Интернет-издание авторов рунета "Портал" (СИ) - Орех Серж

Инна засмеялась. По-настоящему. Я отчётливо слышала на том конце провода смех и боялась верить своим ушам, но ещё больше боялась не верить.

– Какая ты молодец, – сказала я, судорожно подбирая слова, чтобы сказать что-то очень правильное и уместное в такой ситуации.

– Я стараюсь. Жаль только, что у Семёна дела не очень. Говорят, с бизнесом у него что-то не заладилось. И ещё сказали, что пьёт. Жалко. Он ведь талантливый. И умный. Очень умный.

Как это часто случается, жизнь, диктуя бешеный ритм, вычеркнула из моего списка дел встречи с друзьями. Хорошо, хоть милостиво оставила пункт «звонок другу».

– Инна, привет! Как дела?

– Нормально. А у тебя?

А потом страну захлестнул кризис. Или не он виноват… Но времена настали такие, что большинство из нас, чтобы создать хотя бы видимость благополучия, бились в хлопотах-судорогах.

Инна звонила всё реже. Я каждый раз радовалась, заслышав её голос: жива.

И вот однажды меня разбудил ночной звонок:

– Ты про этот кошмар уже слышала? Она отравилась!

Инна, видимо, пребывала в шоке, потому что до этого момента позже десяти никогда меня не набирала, даже когда ушёл Семён.

– Кто она? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Мать Тёмушки! Мальчика, которого я нянчу! Она отравилась! Написала записку и выпила таблетки! Сегодня похоронили.

– Инна, ты где? Тебе нужна помощь?

– Нет. Я дома. С Тёмушкой. Он, хоть и живёт у меня третий месяц, но, видно, почувствовал что-то: капризничает третий день. И сегодня спать никак не ложится. Бедный Тёмушка. Бедный мой мальчик.

– Инна, я не понимаю… А почему он у тебя живёт?

– Не нужен никому.

Подруга замолчала.

– Ты где? Инна, я тебя не слышу.

– А я ничего и не говорю. Я думаю. Что мы с Семёном натворили! Всё казалось, что это ещё не жизнь, что всё ещё впереди. Я ведь даже толком не поняла, как дети выросли. А теперь смотрю на Тёмушку…

В трубке стало тихо. Я не услышала – скорее догадалась, что Инна плачет. Чтобы отвлечь её от невесёлых воспоминаний, я не очень кстати спросила:

– А отец? У Тёмы ведь есть отец!

– У него бизнес какой-то сложный. Ему не до сына. Бедный Тёмушка, – Инна опять всхлипнула. – Мама по клубам порхала... прости, Господи, её душу грешную... Всё чего-то в жизни ей не хватало. Отец весь в работе…

Инна помолчала.

– Они сначала Тёмушку на день да на два оставляли, потом стали только на выходные забирать, а последнее время... Знаешь, он меня мамой зовёт.

Инна заплакала навзрыд, но я не осмелилась её остановить.

– Господи, прости нас, – сказала она еле слышно, когда чуть успокоилась. – Прости и не допусти, чтобы дети за наши грехи расплачивались! И Семёна прости, Господи.

На следующий день я забежала проведать Инну. Бледненький большеглазый Тёма не слезал у неё с рук.

– Его мало любили, – сказала Инна, когда ей всё же удалось отцепить Тёму от шеи и положить в детскую кроватку. – Вот он и болеет часто. И от сверстников в развитии чуть отстаёт. А теперь ещё и это...

Время летит незаметно. Чужие дети отличаются от своих тем, что вырастают быстро и легко.

Инна мне позвонила накануне первого сентября:

– Завтра Тёмушка в первый класс идёт! Представляешь?! Мы уже до школы дожили! Приходи к нам в обед попраздновать, а?!

Инна заговорила тише, явно прикрывая трубку:

– Я думала, Тёмин отец придёт, а он позвонил и сказал, что не сможет. Деньги на подарок с шофёром передал. Он не плохой... только с фирмой у него последнее время какие-то проблемы. И с жёнами ему никак не везёт. Так ты придёшь? – опять звонко защебетала Инна. – Тёмушка такой красивый в новом костюме!

Голос Инны звучал так счастливо, что я не задумываясь и даже не заглянув в график, выпалила:

– Конечно, приду! Обязательно! Кстати, как твоё здоровье? Мы так давно не виделись.

