Бездушный 2 - Михаил Владимирович Баковец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Резкий рывок — и только ноги человека промелькнули в дыре в стене фургона. Одна из них зацепилась за гвоздь, вылезший из развороченного потолка. Вот только зверя это ни на миг не задержало. Гвоздь просто распорол штанину вместе с плотью и сорвал сапог. Окровавленная обувь так и осталась болтаться на железяке, напоминая о только что случившейся трагедии.
Все выжившие в фургоне замерли и притихли, как мыши под веником. В том числе и поломанный. Только с улицы доносился непонятный звук, будто там, то поднимали, то роняли ящик или нечто похожее. Так прошло несколько минут.
Первым выбраться наружу решил я.
— Стой! Да стой ты! Вдруг эта гадина ещё там сидит. Привлечёшь её внимание к нам, — прошептал собутыльник выпивохи со сломанной ногой. Их третий товарищ оказался тем, кто попался зверю.
Я отвечать не стал. Зачем? Только зря время терять на объяснения.
На улице всё было хорошо и одновременно плохо. Зверь пропал. Только капли крови на дороге показали направление, куда он ушёл. Странный шум шёл от одного из иитов. Он неподвижно лежал на боку и дёргал нижней лапой, лупя ей по спине второй ездовой скотинке. А та была мертвее мёртвого, лишившись головы. Последняя валялась рядом, выглядя как котлета, которую слегка пожевали, а потом выплюнули. У первого явно была агония. У него рядом с лопаткой зияла огромная дыра, и были содраны с мясом бронированные пластины почти на всём боку. Но чем-то мясо скотины зверю не понравилось, и он решил попробовать человечины. Меня аж передёрнуло от этого зрелища и тяжёлого запаха внутренностей и крови. Клетка с возницами была разорвана в клочья. Внутри лежало месиво, в котором человека было невозможно опознать. Одежда, обувь, плоть и кровь были перемешаны в единый страшный ком. При всё при этом — это хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что кроме нашего раскуроченного фургона на грунтовке больше не было ни одной повозки. Вроде бы и нападение заняло меньше пяти минут, а на дороге до ближайшего поворота в двухстах метрах уже не видно ни единого фургона из каравана.
— Здесь никого нет, выходите! — крикнул я. — Только живее, нам нужно догонять караван.
Да только куда там. Я чуть не махнул рукой и не решил в одиночку догонять караван. Но человеческое во мне победило эгоизм. А потом уже и смысла не стало. Всё равно ведь не догоню. Караван сейчас несётся с максимальной скоростью, которую могут развить ииты. За пять минут они отмахали километра четыре, если верить словам моих товарищей по несчастью. И сбавят прыть не ранее, чем через полчаса.
После нападения чудовища нас осталось четверо. Одного из выпивох утащил хищник. А второй купец или компаньон купца умер по-глупому: при падении фургона ему в висок прилетел окованный металлом уголок сундука и проломил кость как яичную скорлупу. Смерть реально глупая в мире, где даже удар ножом в сердце не всегда приводит к гибели и после него раненый может полностью восстановиться через несколько дней. Видать, погибший вкладывался не в те таланты, которые требуются для выживания в местной среде.
«И зачем тогда вообще в Пояс попёрся, да ещё стал кататься с караванами?», — подумал я про него.
На этом глупости не закончились. Купец отказался покидать разрушенный фургон. Вернее, свой груз.
— Это всё, что у меня есть! — затрясся как припадочный он, когда я сказал, что нужно уходить как можно скорее с дороги, где всё пропитано свежей кровью и смертью, и догонять караван. — Без товара проще самому себе глотку перерезать! Нет! Я буду сидеть здесь и ждать, когда кто-то ещё здесь проедет.
— Да когда тут кто-то будет⁈ — ответил ему сломавший себе ногу. — Сегодня точно не дождёшься. Завтра тоже может никого не быть. Послезавтра если только кто-то из лесорубов проскочит, и то неизвестно будет ли?
— Я не брошу товар.
— Да и катись ты с ним. Давайте уходить отсюда, — он поочередно посмотрел на меня и своего собутыльника. — Влард, парень?
— Не слушайте этого калеку. Ну, куда вы с ним пойдёте? Оставайтесь здесь, я вам заплачу по триста марок, — торопливо сказал купец.
