Дневник плохого парня (ЛП) - Куинн Меган

Да, именно Сатана, потому что я просто уповаю на то, что этот забытый Богом дневник попадет в руки именно ему.

Моя жизнь превратилась в ад. Сущий, кромешный ад.

В каком еще месте может существовать запрет на алкоголь? Только в том, которое создано и взращено самим Дьяволом. Других вариантов нет.

Черт. Ад — это единственное с чем я могу ассоциировать то, что происходит со мной сейчас. Просто... это п*здец.

Мало того, что меня лишили любой возможности поддаться своим порокам, заставили чувствовать себя беспомощным и потерянным, так еще и подвергли мучительной пытке — спать в комнате напротив Саттон и делить с ней ванную.

Когда она вышла из душа и направилась ко мне в белом полотенце, мой язык чуть не вывалился изо рта. Она была очень сексуальна, с мокрыми волосами и закутанная в кусок белой ткани, едва прикрывающей грудь, это сделало меня твердым в мгновение ока. Что за милое представление она разыгрывает передо мной? Не верю! Она никогда не смирится с тем, что я сделал. Я успел изучить ее, и у меня нет ни малейших сомнений, что Саттон попросту скрывает свои эмоции, делая вид, что с ней все в порядке.

И это делает ситуацию еще более невыносимой, потому что я хочу, чтобы она злилась, рвала и метала, кричала на меня, делала хоть что-то, но вместо этого эта девчонка расхаживает с непоколебимым видом, словно ничего не случилось.

И клянусь Богом, твоим заклятым врагом, что на ранчо она стала еще сексуальнее. Не знаю, виноват в этом свежий воздух или то, что она вернулась к истокам, но она переполнена пьянящей энергией. Здесь она другая и это, мать вашу, чертовски сексуально.

Именно поэтому, я потратил добрых десять минут на то, чтобы подрочить в душе, наполняя свои легкие ее лавандовым ароматом, смешанным с паром. Это было так похоже на то, что сама Саттон обвилась вокруг моего тела.

Да, тысяча чертей, моя крыша окончательно едет, Сатана. Прошу, ради всего святого, прекрати мои страдания и забери в преисподнюю. Подвергай меня своим самым извращенным пыткам, плевать, только вытащи из этого Чистилища. Мне не протянуть еще тринадцать дней.

Роарк.

РОАРК

— Разве не прекрасное зрелище? — спрашивает Фостер, стоя рядом со мной и облокачиваясь на ограду.

После двух часов чистки загонов и погони за курами — не просите меня рассказывать об этом дерьме в красках — я с упоением наблюдаю за тем, как Саттон объезжает лошадей с Джошем.

Кто такой Джош? О, это тренер Саттон по верховой езде, с которым у нее, судя по всему, очень неплохое взаимодействие. Каждый раз, когда он кидает комплимент в ее сторону, она одаривает его ослепительной улыбкой из-под полей своей белой шляпы. И я, ваш покорный слуга, едва сдерживаюсь, чтобы не свернуть шею этому Джошу, когда тот в очередной раз громогласно заявляет Саттон, о том, как шикарно она выглядит.

Потому что она действительно чертовски хорошо выглядит. Просто охренительно.

Фостер с гордостью наблюдает за тем, насколько обучены его скакуны и насколько умело обращается с ними его дочурка.

Джош стоит посреди загона, время от времени давая указания, на его голове дурацкая черная шляпа и клетчатая рубашка, которая выглядит на нем нелепо.

И я стою здесь, жалкий придурок, зациклившийся на двух вещах: на том, как подпрыгивают сиськи Саттон в черной футболке, и как ее бедра покачиваются вверх-вниз на лошади.

Член полностью эрегирован, я прислонился к ограде, пуская слюни. Кто бы мог подумать, что тренировка лошади может выглядеть так горячо? Клянусь Сатаной, каждый раз, когда она смотрит в мою сторону, она точно знает, что делает со мной. Мучительно двигает бедрами, выпячивая грудь, этот смех, эта улыбка. Это как проклятый кинжал в моем животе, поворачивающийся снова и снова.

