Доктор Фауст. Христос глазами антихриста. Корабль «Ваза» - Анатолий Фоменко

По ходу дела отметим, что истинная суть упомянутой здесь поэмы Данте вскрыта нами в книге «Божественная комедия накануне конца света». Вкратце напомним. Полученная нами астрономическая датировка «Божественной комедии» показывает, что она была впервые задумана Данте отнюдь не в XIII веке, как думают историки, а в 1477 году. То есть за 15 лет до 1492 года, который был 7000-м годом от сотворения мира по церковному летоисчислению. Поверив средневековым богословам, в этот год человечество с ужасом ожидало наступления конца света и Страшного суда (который, как мы знаем, так и не наступил). Чем ближе придвигался смертельный срок, тем сильнее увеличивался страх. Через несколько лет после написания «Божественной комедии», в 1486 году, будет написан грозный Апокалипсис — произведение, в котором страх перед концом света достигает уже гораздо большего накала, чем в «Божественной комедии». См. нашу книгу «Число зверя. Когда был написан Апокалипсис».

Поэтому «Божественную комедию» с полным правом можно назвать непосредственной предшественницей Апокалипсиса. Оба произведения были написаны почти что подряд, с промежутком всего в 9 лет. И лишь потом историки, вконец запутавшись в дебрях ошибочной скалигеровской хронологии, отнесли «Божественную комедию» Данте — вместе с ним самим — в XIII век, откинув ее, по крайней мере, на 150 лет назад. А более поздний Апокалипсис они отодвинули еще дальше в прошлое, в I век. И приписали его апостолу Иоанну.

Но вернемся к Рабле. Франсуа Рабле (Francois Rabelais) жил якобы в 1494–1553 годах. Поступил во францисканский монастырь и якобы до 1524 года был монахом в Фонтене-Леконт, где получил сан священника. Увлекался латынью и «античными» авторами, естествознанием и медициной. Зарабатывал на пропитание то как врач, то как священник. Якобы в 1533 году издал под псевдонимом Alcofribas Nasier первую часть «Пантагрюэля» — книгу о великане Гаргантюа.

Считается, что толчком, побудившим Рабле взяться за эту тему, было появление незадолго до этого «народной книги» под названием «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа», которой, как сообщает Рабле, «в два месяца было продано столько, сколько не купят Библий за девять лет», с. 6. Было бы интересно изучить эти «Великие и неоценимые хроники…». У нас пока не было такой возможности. Но нельзя не отметить, что этой якобы предшествующей «народной книги» могло и не быть. Не исключено, что ею могли объявить один из вариантов книги Рабле. Выдали его за «старый народный текст». Зачем? Ответ ясен: хотели снять с себя ответственность за создание вульгарной пропагандистской книги. Дескать, это вовсе не мы придумали, а «народ так говорит». А мы просто слегка обработали этот «глас народа». А с народа — какой спрос!

Итак, нас уверяют, будто Рабле решил переработать «народную книгу», в общем сохранив сюжет и рассказав о тех же ВЕЛИКАНАХ, но придав иной смысл и настроение. Так, мол, возникла версия Рабле с новым идейным содержанием. Как пишет Дживелегов, «ОНО БЫЛО НЕ ВПОЛНЕ ЛЕГАЛЬНЫМ И ПОТОМУ БЫЛО ЗАМАСКИРОВАНО, хотя и не настолько, чтобы внимательный читатель… не разглядел его. Это прежде всего целый ряд СМЕЛЫХ ПАРОДИЙ НА БИБЛИЮ… например, воскресения Эпистемона, или роли одного из выдуманных для смеха предков Пантагрюэля, гиганта Хуртали, в потопе: он спасся, оседлав Ноев ковчег, внутри которого по своим размерам не мог поместиться. Это насмешки по адресу пап… Это постоянные нападки на католицизм, на католическую церковь, на культ, на проповедников, на процессии… Когда Кальвин создаст свою общину в Женеве и начнет угнетать свободную веру не хуже римского папы, Рабле и его поднимет насмех, и этого палач Сервета не простит ему никогда.

Все эти вещи встречаются в «Пантагрюэле» на каждом шагу и сливаются в определенную декларацию свободной веры… едва скрывающей свои атеистические тенденции», с. 7.

