Сказка о снежной принцессе - Ася Лавринович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я быстро замотала головой.
– Прекратите! – громко перебила я. – Зачем вы мне все это рассказываете? Мне плевать! Вы сделали больно моей маме, обманули ее! – Из-за охватившей злости я снова не могла подобрать нужные слова и просто бросила: – Да идите вы к черту!
Развернулась и пошла к автобусу. Роман стоял на месте и смотрел мне вслед. Все-таки пришлось оглянуться, и, уже наплевав на все тайны, я громко проговорила:
– Если вы сегодня же не расскажете обо всем моей маме, я приеду и позвоню вашей жене. Я спрошу номер у Лизы. Мы с ней дружим. Вы ведь все равно собираетесь разводиться, верно? Тогда какая разница…
Судя по тому, как Роман опасливо завертел головой в страхе, что нас могут услышать, разводиться он вовсе не собирался. Больше он ничего не сказал и молча пошел в дом.
Обратно мы ехали в тишине. Хотя корпоратив прошел хорошо, все были выжаты как лимоны. А я чувствовала себя так, будто меня переехал грузовик.
– Что от тебя хотел этот мужик? – спросила Настя. – Он ведь, кажется, брат хозяина…
– Он ухаживает за моей мамой, будучи женатым, – устало ответила я.
– Да ладно! – ахнула Настя и зачем-то прильнула к окну, будто Роман мог быть там, посреди снежных полей. – Вот гад!
– Не то слово…
– Бедная тетя Лена! А она как?
– Влюблена по уши, – вздохнула я, откинувшись на спинку сиденья.
За окном мелькали редкие фонари. Вскоре я уснула на Настином плече, а проснулась, когда автобус остановился у моего подъезда. Попрощавшись со всеми, я спрыгнула с подножки и задрала голову. Свет в маминой комнате не горел. С гулко колотящимся сердцем я направилась домой.
Дверь открыл дедушка. По его выражению лица я поняла, что он уже в курсе. Все-таки мои угрозы позвонить жене Романа возымели успех.
– Как она? – спросила я шепотом. В квартире было непривычно тихо, даже телевизор в комнате деда не бормотал.
– Закрылась у себя, – проворчал дед, – ужинать отказывается. Он часа полтора назад звонил. Бросил по телефону. С глазу на глаз духу не хватило.
– Ой, дед, это из-за меня, – расстроенно начала я. – Из-за меня по телефону! Просто, понимаешь, мне пришлось бы самой с ней говорить… а я не в состоянии!
– А ты-то при чем?
– Он про меня не говорил?
– Честно сказать, не знаю подробностей, – растерялся дед. – Лена так расстроилась, что и двух слов связать не могла.
Я рассказала деду, при каких фантастических обстоятельствах вскрылась вся правда. Дедушка был вне себя от злости. Сокрушался, что сразу не понял, что за фрукт этот Роман, а ведь обычно хорошо чувствует людей…
– Дедуль, как думаешь, а он смог бы развестись?
– Какая теперь разница! Твоя мать на это все равно не пойдет… Учитывая, что ее мужа тоже увели из семьи.
Да, развод с папой был для мамы болезненным. Измены она ненавидела больше всего на свете.
Я быстро приняла душ и переоделась в пижаму после сложного дня. Мама из своей комнаты так и не вышла. Тогда я все-таки решилась заглянуть к ней. Постучалась, но мама не ответила. Я тихонько приоткрыла дверь.
Мама лежала на кровати, отвернувшись к стене. Шторы были распахнуты, и в комнату проник яркий свет луны. Я вспомнила, как буквально пару дней назад мама так же сидела в темноте и улыбалась от сообщений Романа. А теперь… Все с ног на голову.
– Ты спишь? – негромко спросила я.
Мама повернулась. Я подошла ближе к кровати и даже в сумерках сразу заметила, что ее лицо заплакано.
– Нет, не сплю, – ответила мама глухо.
– Это я велела ему позвонить тебе.
Я присела на край кровати и взяла маму за руку. Ладонь показалась мне ледяной.
– Да, он сказал, что был с семьей…
Я ощутила ужасное чувство беспомощности.
– Мне очень жаль, – только и сказала я. Какая глупая фраза! Кажется, в таких случаях она только раздражает… Я поспешно добавила: – Прости!
Мама грустно улыбалась:
– За что? Хорошо, что это длилось недолго и не зашло слишком далеко. Думаю, зря я вас познакомила, поторопилась… А с другой стороны – правда все равно когда-нибудь открылась бы, но сколько времени я проходила бы дурой? Было бы еще больнее. Все к лучшему.
Я только растерянно кивнула.
– Полагаю, как прошел твой день и выступление, смысла спрашивать нет? – горько усмехнулась мама.
– Выступили отлично! – быстро заговорила я, пытаясь хоть немного отвлечь маму. – Степа потом смел весь банкетный стол…
Мама слушала меня и пыталась улыбаться, но я видела, что сейчас она находится не здесь, а в своих печальных мыслях. Я, пытаясь развеселить маму, снова принялась говорить про Ирму и Степу, но в итоге голос мой все-таки предательски дрогнул и я, заплакав, обняла маму.
– Тома, ну ты чего? Глупость какая, не плачь… – говорила мама каким-то незнакомым голосом. И плакать хотелось еще больше. – Все это такие глупости…
– Мамочка, все будет хорошо, – повторяла я, – ну подумаешь, встретишь еще любовь. И счастье узнаешь без лжи.
Я подняла голову и посмотрела маме в глаза. Она жестко возразила:
– Не хочу я больше никакой любви.
Глава тринадцатая
За всеми произошедшими за день перипетиями – выступлением и личной семейной драмой – только перед сном я поняла, что Вадим мне сегодня ни разу не написал. Наверное, обиделся, что я не ответила ему на последнее сообщение. Забавно, но я испытала чувство облегчения. Не пишет, ну и слава богу.
Проснулась поздно и мысленно поблагодарила человека, придумавшего каникулы. Выбравшись из постели, я с удивлением учуяла запах моих любимых вафель. Честно, думала, что после расставания мама так и не выберется из своей комнаты в ближайшие несколько дней и Новый год мы встретим в траурной обстановке. А она вдруг с утра взялась за готовку. Дед точно не стал бы печь вафли. Уж сколько раз пытался, но у него они никогда не получались.
Я влезла в пушистые белые тапки и отправилась на кухню. Дедушка сидел за столом, а мама готовила, нарочито весело напевая себе под нос. Мы с дедом переглянулись и одновременно пожали плечами. Признаться, в такую ситуацию мы все попали впервые. Мама обернулась и просияла:
– Доброе утро, Томила! Чисть зубы и за стол. Я тут нашла нашу вафельницу и напекла тебе любимых вафель.
– Во сколько же ты проснулась? – спросила я, уставившись на полную тарелку. Если мама в принципе сегодня ложилась…
– Часов в шесть, – ответила
