Когда распахиваются крылья - Екатерина Андреевна Самарова

— Нормально, — сдавленно ответил Женька, кряхтя и воюя с одеялом.

— Температура есть?

Женька затих. Я подождал, а потом приподнялся на локте и посмотрел на кровать мелкого. Тот, распахнувшись, с сосредоточенным видом водил ладонью себе по лбу. Я прыснул.

— Ну как? — хихикнув, спросил я. — Есть температура? Лоб горячий?

— Да, горячий, — помолчав, ответил Женька. — Сорок пять градусов.

— О, ну тогда дело плохо. Теперь тебе нужно залезть под одеяло и пить горячее молоко с мёдом, а то не вылечишься.

— Я не хочу молоко-о-о, — заныл Женька, — и под одеялом жарко-о-о!

— Я же говорю: не будешь сидеть под одеялом — не вылечишься. И маленьким останешься.

— Не останусь!

— Останешься! Я старше, я больше знаю. Один мальчик тоже не хотел лечиться, не пил молоко с мёдом, и вот теперь все другие мальчики стали большими, а он остался маленьким.

Женька снова замолчал, наверное, обдумывая то, что узнал.

— Ла-а-адно! Буду пить молоко, — наконец протянул он.

— И одеялом укроешься?

Женька не ответил, но через несколько секунд с недовольным пыхтением все же натянул одеяло на себя.

— Молодец, — похвалил я, — а теперь спи.

— Но я спать тоже не хочу!

— Хочешь маленьким остаться?

— Ла-а-адно!

Он затих, а через минуту с его кровати донеслось сопение. Я хмыкнул: ага, не хочешь, значит, спать. Буквально ощущая счастливое тепло у себя в груди, я повернулся на бок, поплотнее укрывшись одеялом, и провалился в сон.

С этой ночи Женька пошёл на поправку. Следующий день под строгим взглядом мамы он провалялся в кровати, смотря мультики, но под вечер, когда пришёл папа, а мама вышла доить корову, все-таки вылез из-под одеяла и устроил победный забег по дому, разбросав все свои книжки и игрушки. Потом нам троим попало от мамы — мелкому за несоблюдение постельного режима, нам с папой — за то, что не досмотрели за Женькой. Мы втроём сделали виноватые лица и, как тараканы, расползлись по своим углам, смущённо переглядываясь. Женька пролежал в кровати ещё пару дней, через каждый час с хныканьем и рёвом выпивая по кружке травяного чая с лимоном, пока наконец от болезни остался только мокрый кашель и заложенный нос. Мы с папой дружно выдохнули, потому что все это время мама в профилактических целях заставляла нас есть чеснок, лук и дольки лимона, от которых моё лицо, кажется, скисло и скукожилось навсегда. Лет на десять точно.

Я продолжал ходить в школу, каждый раз ощущая внутренний трепет перед огромными железными перемазанными в разные весёлые цвета воротами школы. Что делать, если я увижу Тёмку? Сказать, что я все видел и знаю и что, хоть он и зараза, отбирающая рюкзаки у других и кидающая их в реку, мне очень его жаль и я, наверное, смогу хоть чем-нибудь помочь? Чем вообще я мог помочь, кроме как рассказать обо всем социальному педагогу школы, которая наверняка и без меня все знает? Да Тёма первый поднимет меня на смех и будет прав. Но и просто забыть все, что я видел в Тёмкином доме, я не мог. Каждый раз меня пробивала дрожь, когда я думал о красных пятнах и разводах на руках, а затем и на спине Тёмки. А однажды подумал: а что, если однажды Толя не рассчитает силу удара или, например, сильно разозлится и запустит тяжёлую пряжку ремня прямо в Тёмкину голову? Может, нужно рассказать всем вокруг о том, что делает Толя дома со своей женой и сыном? Но вдруг тогда Толя решит, что это Тёмка проболтался, и вообще убьёт сына? Не сделаю ли я своей дурацкой помощью ещё хуже? А может быть, лучше для всех вокруг будет, если я просто отойду в сторону и пусть этот дурной снежный ком катится дальше? В конце концов, я ещё даже не совершеннолетний, что я смогу сделать со взрослым мужиком, если даже его взрослый сын — немаленьких размеров, кстати! — сделать ничего не может?

Вопросы вставали передо мной каждую ночь, и я без конца ворочался в кровати, пока наконец не засыпал тревожным сном, в котором Толя размеренно и равнодушно раз за разом замахивался своим потёртым ремнём с тяжёлой железной пряжкой.

Но Тёмку с той ночи я почему-то не видел. Как и Гошу, и вопрос о моем супергеройском будущем как будто завис в воздухе над головой. Наверное, мне нужно было попросить Гошу вернуть мне моё невезение, чтобы в следующий раз Женька, мама и папа были в безопасности. Наверное, мне нужно было снова пойти к черёмухе и заорать, чтобы Гоша опять меня услышал. Но я почему-то медлил. «Ещё один день», — говорил я себе, но каждый раз что-то отвлекало меня — то надо сходить в медпункт к фельдшеру за лекарствами для Женьки, то уроков много задали, то папе надо помочь с забором.

Прошли выходные, началась новая учебная неделя, которая не принесла с собой ничего кроме кучи домашнего задания, пары-тройки контрольных и тёплой погоды, растопившей последние остатки снега. Отпраздновав Пасху, деревенские заговорили про майские праздники. Женьку Стерхову, а с ней теперь и Серого постоянно дёргали с уроков на репетиции утренника ко Дню Победы. Каждый раз, когда к нам в класс заходила Нина Вячеславовна, наш педагог-организатор, и просила учителей отпустить их с урока, Женька тут же розовела, с готовностью подпрыгивала и выходила из класса, а за ней по пятам шёл Серый — с плохо склеенным выражением тоски и неохоты на лице. Не знаю, что у них там было на репетициях — Серый никогда особенно не распространялся, но каждый раз после них, когда мы с Мишкой, подождав его, топали домой, всю дорогу Серый сиял и переливался своим худым лицом, как только что отмытая кастрюля на солнце. На все наши удивлённые вопросы, чего он улыбается без причины, как дурак, Серый загадочно отвечал, что «погода нынче хорошая». Погода и вправду была прекрасная — весеннее солнце светило мягко и тепло, в воздухе запахло маем и каникулами, — поэтому мы с Мишкой понимающе кивали и больше не спрашивали.

В субботу, почти через две недели после встречи с Гошей, всем классам вместо обычных шести уроков поставили четыре: после какого-то пожара в соседней области из города приехали проверяющие. За день до этого завхоз начал бегать по школе открывать запасные двери, которые до этого были закрыты на замок — потому что, когда они были открыты, туда бегали курить старшеклассники. В ящик рядом со школой быстро набрали песка, в кабинетах расставили огнетушители, все