В целом А. Дживелегов описал суть «романа» Рабле правильно. Это действительно агрессивная сатира на кафоличество (католичество), на папство, на государственные имперские установления. В то же время А. Дживелегов лукавит. Либо намеренно, либо — что вероятнее — бессознательно, поскольку уже далеко не полностью понимает суть дела и не замечает куда более ярких сюжетов и намерений, заложенных в книге Рабле. Нам говорят, что критика Рабле носила верный, но, в основном, как бы абстрактный характер. Дескать, он обличал кафоличество вообще, папство вообще, королей вообще, коррупцию вообще. То есть не называя вслух конкретных имен или персоналий и не формулируя целей. Мол, его современники «все понимали и так». Повторяется история с «Кораблем Дураков» Себастьяна Бранта, см. анализ в нашей книге «Казаки-арии: из Руси в Индию». У Бранта критика тоже носила вроде бы (как нас уверяют сегодня) абстрактный, философский характер, не затрагивала конкретных основ Великой Ордынской Империи и сводилась, дескать, лишь к простоватому юмору. К обличению «дураков вообще», каковых, конечно, всегда было достаточно в любом обществе. Однако, в случае с Кораблем Дураков такое узкое понимание весьма далеко от истины. В действительности, это был грамотно организованный подстрекательский проект XVI–XVII веков, призывавший народы Европы к активному разрушению Империи, ее идеологии, обычаев, веры, к насильственному захвату и сожжению Корабля Дураков, то сеть Империи, см. подробнее в нашей книге «Казаки-арии».

То же самое, оказывается, было задумано и происходило с «романом» Рабле. Давайте пройдемся по его страницам и всмотримся внимательнее — о чем и как здесь говорится.

2. Рабле глумливо рассказал о рождении Христа, увертливо назвав его «великаном Гаргантюа»

«Роман» Рабле состоит из пяти больших книг. Первая целиком посвящена Гаргантюа и носит следующее вычурное название: «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции. Книга, полная пантагрюэлизма».

Первая глава именуется так: «О генеалогии и древности рода Гаргантюа», с. 32. Вот ее начало.

«Желающих установить генеалогию Гаргантюа и древность его рода я отсылаю к великой Пантагрюэльской хронике. Она более обстоятельно расскажет вам о том, как появились на свете первые великаны и как по прямой линии произошел от них Гаргантюа, отец Пантагрюэля…

Возвращаясь к нашим баранам, я должен сказать, что по великой милости божьей родословная Гаргантюа с древнейших времен дошла до нас в более полном виде, чем какая-либо еще, НЕ СЧИТАЯ РОДОСЛОВНОЙ МЕССИИ», с. 33.

То есть здесь упоминается родословная Христа = Мессии. Эта фраза Рабле не случайна. Как мы сейчас увидим, рождение Гаргантюа — это искаженное и издевательское отражение рождения императора Андроника-Христа. Хотя Рабле — из осторожности — напрямую имя Христа тут не упоминает, однако его текст на самом деле абсолютно откровенен, циничен и становится особенно прозрачным в свете Новой Хронологии. Мы цитируем. Сразу предупреждаем — текст грязноватый.

Глава 3 называется: «О том, как Гаргантюа одиннадцать месяцев пребывал во чреве матери», а глава 4 — «О том, как Гаргамелла, носившая в своем чреве Гаргантюа, объелась требухой», с. 37–39. Отцом Гаргантюа Рабле объявляет некоего Грангузье, а матерью — некую Гаргамеллу. Вот как они насмешливо описаны.

«Грангузье был в свое время большой шутник, по тогдашнему обычаю пил непременно до дна и любил закусить солененьким… Уже в зрелом возрасте он женился на Гаргамелле, дочери короля мотылькотов, девице из себя видной и пригожей, и частенько составляли они вместе животное о двух спинах и весело терлись друг о друга своими телесами, вследствие чего Гаргамелла зачала хорошего сына и проносила его одиннадцать месяцев», с. 37–38.

Далее Рабле пускается в многословные рассуждения о том, что такой необычно длинный срок вынашивания младенца иногда встречался «в древности». Дескать, например, Нептунов младенец родился через 12 месяцев. И далее: «По той же причине Юпитер продлил ночь, проведенную им с Алкменой, до сорока восьми часов, а ведь в меньший срок ему бы не удалось выковать Геркулеса, избавившего мир от чудищ и тиранов.

Господа древние пантагрюэлисты подтверждают сказанное мною и объявляют, что ребенок вполне может родиться от женщины спустя одиннадцать месяцев после смерти своего отца и что его, разумеется, ДОЛЖНО ПРИЗНАТЬ ЗАКОННОРОЖДЕННЫМ… Благодаря таким законам ВДОВЫ СМЕЛО МОГУТ ПУСКАТЬСЯ ВО ВСЕ ТЯЖКИЕ ЦЕЛЫХ ДВА МЕСЯЦА ПОСЛЕ КОНЧИНЫ СУПРУГА.

Милые вы мои сукины дети… ежели попадутся вам такие вдовушки, с которыми приятно было бы иметь дело, то валяйте-ка сами, а потом приводите их ко мне. Ведь если они забеременеют на третий месяц, то ребенок все равно будет признан наследником покойного, а как скоро они забеременеют, то уж потом действуют без всякой опаски: пузо нагуляла — поехали дальше!..