– Здоровье?! Да хорошо! Вся в хлопотах. Тёмушку весь год к логопеду водила – в эту школу не берут с дефектами речи, потому как школа супер-пупер! Зато мы теперь рыкаем, как тигры! Тёмушка... – глухо прокричала Инна, вероятно, отвернувшись от трубки. – Тёмушка, иди сюда, порычи тёте в трубку, как тебя научили. Не хочешь? А что? Стесняешься? У тебя же хорошо получается....

Мы ещё долго болтали по телефону о завтрашнем ответственном дне, а потом Инна неожиданно, без перехода спросила:

– А помнишь, я просила у Бога, чтобы он дал мне время Аннушку подрастить?! Теперь Аннушка взрослая: завтра увидишь – не узнаешь. Надо же, как жизнь обернулась... А то, что Бог мне ещё и Тёмочку даст...

В трубке что-то зарычало.

– Во! Ты слышала? Нет, ты слышала? Умница, Тёмушка! Целый год учились!

Инна что-то затараторила рычащему Тёмушке, он оставил в покое раскатистое «эр», ответил Инне, и они оба звонко засмеялись.

– Тёмчик, бегом на кухню, – услышала я в трубке приглушённый голос Инны. – А то чай совсем остынет.

«Целый год походов к логопеду! А я дочь даже к стоматологу не могу вовремя отвести, – устыдилась я. – Завтра же запишу её к врачу. Нет, послезавтра – завтра не могу».

– Ты слышала? Такого раскатистого «эр» даже у Аннушки никогда не получалось. Ох, и все-таки я волнуюсь – как всё завтра пройдёт? Кстати, сын обещает всю школу проучиться на одни пятёрки! Так что я теперь буду долго жить – должен же кто-то завтраки отличнику готовить!

Олег Епишин

КАК ЭТО БЫЛО. СТРАНИЦЫ ДНЕВНИКА

Лето 2014

1. Сегодня в перерыве вышел из поликлиники забрать в ателье свои фотографии. Рядом, у здания городского управления милиции, вдруг начали стрелять. Несколько автоматных очередей, потом пошли одиночные выстрелы. Центр города, рядом конечная остановка трамвая, полно народу. Кто-то в недоумении остановился, оглядывается, прислушивается, кто-то уже понял, что происходит и ищет место, где бы укрыться. Забегаю в ближайший подъезд жилого дома. Там уже стоят несколько мужчин. Подбежавший молодой парень в испачканной зеленью футболке, рассказывает, что у здания милиции идет настоящий бой. Он попал на линию огня, пришлось уползать по газону. Едва стихает пальба, бегу со всех ног назад в поликлинику. В коридор уже заносят раненых. На полу пятна крови. Люди в военной форме без каких-либо знаков различия просят остаться только хирургов, остальным немедленно покинуть здание. Хватаем свои вещи и пулей вылетаем на улицу. На выходе наталкиваемся на корреспондентов. В касках и бронежилетах с надписью PRESS на спине, они как будто специально поджидали нас с установленными на штативах камерами. Слышу иностранную речь. Вроде бы говорят на французском, но прислушиваться некогда. Нас снимают, и моя коллега – молодая дама, только что испуганно метавшаяся по лестнице, кокетливо поправляет шарфик на шее – «а вдруг соседи увидят в новостях»!

2. Около полудня пришла старшая медсестра и предупредила, что поступило распоряжение от военных к двум часам освободить помещение поликлиники.

Быстро завершаем работу и собираем вещи. Вездесущая и всезнающая Шурочка – наша техничка, уже в курсе, по какому поводу эвакуация. Во Дворце бракосочетаний, что через дорогу от нас на сегодня назначена свадьба какого-то знатного полевого командира. Собратья по оружию обеспечивают ему охрану по периметру. Наше здание попадает в «зачищаемую» зону. Вечером в теленовостях показывают счастливого жениха и его не менее счастливую невесту.

3. Вчера случайно встретил на улице своих коллег с того самого Петровского района, наиболее пострадавшего от обстрелов. Их лечебное учреждение пару раз зацепило, пробита крыша, вылетели окна, повреждено освещение.

«Как у вас с зарплатой, – спрашиваю, – выплачивают?

У них, как и у нас, тоже зарплаты нет третий месяц. Люди ворчат, но куда деваться, работают бесплатно. Желают хотя бы слова одобрения услышать в свой адрес, а им вместо этого – выговора за опоздание на работу. А как вовремя доберешься, если транспорт ходит нерегулярно?