Курьер из Гамбурга - Нина Соротокина

Но как искать пути к знакомству? Можно таскаться на все масонские обеды, уж там она непременно пересечется к Бакуниным. А дальше что? Вместе их гимны распевать? Хорошо хоть, что на свои тайные сборища не приглашают. Озеров растрепался, что они чуть ли не каждую неделю совершают ритуал посвящения. На прошлой неделе какого-то француза повара приняли в орден. Тоже будет истину искать. Смех! Честно говоря, все это не столько смешно, сколько опасно. Глафире очень хотелось держаться подальше от масонов. Она боялась неожиданного разоблачения, боялась очередного гостя из Гамбурга, а главное, ей было невыразимо скучно среди вольных каменщиков.

А ведь заговорщики, о которых толковал Виль, похоже все масоны. Ах, как не хочется заводить с ними тесное знакомство! Сколько их в списке-то было? Глафира принялась вспоминать перечисленные Вилем фамилии. Шесть имен вспомнила, седьмое и восьмое никак. Одна фамилия была смешной, что-то похожее на Пшик. Нет, никакой не пшик, а Кныш! Точно он, интересно, как может выглядеть обладатель такой фамилии. Нужен еще один. Заговорщиков точно было восемь!

Разозлившись на собственную память, Глафира отыскала четвертушку бумаги. Чернил на донышке, но на список хватит. Сыскался восьмой-то, вот он, князь Куракин. Хорошо, что всех вспомнила, теперь будет знать, кого стороной обходить. Она сунула список в недавно купленный роман и забыла о нем. Догадливый читатель и без меня уже понял, что беспечность мой героини будет иметь свои, вовсе не безопасные последствия.

Для начала Глафира решила получить хоть какие-нибудь сведения от Озерова. Она понимала, что нельзя просто так брякнуть вопросом: «Что за человек Федор Бакунин?», поэтому подготовилась к встрече, заказала в ближайшем трактире вина, мяса, жаренное на веретеле, сладких пирожков с изюмом и малиной. Провизию доставили в срок, и она с чистой совестью позвала Озерова «скоротать время».

Дармовые обеды все любят, а протоколисты Сената особенно. Но еда была столь роскошна, что Озеров усомнился в полном бескорыстии соседа. Орудуя вилкой, он выжидающе посматривал на Глафиру, мол, что это немцу от меня надо, ни за что первый не начну разговора. Хозяин (правильнее сказать хозяйка, но таковы условия жанра) тоже не торопился раскрывать карты. Поговорили о погоде, о драке в кабаке «тычок», коей Глафира была невольной свидетельницей. Для создания доверительности Глафира вспомнила даже имя Озерова, и теперь иначе как Константин, его не называла.

– Мне показалось, что в драку замешался один из подмастерьев нашего каретника. Лохматый такой, знаете? Платье немецкое носит и бриться забывает. И глаза дерзкие. Вы кушайте, Константин. Как вас по батюшке-то?

– Анатольевич. Но можно и без отчества. Я же вас, господин Альберт, без отчества зову. А про ремесленника этого рябого вы верно говорите. Подлый мужик и в водке очень не воздержан. Месяц может не пить, а потом как с цепи… Угодит когда-нибудь на каторгу. Хлебное вино весьма хмельное, поэтому разум теряется в два счета. И ведь горечь, вкуса никакого. Не то, что это, – он щелкнул ногтем по бутылке.

– Сказали, венгерское. Мне хотелось купить то же вино, что было на вашем обеде, – она сделала ударение на последних словах, – но я не нашел.

– Да, на вине наши не экономят, – важно согласился Озеров.

– Ваши и на еде не экономят, – с улыбкой подтвердила Глафира. – Я благодарен вам за обед в ложе. Приятная, непринужденная обстановка и пели прекрасно. Масонский хор может соперничать с итальянской оперой.

Озерову приятна была эта похвала. Он заметно оживился.

– Это вы точно подметили, господин Альберт. У нас два отличных баса. В итальянской опере в большем почете тенора. Так я вам точно скажу, Федор Бакунин мол бы на театре большой карьер сделать. Правда, он и так не бедствует, но одно дело быть чиновником, хоть и высокого полета, и совсем другое вокализы на сцене распевать.

– Что вы такое говорите? Бакунин дворянин. В России актеров за людей не считают.

– Может, оно и так, но имей я Федькино телосложение, внешность, а также голос, то предпочел бы подмостки.

Глафира даже рот открыла от удивления, вот уж не предполагала встретить в лице тюленя Озерова такого любителя театра. И с искренней заинтересованностью, тут и играть ничего не пришлось, только чуть-чуть переждала, она спросила:

– О ком вы толкуете с таким жаром? Кто он – этот Федор Бакунин?

– Вы не знаете? – разволновался Озеров. – Он же против вас на обеде сидел. Камзол серебром расшит и жабо, словно ночная бабочка. Я себе такое жабо позволить не могу, шея толстовата. А Бакунин красив, чертяка! Говорят, он на Алексея Разумовского похож. Ну, как же вы не знаете? Впрочем, вы немец, вам до наших русских фамилий дела нет. Алексей Разумовский, брат гетмана Кирилла Разумовского, был случайным человеком при покойной государыне Елизавета. Сейчас сплетничают, что они в браке состояли, только тайно. Молодая императрица взяла Алексея в фавор за красоту и великолепный голос. Здесь у Федьки все сходится, но по срокам… Словом, Разумовский никак не может быть причастен к его рождению. Хотя, кто знает… Но к теперешней нашей государыне, дай ей Бог всяческого благополучия, Федя в фавориты не попадет.

– Почему же?

– Во-первых, Их Величество штатских не жалует, – взахлеб лепил пьяный Озеров, – а главное, они музыку не любят, поскольку начисто лишены музыкального слуха. Они от мужа покойного, прости Господи, натерпелись, слушая, как тот на флейте играет. Вот где у Их Величества эта музыка была, – он выразительно схватил себя за шею.

Глафира внимательно слушала, боясь спугнуть протоколиста лишним вопросом. Краснобай, болтун, и рассказывает так, словно он рядом с государыней на канапе сидел и вместе с ней раздражался, слушая игру императора Петра III. Она уже успела заметить вольность столичных жителей, машут языком, что помелом. Сплетни пересказывают с самозабвением, а того не понимают, что лепят мир по своему подобию. А как там на самом деле было, дело десятое.

– И еще государыня масонов не любит. Правда, Федя Бакунин только петь горазд, а к постижению тайны весьма равнодушен. Для истинного масона он слишком легковесен и азарту подвержен сверх меры.

– Карты?

– Бильярд.

– И где же он играет?

– Чаще на Невской перспективе в трактории немца Вильмана. Иногда ставки такие, что жуть, – Озеров закатил глаза. – Правда, сейчас, когда на него богатство свалилось, он стал по маленькой играть, а то и вовсе бесплатно – для интереса. Но люди на его игру большие деньги ставят и выигрывают.