Весёлый лес - Светлана Багдерина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так как вы думаете… где мы? – перекрывая каскад беспорядочных всплесков, нервно вопросил высокий женский голос.
– Надеюсь, не в замке… – отозвался другой женский.
– Надеюсь, в замке… – возразил мужской.
– Надеюсь, нам можно рассчитывать на лестницу… хотя бы веревочную?… – капризный женский.
– Табуреток нет… Но я попробую… – пробормотал второй мужской.
Табуреток?…
Лицо Гавара непонимающе вытянулось, шаг замедлился, кончики пальцев начало покалывать передержанное и скисающее заклинание: что они имели в виду под странным словом «табуретка»?…
Плеск, плеск… бульк… хлюп…
Плеск, плеск, плеск…
Извержение белых искр, шапкой поднявшихся над краями провала – точно великан на муку дунул – и лаборатория огласилась грохотом переворачиваемой мебели и взрывом эмоций, усиленными десятикратно стенами провала.
– Ты с ума сошел!!!
– Прямо на головы!!!..
– У меня синяк на всю шею будет черный!..
– Убери это немедленно!!!
– Не поймешь вас… то надо табуретки… то не надо табуретки…
– Не надо нам табуретки!
– Лестницу надо!
– Пока мы тут все не окоченели!
– К вашему сведению, их можно поставить одну на другую… и получится лестница…
– А другую на что?
– Что?…
– Другую. Ту, на которую одну. Ее на что будешь ставить?
– Н-ну…
– На дно, наверное. Их тут с запасом хватит.
– Не смешно!..
– Не переживай, попробуй еще раз!
Плеск, плеск… хлюп… бульк…
Плюх.
Плеск, плеск, плеск…
Магия?!
Несуразная какая-то, но магия тем не менее…
Неужели это всё-таки Костей?!
Сжал при помощи Камня расстояние и материализовался… материализовался…
В его колодце? Вместе с придворными? И чтобы из него выбраться и напасть внезапно, собираются построить лестницу из табуреток?
Сама нелепость подобной мысли заставила колдуна скривиться в подобии улыбки и успокоиться. А со спокойствием пришла уверенность, подогреваемая любопытством. Если это был не Костей, то вариантов решения всплывшей в его сеноте бредовой задачки оставалось немного: мальчишка, студент ВыШиМыШи, не иначе, с компанией оборванцев, похитивших сестру короля. И хоть подобное допущение казалось несуразным, потому что еще несколько часов назад эта пародия на волшебника сидела в подземелье, отгородившись от забавных безобидных грабастиков своим дурацким перевернутым костром, других объяснений не было и быть не могло.
Значит, они зачем-то… и, самое главное, как-то… ухитрились доплыть до замка и сорвать переговоры, к которым готовился со вчерашнего вечера… Этот паяц… двоечник… ничтожество… молокосос… недоученное недоразумение… не пригодное ни на что, кроме прокорма бугней… осмелился заявиться сюда…
Ну сейчас я ему покажу, что такое настоящий маг.
Гавар скрипнул зубами, точно сам собирался перегрызть молодому наглецу горло, и вытянул руки вперед, опрокидывая ладони к потолку. Не прислушиваясь больше к перебранке и беспорядочному стуку дерева о конечности и головы, доносящемуся из провала, он сделал поднимающий жест и быстро произнес слова чар дистанционной левитации.
Дальнейшие события обрушились на голову мага почти одновременно.
Вместо пятерки наглецов к потолку выметнулся сначала новый фонтан белых искр. Но не успел колдун подивиться странному побочному эффекту своего заклинания и тому, куда же задевались поднимаемые гости, как безобидный фонтан превратился в извержение табуреточного вулкана.
Гавар, ожидавший любого развития действия, кроме такого, едва успел вскинуть руки в защитном пассе, как достигшая потолка мешанина из мебели и людей устремилась со стуком и криком вниз, увлекая за собой люстру с куском штукатурки и все так любовно развешанные чучела экзотических монстров.
Задержка, вызванная резонансом одновременно наложенных заклинаний двух магов, краткий миг неуверенности, – и инстинкт самосохранения сработал в колдуне, поправ все условности: в три прыжка очутился он под крепким рабочим столом и съежился, прикрывая голову руками как последний лишенный магии профан.
К чести Гавара, защитный купол в последний момент все же вспыхнул к жизни, накрывая золотистым колпаком сенот и несколько метров пространства вокруг него, и почти вся низвергающаяся мебель разлетелась в воздухе розовыми опилками с запахом корицы и ванили. Люди и чучела, отброшенные спружинившим колпаком как мячики, раскатились по залу вверх тормашками, круша и ломая на своем тормозном пути столы, приборы, агрегаты, приспособления и припасы…
К сожалению Гавара, несколько защищенных метров заканчивались как раз перед его табуретоубежищем, которое и было с безжалостной точностью поражено пятью дубовыми оттоманками, половиной чекмарника, парочкой рукоедов без большей части ног и одной чрезвычайно мокрой и оборванной девушкой.