— Ты по тысяче взял с каждого, чтобы запустить в свой фургон. Катись-ка ты, знаешь куда, со своими тремястами?
— Полторы, полторы каждому, кроме тебя.
— Тихо, в кустах кто-то есть, — прикрикнул я на него. Всё это время я смотрел по сторонам. Аурное зрение при ярком солнечном свете не работало. Но и без него я сумел рассмотреть несколько пёстрых шкур, принадлежащих в меру крупным, примерно как лисы, зверям. Зашли они с противоположной стороны дороги относительно того, куда ушёл зверь с добычей.
Лица у попутчиков побледнели.
— Дыру можно заколотить и спрятаться внутри. А в лесу вас мигом разорвут, — тихо, почти шёпотом сказал купец.
— Тот, кто сделал дыру, вечером вернётся за добавкой. Как ты от него хочешь закрыться? — прошипел ему раненый.
— А как ты куда-то пойдёшь? Хочешь, чтобы они тебя тащили? — с каким-то, что ли, злорадством сказал ему торгаш. — А они захотят с тобой возиться, а? Парень, ты хочешь рискнуть? А ты? — он поочередно посмотрел на меня и выпивоху.
— Да мы спрямим до лесорубов. Тут недалеко. До вечера даже хромая можно дойти до них. И шансов больше выжить, чем здесь.
— Я также считаю, — встал я на сторону раненого. Даже по ту сторону гор хищники и падальщики торопятся поскорее оказаться на месте чьей-то охоты, чтобы поживиться требухой, шкурой или выклевать содержимое костей. А здесь такие твари на их роли обретаются, что грозовой барс покажется домашним котиком. — На кровь обязательно придут хищники. Вон уже пришли.
— Да их запах того монстра отпугнёт, — привёл слабый аргумент торговец.
— Вон тех не отпугнул же.
Он со злостью, нет — ненавистью посмотрел на меня и сказал, как выплюнул:
— Да и иди, беги. Чтоб твои кости падальщики глодали. Они в лесу только этого и ждут.
Внезапно второй пьянчужка вмешался в наш разговор:
— За четыре тысячи останусь и помогу заколотить дыру. Только марки вперёд.
По лицу купца проскочила недовольная гримаса. Но оставаться одному ему хотелось меньше, чем сохранить в целостности содержимое кошелька.
— Годится. А ты не передумал? — он посмотрел на меня. Вероятно, на фоне выпивох я выгляжу куда надёжнее. Или у купца есть Интуиция в качестве таланта либо нечто похожее. Он ему подсказывал, что один я стою больше, чем он с выжившими забулдыгами вместе взятые. И в чём-то он прав. — Парень, оставайся! Переждём ночь, и всё.
— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — В лесу риска меньше, чем здесь. Даже с ним, — я кивнул на раненого.
— Тогда проваливайте.
— Хорошо, только сначала верни половину суммы, которую ты взял с нас за проезд.
— Чего⁈ — искренне удивился торгаш.
— Половину суммы, которую ты взял с меня за проезд. Сейчас, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Или я спалю твой фургон.
Купец увидел в моём взгляде, что я не шучу. Но жадность всё же возобладала над осторожностью. Мне пришлось активировать кровавый серп. Только после того, как боевой талант выбил кучу щепок из стенки фургона, торгаш дрогнул.
— Подавись, — он бросил горсть марок на дорогу.
— Эти ты себе оставь, а мне подай так же, как я тебе вручил.
Честно признаюсь, но я ощутил некоторое удовольствие от процесса давления над купцом. Может, всё дело в том, что в последнее время слишком часто надо мной глумились и унижали? Вот я подсознательно и захотел сатисфакции? Хорошо, чтобы так и было. Куда неприятнее, окажись, что я превращаюсь в сволочь под давлением мира, ставшего мне новым домом. Стоит добавить, что марки я потребовал с торгаша из желания досадить ему за все его оскорбления. Для подобных ему потеря денег куда обиднее и страшнее, чем угрозы с трёхэтажным матом.
Глава 27
Получив свои деньги, я занялся раненым. Под его крики и вой кое-как вправил кость на место и привязал несколько дощечек к ноге, соорудив из них импровизированную шину. Потом срубил палку с рогулиной, которая станет ему костылём.
— Знаешь, куда идти? — поинтересовался я у него.
— Да. Через пару
