Победить страх - Кей Хупер

— Страх, — сказал Лукас. — Приманка для меня.

— Возможно, он заманивает тебя страхом. И, не исключено, им же и… наказывает.

Лукас не удивился словам Саманты.

— Ты тоже догадалась, да? Что я должен знать этого сукина сына? Да, все говорит о том, что наши пути где-то пересекались.

— Скорее всего, да. Пойти на убийства, ломать голову над созданием специальных хитрых механизмов — это многовато даже для сумасшедшего. Здесь определенно есть что-то личное. Ведь всю свою игру он придумал не для собственного удовольствия, а для тебя. Он знает тебя, ему известно, что ты умеешь разыскивать людей по их ощущениям. Следовательно, вплоть до самой их смерти ты чувствуешь то же, что и они. Страдание. Все это он знает.

С минуту Лукас стоял неподвижно, затем мотнул головой:

— В последние полтора года мы приезжали на место преступления слишком рано, чтобы я успел что-то почувствовать. Если бы он действительно хотел заставить меня помучиться…

— Он прекрасно справляется со своей задачей. Раньше ты просто не чувствовал страха, который испытывала жертва. Не слишком рано ты приезжал, а слишком поздно. А тот, кто видел, как ты работаешь, знает, что ты испытываешь в эти минуты.

Лукас вдруг испытал непреодолимое желание схватить Саманту за плечи, но сдержался.

— Страдание — всего лишь термин.

— Только не для тебя. — На лице Саманты мелькнула едва заметная усмешка.

— А зачем ты, собственно, пришла сюда? — спросил он, переводя разговор.

— Я кое-что оставила для тебя. Возьмешь потом у Джейлин, — быстро ответила она. — Амулет. Кейтлин Грэм нашла его на тумбочке возле кровати Линдси. Мы с ней пришли к мнению, что появился он там в день ее похищения.

— Почему вы так считаете?

Саманта вынула из кармана джинсов правую руку и, вытянув ее вперед, показала ему раскрытую ладонь:

— Везет мне на ожоги в последнее время, да?

Комната, в которой он работал, была маленькой и очень уютной. Снятый им дом находился в пустынном месте, соседей рядом с ним не было, так что его приходы и уходы оставались незамеченными.

Одним словом, его нынешнее обиталище его в высшей степени устраивало.

Он осторожно нагнулся над столом. Надев перчатки, принялся вырезать из внутренней страницы местной газеты нужные буквы. Перед ним лежал чистый лист белой бумаги, рядом стоял тюбик с клеем.

Он ухмыльнулся. «Банально, конечно, использовать газетные буквы, — подумал он. — Зато какой будет эффект». Он понимал, что наклеенный газетный шрифт подействует сильнее, чем текст, отпечатанный на современном лазерном принтере.

А он любил позабавить себя, представить их реакцию, вытянутую физиономию Люка, его удивленный взгляд.

«Пора ваш муравейничек расшевелить немножко. Интересно, догадались вы уже или нет, агенты мои милые? — Он снова захихикал. — Наверное, кое-что в ваших тупых головенках начинает проясняться. Да, это игра. Вот такую славную игру я с вами затеял».

Он сильно рисковал, сводя эндшпиль партии к одному месту, небольшому городку. В этом имелись и свои недостатки, и плюсы, которые, как он надеялся, перевесят.

— Итак, дорогие, скоро мы подойдем к финалу, — прошептал он. — Очень скоро. Еще несколько ходов — и все закончится.

Мысли о том, что последует потом, он отметал, не желая концентрироваться на скучном.

— Работаем, работаем, — снова зашептал он. — Эти несколько ходов нужно еще сделать.

— Бессмыслица какая-то, — наконец ответил Лукас.

— И это говорит психолог. — Губы Саманты скривились.

— Ты хочешь, чтобы я проанализировал твое видение?

— А почему нет? Ведь дает же патологоанатом психологический портрет погибшего? Что мешает тебе проанализировать видение?

Джейлин сидела в дальнем конце стола, с любопытством поглядывая на них. В конце концов она решила вмешаться, мягко заметив:

— По-моему, все твое видение говорило об одном — о страхе.

— Ну, это я и сама поняла, — ответила Саманта, сделав несколько глотков чая. — Слишком крепкий. — Она поморщилась. — Хотя ладно, мне все равно ночь не спать.

— Работаешь сегодня? — поинтересовался Лукас.

— Разумеется, цирк никуда не уехал. Придется и мне попредсказывать.

— Ты устала. Я бы тебе посоветовал немного поспать перед вечерним представлением.

— Я в порядке, — ответила Саманта и посмотрела на ладонь, где белели два отпечатка — кольцо и паутинка с паучком. — Побаливает немного, но ничего, терпимо.

— Ты стала мишенью, Сэм, — пробормотал Лукас.

— До среды или четверга можно спать спокойно.

Лукас улыбнулся:

— Помнится, ты призывала меня к осторожности. Этот сукин сын играет по своим правилам, не забывай. Нет никакой гарантии, что он не решит похитить кого-нибудь сегодня или завтра.

— Ну и что я могу сделать? — Она подняла на него cпокойный взгляд. — Я умею только предсказывать, работать с тем, что я вижу перед собой. Если он решил сделать из меня пешку, то рано или поздно он появится.

— А что, если ты ферзь? — предположила Джейлин.

Саманта немного смутилась, но быстро нашлась:

— Шахматы — не мой профиль. Я даже не знаю, как строятся комбинации…

— Самая сильная фигура в шахматах — ферзь, — оборвал ее Лукас.

Саманта удивленно подняла брови:

— Едва ли я гожусь на эту роль.

— Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить тебя оказаться здесь, — продолжал Лукас. — Мы с Джей кое-что откопали относительно того цирка, который опередил вас, поехав по вашему маршруту. Похоже, его владельцу неплохо заплатили, чтобы он обскакал вас. И платил кто-то из местных спонсоров. Как сказал нам владелец цирка, сумма была столь соблазнительной, что он не смог отказаться. — Лукас помолчал. — Кто-то изменил маршрут вашего цирка. Теперь тебе понятно, как ты сюда попала?

— Мне понятно только одно — я видела вещий сон.

— И что же тебе приснилось?

Саманта отрицательно покачала головой.

— Мы должны знать все, — резко произнес Лукас.

— Но ты же знаешь, что в Голден нас привел мой сон. Что тебе еще нужно? Это я попросила Лео изменить маршрут, и он согласился.

Джейлин, поморщившись, посмотрела на Лукаса.

— Может быть, он в самом деле тут ни при чем?

Лукас не сводил с Саманты пристального взгляда.

— Саманта, уверяю тебя — он рассчитал все до мелочей. Ваш цирк приехал сюда только потому, что преступник хотел этого.

Распахнулась дверь, и возникший в проеме шериф Меткалф торжествующе провозгласил:

— Лео Тедеско заплатили десять тысяч долларов за то, чтобы он свернул в Голден.