Последнее добавление для верно прослужившего почти век стола оказалось уже слишком. Четвероногий друг, не выдержав нагрузки, грустно треснул посредине и сложился пополам, любезно ссыпая весь приземлившийся на него ассортимент вместе с тем, что уже было на нем наставлено, прямо на спину скрючившегося колдуна. Тот растянулся под весом обрушившейся тяжести, и на несколько секунд единственными волшебными словами, приходившими ему на ум, были выученные в далекой молодости чародейские ругательства, изредка заглушаемые стонами низверженных подводников и гнусным хихиканьем бугней.
Последнее оказало на мага самое отрезвляющее воздействие: едва придавленное чучелом ухо уловило звуки, напоминающие бряканье оловянных кружек в мешке, долетающие из арки, под которой скрывалась его гвардия, ошеломление в душе Гавара уступило поле боя совместному натиску ярости и гнева. Скрипя зубами, перевернулся он на бок, выбросил руку над головой с готовым сорваться с тонких длинных пальцев испепеляющим заклинанием…
– Извините… вы не могли бы… так не крутиться… – промычал сверху неразборчиво женский голос.
Но не успел Гавар ответить, или решить, что отвечать он не станет, или выпустить задержавшееся заклинание, наказывая развеселившихся не в меру стражей, как обладательница голоса, контуженная падением, тоже повернулась. Остатки его вечного устройства для левитации чучел посыпались за пазуху чародея струей осколков и обломков, а флотационный порошок присыпал черные волосы не хуже любой пудры.
– Я… кажется, сломала… что-то…
– Если это не шея… – злобно зарычал облондиненный колдун, сделал попытку выдернуть себя из-под завала, и почувствовал, как его ухватили за воротник.
– Значит, если это просто ноготь… то будем считать это поводом для оставления бедной девушки… в беспомощном состоянии… да, маг?
– Э-э-э… да? – ответил растерявшийся от неожиданной фамильярности Гавар.
– Грета?… Ваше высочество?… Люсьен?…
Развалины лаборатории зашевелились над приходящими в себя людьми. Со всех сторон, перемежаемые стонами, охами и чиханьем, зазвучали слабые невнятные голоса, выкликая имена потерянных товарищей.
– Ваше сиятельство?… Агафон?… Изабелла?… Шевалье?…
При звуке одного из них принцесса ахнула и побелела как штукатурка.
– Агафон?… – сдавленно пискнула она, и рука ее, удерживавшая колдуна за ворот, медленно, будто во сне, потянулась к груди хозяйки. – А…гафон?…
– Я… тут… – отозвался школяр с другого конца зала. – Только… не знаю… где… и зачем… но это уже… философия…
– А…га…фон?… – тихо, как лист сухой упал, прошептала Изабелла. – Ты… т…там?… А… э…то… кто?…
– Ты правильно догадалась, моя девочка, – выглядеть в положении «лежа косо на боку» величественно и важно было не под силу даже такому магу, как Гавар, но неплохая попытка в этом направлении сделана была. – Принцесса Изабелла Пышноволосая, единственная дочь короля Шантони Луи Второго, если не ошибаюсь? Что ж… Не предусматривал я такой поворот в моих планах, но коль возможность сама свалилась мне на голову… значит, это судьба.
– Гавар!!!.. – отчаянно взвизгнула Изабелла, пытаясь отскочить, убежать, уползти…
По всему залу над кучами мусора в панике взметнулись головы друзей, пытающихся, наконец-то, понять, куда они попали и, самое главное, куда отсюда бежать… Но было поздно. Вспышка заклинания, сорвавшегося с пальцев колдуна, выдернула незваных гостей из завалов и подвесила в метре от пола подобно марионеткам на стене бутафорской – оборванных, мокрых, босых, беспомощно застывших в нелепых позах.
– Посмотрим, посмотрим, что у меня в колодце сегодня клюет…
Если бы великий волшебник не кряхтел, вставая, слова бы его, наверняка, произвели большее впечатление. Но и того, что было произведено лицезрением высокой фигуры с жидкими черными волосенками, обвисшими по узким плечам, длинным худым лицом и прищуренными злобно глазами, оказалось достаточно: Агафон охнул, Грета ойкнула, Люсьен безуспешно попытался протянуть руку к отсутствующему мечу, а герцогиня упала бы в обморок прямо на осколки перегонного куба, если бы чары ей позволили двинуться хоть на миллиметр.[57]
