Карлус

Они пообещали друг другу созвониться и расстались. Лидия еще раз подумала, что не ошиблась в матери Милены и что молодежь подвергает себя множеству опасностей, если не слушается материнских советов.

Глава 22

Но судьбе было угодно, чтобы Лидия выпила чашу страданий до дна, и она приготовила ей еще одно мучительное испытание.

Зазвонил мобильный телефон Кати, которая все это время не отходила от подруги, приводила ее в чувство нашатырем, доставала бумажные носовые платки, сострадая и помогая без лишних слов. Она взяла трубку. Звонил Алфреду, голосу него был хриплый, взволнованный:

– Пусть Лидия с Орестесом срочно едут в больницу. Сандру сбила машина, когда она переходила улицу.

Катя с ужасом посмотрела на Лидию: как же ей сказать такое? Да у нее язык не повернется… Мужчины с дурными известиями справляются лучше. Она поискала глазами Орестеса и подошла к нему.

Он побледнел, услышав страшное известие, но кто, как не он, знал мужественное сердце своей жены? Сандре нужна была ее помощь, и этого было достаточно, чтобы она обрела силы.

– Лидия! С Сандрой плохо! – сказал он ей.

– Едем! – ответила она.

Через полчаса они были в больнице в Нитерое. Сидящий в холле Алфреду рассказал им, как было дело. Он привез Сандру, она вышла из машины и начала переходить улицу. Несчастье произошло в один миг – вылетевшая из-за угла машина сбила девочку с ног. Падая, она ударилась головой о камень и, очевидно, получила сотрясение мозга. Девушки из парикмахерской немедленно вызвали «скорую помощь», и вот теперь малышка в реанимации…

Лидия побежала искать врача, чтобы поговорить с ним. Врач как мог успокоил ее, сказав, что состояние девочки не внушает серьезных опасений. Если ночь пройдет спокойно, то наутро ее переведут в палату, и тогда мать сможет ухаживать за ней. А пока родителям лучше всего отправиться домой и хорошенько отдохнуть – завтра может понадобиться их помощь.

– А если ночь пройдет неспокойно? – хотела и не могла спросить Лидия. Но она вняла голосу разума, послушалась врача, но пошла не домой, а в церковь, где горячо молилась за обоих своих детей, прося освободить невиновного из тюрьмы и взять, если понадобится, ее, материнскую, жизнь и продлить жизнь ее дочери Сандры.

После молитвы Лидия всегда чувствовала себя укрепленной душевно и физически и с новыми силами бралась за выпавшую на ее долю ношу страданий и бед.

Дома жену дожидался Орестес. В трудные минуты научился собираться и он. Все его мысли были о любимой дочке, он тоже по-своему молился, стремясь перелить в страдающую девочку всю свою жизненную энергию.

– Мы с тобой, – твердил он. – Ты чувствуешь, мы с тобой – твои мама и папа, – мы поможем тебе! Мы тебя вытащим!

В эти тревожные минуты он с особенной силой чувствовал могучую силу связи родителей с ребенком – силу, которая помогает ребенку бороться и выживать.

Невольно ему припомнилась Элена. Уже не один день он мучился от того, что нечаянно узнал тайну, и сейчас, в этот трудный час испытаний, он со всей ясностью понял: она не права, отказавшись от собственного сына, лишив его настоящего отца, мощной и действенной поддержки!

От жены у Орестеса не было тайн, он всегда и во всем привык с ней советоваться. Поэтому он не почувствовал себя предателем, когда поделился с Лидией тем, что ему открыл дневник Элены.

– Как ты думаешь, как мне поступить? – спросил он, закончив рассказ.

Зная отзывчивость, искренность и душевное бескорыстие жены, Орестес не лукавил, когда просил у нее совета, он готов был ему последовать.

– Но это же чудовищно! – схватилась за голову Лидия. – Отказаться от своего сына! Обмануть своих близких! Мужа! Теперь я понимаю, почему от нее ушел Атилиу – разве могла она жить с ним в любви с таким камнем на душе? Уговори ее все рассказать Атилиу и Эдуарде. С утра до ночи я твержу своим детям – у лжи короткая жизнь! У лжи короткая жизнь!

– Боюсь, что разговор с Эленой ни к чему не приведет, – понурил голову Орестес. – Она меня и слушать не станет, как не слушала никогда.

– И напрасно! – рассердилась Лидия. – Когда нет своей головы на плечах, недурно послушать других людей, к тому же не самых глупых. Если Элена тебя не послушает, открой сам всю правду Эдуарде. Ты ее отец, ты не имеешь права держать дочь в заблуждении.

– Всю силу родительской любви я понял только с Сандриньей, – покаянно произнес Орестес, – и поэтому чувствую себя перед Эдуардой виноватым…

– Ты любишь и свою старшую дочь, по крайней мере теперь, это я знаю точно. Пусть она почувствует, что ты доверяешь ей, любишь, гордишься, – настаивала Лидия. – Это Марселу задал ей неразрешимую задачу, поставив в зависимость их семейную жизнь от ее материнства. В твоих силах дать ей понять, как важна и дорога она сама по себе…

Орестес понимал, что Лидия права, но не чувствовал, что именно он может помочь Эдуарде преодолеть те комплексы, которые могут у нее возникнуть, если она узнает правду. Безусловно, он должен был поговорить сначала с Эленой.

На следующий день с утра они с Лидией поехали в больницу. Состояние Сандры было еще тяжелым, но ее перевели в палату, и они склонились над фарфоровым личиком своей маленькой дочки, надеясь на то, что она откроет глаза и улыбнется им.

Сандра лежала неподвижно, неподвижной была ее рука на простыне, второй не было видно, неподвижным было личико.

Лидия взяла в свои руки эту маленькую неподвижную ручку и сказала:

– Вот так я и буду сидеть и молиться о ней и о Нанду.

– Я пойду и поговорю с Эленой. Может, у меня сейчас найдутся силы убедить ее, – сказал Орестес. – Груз этой тайны давит на меня, лишает душевной свободы…

Лидия молча кивнула. Она была спокойна – до тех пор, пока она держит свою девочку за руку, смерть не сможет ее увести.

Орестес заглянул в мастерскую Элены. Она сидела, склонившись над папкой с эскизами, и внимательно рассматривала их, откладывая одни влево, другие вправо.

Орестес окликнул ее, поздоровался.

Элена тяжело вздохнула. Вот уж кого она не хотела бы сейчас видеть! Особенно после того, как он посмел проникнуть в ее тайну. Причем так недостойно! Сурово глядя на него, она ждала, что он скажет.

– Я вижу, ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить, – начал Орестес, желая как-то развеять возникшее напряжение. – Я долго думал, мучился и пришел к выводу, что Эдуарда должна знать правду. Сандринью сбила машина, она в тяжелом состоянии, и, глядя на нее, переживая за нее, страдая, я понял: Эдуарда, Атилиу должны знать правду…

Элена заломила руки.

– Господи! Помоги Сандринье! – произнесла она. – А что касается Эдуарды, то это тайна моя! Неужели ты не понимаешь, что, решившись на этот шаг, я спасла ей жизнь? Я отдала сына, чтобы она могла стать матерью. Я помогла ей! Я ее защитила!