Олимпиада-80 - Константин Арий

— Финиш фиксируется по третьему спортсмену, и советская команда, показавшая лучшее время, приносит в общую копилку СССР еще четыре золотых медали. Поздравляем наших спортсменов с этой нелегкой победой! — торжественным голосом завершил диктор трансляцию.

Автобус подъехал к автобусной станции, окруженной со всех сторон аккуратными рядами раскидистых деревьев. Макс с Аленой сошли на серый, изъеденный трещинами асфальт, раскаленный вовсю пылающим солнцем.

— Быстрее, быстрее! — торопила Макса девушка, ей явно не терпелось скорее попасть на ту самую постановку «Гамлета».

Не обращая внимания на редких прохожих и группы иностранцев, наши герои добрались до станции метро. Мысли Алены были полностью поглощены предстоящим спектаклем с участием ее любимого актера. Еще немного, еще чуть-чуть, и они доберутся до заветного здания, где займут свои места и будут с замиранием ждать начала спектакля.

В такие минуты кажется что весь время замедляет свой ход. Каждое мгновения обращается в немыслимую вечность, словно специально растягиваясь и проверяя терпение ждущего. Слишком долго подходит поезд, слишком медленно он ползет по путям, слишком длинные остановки делает на попутных станциях. Алена нетерпеливо притопывала ножкой, оглядываясь по сторонам и еще, и еще раз изучая наизусть знакомую схему метро, пытаясь хоть как-то сократить время.

«Станция Таганская» — прозвучал из динамиков голос, информируя о прибытии. В едва открывшиеся двери выскочила Алена, тянущая за собой Макса.

«Проход закрыт. Выход в город через станцию „Таганская-радиальная» гласит вывешенная табличка.

Алена, браня Макса за нерасторопность быстро кидается к переходу. Переходя на бег, они врываются в ярко освещенный павильон смежной станции. Теперь длинная лестница едва ползущего эскалатора становиться настоящим испытанием. Девушка хотела уже было рвануть вперед, по привычке перепрыгивая через одну ступеньку, но едва посмотрев на Макса и поняв, что с огромным букетом он явно отстанет, бросила свою затею. Алена стояла нетерпеливо нахмурившись, недовольная столь медленно идущей лентой эскалатора.

И вот они уже открывают массивные двери наземного павильона и выходят на залитую солнцем улицу.

Таганская площадь перекрыта по периметру желтыми металлическими ограждениями, с редко стоящими возле них милиционерами в парадной форме.

— Нам к Высоцкому! — резко, безкомпромиссно говорит Алена, обращаясь к ближайшему их них.

Тот, поглядев на букет в руках Макса, печально опустив взгляд вниз, отодвигает ограждение в сторону, делая лишь небольшую щелку, чтобы они проскользнули. На другой стороне площади у театра столпилась огромная разношерстная толпа.

— Видишь сколько людей пришли? Все хотят его увидеть, — задыхаясь от быстрого шага бросила Алена.

Макс ей не ответил — он старался не отставать от девушки и пытался аккуратно нести вверенный ему букет.

Они поспешно добрались до толпы, окружавшей театр. Но это была не та толпа, обычно толпящаяся вокруг храма актеров. Это была толпа мрачная, убитая каким-то страшным горем, внезапно обрушившимся на ее плечи. В ее недрах был слышен плач женщин и тихие унылые разговоры.

В окне театра был выставлен большой портрет Высоцкого.

— А… а что случилось? — взволнованно оглядывала мрачную толпу Алена, не зная к кому обратить свой вопрос.

Ее ошалело осматривающий местность взгляд упал на огромную кучу цветов, лежащих у стен театра, рядом одиноко стояла гитара, а чуть выше висел портрет в траурной рамке.

«Умер Владимир Высоцкий…» кто-то тяжело вздохнул, подтверждая ее страшную догадку.

— Не-ет!! — громко раздался отчаянный вскрик девушки, отказывающейся верить произошедшему. — Этого не может быть!!!

Она еще раз бросила помутневший от набежавших слез взгляд на временный кенотаф у стен театра и не в силах сдерживаться бросилась на грудь Макса, заливаясь громкими надрывными рыданиями.

Толпа становилась все больше и больше. Несмотря на перекрытые Таганскую площадь, улицы и ближайший вход в метро, люди находили лазейки, приходя к театру переулками и проходными дворами.

И вскоре это уже была огромная толпа, пришедших проститься с поэтом. С Поэтом, ставшим символом целой эпохи; с Поэтом, ставшим кумиром сразу нескольких поколений; с Поэтом, чье творчество помогло людям выжить…

И вот уже все свободное место перед театром до отказа забито людьми. Его поклонники сидят на крышах домов, следят за происходящим с холмов Садового кольца и длинными процессиями стелются вдоль проезжих частей, идущих к театру.

