Охота на олигархов - Павел Генералов

— Здравствуй, Оленька! — приобнял её «плейбой». — Хорошо выглядишь! Впрочем, как всегда.

«Плейбой» Михаил Хрулёв был экономическим корреспондентом газеты «Негоциант», а миниатюрная девушка, Ольга Радюкевич, — зав отделом журнала «Банкир». Коллеги давно и явно симпатизировали друг другу. Но всё больше — по работе. То есть, прежде всего, делились информацией.

— Ну что, Миш? Пари заключать будем? — Ольга, чуть склонив голову, посмотрела на Хрулёва. Глаза её смеялись.

— Ну… — расплылся в улыбке Михаил, — если ты поставишь сто к одному против «Газнефтепрома» то я, так и быть, выступлю на стороне газонефтяных парней. Идёт?

— Ладно, шутки в сторону, — Ольга открыла сумочку. — Кто это, «Феникс–групп»?

— Да подставная структура, — отмахнулся Хрулёв, с интересом наблюдая за тем, как Ольга роется в сумочке. — На всякий случай. Видишь, китайцы в последний момент соскочили. В принципе, и УНК здесь участвует на мой взгляд чисто номинально. У Бондаренко и денег–то таких сейчас нет. Он трубопроводом с азербайджанцами занимается. Так что ему не до покупок. Думаю, его просто уговорили поучаствовать. А вдруг бы и он в последний момент отказался? Тогда бы Газнефтепром выглядел, мягко скажем, некрасиво. Опять бы все затрубили об игре в поддавки…

— Да тут — труби не труби, всё равно одинаково в оба конца выходит, — Ольга, наконец, обнаружила в сумочку косметичку и, достав пудреницу с зеркальцем, быстро попудрила свой хорошенький острый носик. — Только Сидорова жаль. Старался себе человек, а вот надо же — по стенке размазали…

— Не высовывайся! — развёл руками Хрулёв. — Уж больно удачлив. У нас, сама знаешь, таких не любят… Идут!

Участники аукциона прошли так стремительно, что журналистам удалось разглядеть их лишь со спины.

— Я узнал только Минина, — бросил Хрулёв.

— Я тоже. Что за тёмные лошадки?

«Тёмные лошадки», между тем, вошли в «аукционный зал». Если так громко можно было назвать помещение размером с кабинет средней руки руководителя. В зале стояло всего пять столов. Три — на расстоянии полутора метров друг от друга — для участников. Один — у боковой стены. Это было место секретаря. Пятый и последний стол, чуть более длинный, расположился впритык к кафедре. За ним воссели трое членов комиссии. Наблюдатели. От Правительства, Счётной палаты и Думы. Ещё некоторое количество публики — в лице помощников и прочих допущенных лиц — разместилось на стульях позади «игроков».

Прямо как на комсомольском собрании застойных времён, — подумал Пётр Васильевич Минин.

Трое «игроков», подойдя к секретарскому столу, поставили подписи в протоколе и заняли свои места. Представитель РФФИ взошёл на кафедру.

Пётр Васильевич Минин, поудобнее устроившись за своим, крайним правым столом, потеребил бородку и ещё раз глянул на своих противников. Человека из УНК с зализанным пробором он, вроде, знал. Точно. Это был один из бесчисленных замов Бондаренко.

Лицо представителя «Феникса» Минину ничего не говорило. Только глаза у него были какие–то странные. Будто он сейчас заплачет. Очень странные глаза.

В общем, прислали мелкоту. С одной стороны, господину Минину, уже полгода занимавшему второй по значимости пост в Газнефтепроме, это было некоторым образом обидно. С другой стороны, всё, что не делается — к лучшему. Лишнее доказательство тому, что обойдёмся без эксцессов. А формальности, между тем, — соблюдены. Пётр Васильевич очень не любил неожиданностей.

Представитель РФФИ, породистый мужик с красивой сединой и солидными манерами, зачитал формальный протокол.

— Возражений? Вопросов нет? — поинтересовался он у собравшихся. Возражений не последовало. — Тогда приступим, — голос седого стал более торжественным. — На аукцион выставлено семьдесят восемь процентов акций открытого акционерного общества «Немало — Корякская нефтяная компания». Начальная цена — шесть миллиардов сто миллионов долларов США. Ваши предложения, господа!

На полминуты воцарилось молчание.

Минин скосил взгляд в сторону противников. Ни один из них не подавал признаков жизни. Минин поднял руку.

— Шесть миллиардов сто миллионов — раз, — седой ударил маленьким молоточком по краю кафедры. — Шесть миллиардов сто миллионов — два…

— Сто пятьдесят миллионов! — раздался голос «плачущего».