Стоит неимоверная жара. Люди зонтиками укрывают букеты цветов, спасая их от палящего солнца. Ворох цветов перед висящим на стене портретом растет все больше, и теперь виден только гриф гитары, выглядывающий из-под этого разноцветного полога.

Откуда-то из далека, пробиваясь сквозь траурный шум толпы, доносится хриплый голос Высоцкого, поющего под переструны гитары какую-то песню. Это кто-то принес с собой магнитофон, хранящий на своей магнитной ленте голос теперь уже навек ушедшего поэта.

Алена, повернув голову, обратила невидящий мутный взгляд в сторону театра. Из ее раскрасневшихся глаз продолжали течь слезы. Макс вытер свободной рукой ее мокрые щеки и крепко обнял девушку за плечи. Та сильнее прижалась к нему, словно в поиске утешения и защиты в своем тяжком горе.

У входа в театр стоят коллеги-актеры и близкие друзья Высоцкого, о чем-то говорят с окружавшей их толпой. Мрачные лица, короткие кивки и потухшие глаза, уставленные вниз, — кажется что в расставание с ним не хочет верить никто.

«Когда пустят к Высоцкому?» — раздаются в толпе возмущенные возгласы.

Милицейское оцепление становится все плотнее и плотнее. Тут и там возвышаются над головами форменные фуражки, окружая собравшихся плотной цепью. На подмогу им спешат спортивные молодые люди в голубых рубашках с эмблемами Московской Олимпиады.

«В ряд по шесть человек становись!» — звучит резкая команда служащего порядка. И очередь, подчиняясь его приказу, послушно встает в ряд.

Медленно движется процессия, неспешно исчезающая в дверях театра для прощания с Высоцким. Где-то там, за черным зевом открывшихся дверей, лежит он, напудренный и одетый в костюм Гамлета, в последний раз принимающий своих поклонников. В последний раз они видят его на сцене…

Макс сделал легкое движение, подталкивая Алену к очереди, чтобы пойти попрощаться с актером.

— Нет! — крепче вцепилась в него девушка. — Я хочу помнить его живым, — и вновь тяжелые рыдания разорвали ее грудь.

У входа в театр стоит оператор, фиксирующий все происходящее на камеру. Неподалеку от него стоит молодой парень с фотоаппаратом в руках, снимающий прощание с Высоцким. К нему, продираясь сквозь плотную толпу людей подходит лейтенант милиции и, вероломно забирая аппарат, выдирает и засвечивает пленку. Парень, дождавшись пока милиционер отойдет, достает вторую кассету, заряжает фотоаппарат и вновь начинает снимать, теперь уже украдкой, постоянно озираясь и стараясь не привлекать внимания.

Толпа желающих попасть в театр не прекращается. Звучит короткая команда и милиционеры, оттеснив людей от дверей, образовывают коридор, определяя его границы желтыми металлическими заборами. Став неподалеку друг от друга, они бдительно следят за тем, чтобы эти границы не пересекались. К концу коридора подъезжает катафалк, стоявший до этого где-то неподалеку.

Еще немного, и гул толпы стихает, слышен лишь надрывный плач женщин и тяжелые всхлипывания мужчин. В дверях появляются люди, несущие на плечах гроб, обитый белоснежным бархатом. Едва в темноте проема появляется его силуэт, женщины вновь заливаются громким плачем.

Под ноги несущим слетится ковер из цветов, бросаемых стоящими рядом людьми. Носильщики медленно идут по ковру из живых цветов, их лица мрачны и печальны.

Алена быстрым движением достает один цветок из букета и бросает его на асфальт. Белоснежный бутон сминается под тяжелой ногой носильщика, потом на него наступают еще и еще раз, и вот он уже лежит, стоптанный измятый и изуродованный, потерявший свою красоту и изящество, отдавший их в жертву человеческому горю.

Гроб заносят в катафалк, близкие друзья и родственники садятся в находящиеся рядом автобусы и траурная процессия покидает храм актеров — место последней пристани Высоцкого.

«Расходимся, граждане!» звучит команда из громкоговорителя. Но толпа явно не желает расходиться. Из окон театра убирают портрет Высоцкого.

«Позор! Позор! — бесновато кричит толпа, едва завидев это. — Верните портрет!» И портрет, повинуясь желанию толпы возвращают на место. И вновь Высоцкий выглядывает из окон своего родного театра, смотря на пришедших к нему.

«Расходимся, товарищи, не создаем толкучку!» вновь звучит громкий голос. И откуда-то из глубины улиц появляются поливочные машины, смывая мощными потоками воды лежащие на асфальте букеты цветов и орошая стоящих на тротуаре людей фонтаном искрящихся брызг.