Минин ошалело глянул в его сторону. Человек вроде бы по–прежнему хотел заплакать, но голос его был твёрд и неожиданно звонок.

— Уточните, что вы имеете в виду! — невозмутимо поинтересовался седой, покачивая молотком.

— Я предлагаю, — чётко проговорил плаксивый, — шесть миллиардов сто пятьдесят миллионов долларов.

— Простите, — чуть приподнялся со своего места Минин, — мы можем сделать перерыв на две–три минуты? Мне нужно срочно переговорить по телефону.

— Протоколом это не возбраняется, — кивнул седой. — Пройдите, пожалуйста, в малую переговорную. Секретарь вас проводит.

Из переговорной Минин вышел с абсолютно белым лицом и молча занял своё место.

Седой ведущий обвёл взглядом присутствующих и продолжил своё:

— Шесть миллиардов сто пятьдесят миллионов — раз… Шесть миллиардов сто пятьдесят миллионов — два… — он сделал паузу примерно на двадцать секунд. Можно было бы услышать, как пролетела муха, если бы они водились в этом откондиционированном помещении. — Шесть миллиардов сто пятьдесят миллионов — три. Продано! — и, уже без паузы, продолжил: — Покупателем семидесяти восьми процентов акций открытого акционерного общества «Немало — Корякская нефтяная комапания» стало общество с ограниченной ответственностью «Феникс–групп». Поставьте, пожалуйста, вашу подпись в протоколе… Обязан напомнить, что в течение двух недель «Феникс–групп» необходимо выплатить одну шестую стоимости пакета. Остальная сумма должна быть погашена в течение трёх месяцев, считая с сегодняшнего дня… Господа, — посмотрев на часы, обратился седой уже ко всем присутствующим, — в соседнем зале вас ждут журналисты. Можно ли им объявить о начале пресс–конференции?

— Нет уж, увольте! — буркнул Минин. Представители «Феникса» и УНК тоже отрицательно покачали головами.

Седой кивнул секретарю. А для остальных добавил:

— Если вы желаете избежать встречи с журналистами, то помещение можно покинуть через малую переговорную…

…Ольга посмотрела на часы:

— Уже семнадцать минут заседают!

«Электронщики» в последний раз проверяли, как работают микрофоны, установленные на столе для заседаний.

Хрулёв в ответ лишь пожал плечами. И тут же замер и дёрнул Ольгу за локоть:

— Смотри на монитор, Оля!

На мониторе возникали буквы — видимо, кто–то набирал текст в режиме он–лайн:

Победителем открытого аукциона по продаже 78 % акций

ОАО «Немало — Корякская нефтяная компания», предложив за пакет

180 миллиардов 10 миллионов 500 тысяч рублей (6,15 млрд. долларов)

стало ООО «Феникс–групп»

В зале воцарилось молчание. Сцена была ещё более немой, чем в последнем акте «Ревизора». И более удивительной. Хотя бы потому, что молчали — журналисты.

Ещё до того, как немота сменится шумом и гамом, Оля шепнула Хрулёву на ухо:

— Не будет пресс–конференции. Я тут по знакомым пошукаю, что это за птица — «Феникс». А ты давай вниз. Хоть взгляни, как выглядит человек от этой чудо–юдо–птицы. Потом встретимся на Октябрьской. Японский ресторан там знаешь? Обсудим, как быть дальше.

Хрулёв кивнул и помчался к лифту.

Лицезрения лица представителя «Феникса» он так и не удостоился. Зато успел увидеть, что тот уехал сразу на трёх машинах: представительском «лексусе» и двух «лендкрузерах», набитых охраной.

— А ребята–то не так просты, как казались! — пробормотал Хрулёв себе под нос. И пешочком отправился в сторону японского заведения. После такого абзаца — точно надо было подкрепиться. Причём, срочно.

— Итак, приступим, — Питер Жемчужников пыхнул сигарой прямо в лицо Котову и стряхнул пепел на паркетный пол. — Зачем ты это сделал?

— Вы же … умерли?

Стас никак не мог понять, как он очутился в этой пустой комнате, где паркетным был не только пол. И стены, и потолок были выложены первоклассной паркетной доской, как две капли воды похожей на пол в его московской квартире. Из мебели в паркетной комнате были только два стула. На одном сидел босой Стас в широких трусах и сетчатой майке, на втором — невозмутимый Жемчужников во фраке и с бесстрастной физиономией прокурора.

— Как видишь, не умер, — усмехнулся Жемчужников. — И даже — курю. Так зачем ты это сделал?

Зрачки Жемчужникова стали такими огромными, что радужная оболочка глаза исчезла напрочь. Отчего–то это беспокоило Стаса даже больше, чем тот факт, что Питер вдруг оказался жив.