— Она очень проницательна, — отвечаю, не зная, что еще сказать Фостеру, чтобы не попасть в неприятности. Потому что уверен, что, если скажу что-то вроде: я надеюсь, что сиськи вашей дочери выскочат из этой рубашки — не совсем уместно.

Мы провели утро, работая на ранчо, подготовили кое-что для лагеря, домики и препятствия, а сейчас, после обеда, готовимся отправиться в долгую прогулку верхом на лошадях. Предполагается, что поездка вдоль хребта должна поразить своей красотой, но все, о чем я могу думать, это о том, как мне придется сесть на одного из этих зверей и не выглядеть при этом дураком перед Саттон.

Фостер хватает меня за плечо и слегка встряхивает.

— Ты выглядишь взволнованным. Не беспокойся о поездке. Будет весело.

Взволнован — да. Сексуально неудовлетворенный, определенно. Отчаянно хочу выпить и покурить, сто процентов.

— Никогда не ездил на лошади. Не особо нервничаю, но не хочу выглядеть придурком, понимаешь?

Фостер засмеялся.

— Да, у нас есть гордость, которую мы должны сохранить.

— Определенно.

Я ожидал, что Фостер надерет мне задницу за то, как я вчера приехал, но он этого не сделал. И я чувствую себя таким жалким и пристыженным.

— Не волнуйся, я подобрал тебе самую спокойную и милую кобылу. Ее зовут Грэмми (прим. пер.: Grammy — бабуля), я уверен, что вы поладите.

— Грэмми, серьезно? Какого она цвета?

— Черного.

Я киваю в знак благодарности.

— Как и моя душа. Мы отлично поладим.

— Заканчиваем? — кричит Фостер.

— Ага, — отвечает Саттон, останавливая лошадь.

Она перебрасывает волосы через плечо, и, к своему ужасу, я наблюдаю, как Джош протягивает руки и хватает ее за талию, опуская на землю. Я выпрямляюсь, волосы на затылке встают дыбом. Они стоят несколько секунд, разговаривая, его руки лежат на ее бедрах. Моя хватка на ограждении, становится смертоносной, пока я считаю секунды, которые они проводят в таком положении.

Что, черт возьми, они обсуждают?

Между ними что-то было?

Поэтому Саттон так спокойна со мной, потому что она знала, что увидит этого парня?

Запрокинув голову назад, она смеется, а затем гладит Джоша по груди, и я почти прорываюсь через ограждение, словно торнадо, и бросаюсь к Джошу, готовый подкосить его колени куском забора.

Наконец они расходятся, и беззаботная Саттон идет к нам, засунув руки в задние карманы, с широкой улыбкой на лице.

— Это было очень весело. Не могу вспомнить, когда делала это в последний раз. Леди очень спокойная лошадь. Джош проделал отличную работу.

Еб*ный Джош.

— Джош стал отличным помощником на ранчо, он прекрасно заботится о лошадях, пока меня нет. Он замечательный, — отвечает Фостер, а затем хлопает в ладоши. — Готовы прокатиться вдоль хребта?

— Не могу дождаться. — Саттон бросает на меня взгляд. — Ты собираешься вернуться в дом?

— Нет. Я поеду с вами.

На ее губах заиграла улыбка.

— Ты раньше ездил верхом на лошади?

— Нет, но я уверен, что быстро полажу с Грэмми.

— Ты посадишь его на Грэмми?

Саттон смотрит на отца. Почему она так на него смотрит? Что они знают такого, чего не знаю я?

— Она очень послушна.

— Она также очень упряма, — возражает Саттон.

— С ним все будет в порядке, правда, Роарк? — с усмешкой спрашивает Фостер.

Мне не нравится слово «язвительный», но я не собираюсь ссориться из-за этого, поэтому держусь уверенно.

— О чем говорим? — спрашивает Джош, игриво натыкаясь на Саттон, которая одаривает его еще одной великолепной улыбкой.

Я, бл*дь, сорвусь, если она еще раз это сделает.

— Мы собираемся прокатиться вдоль хребта, хочешь присоединиться? — спрашивает Саттон.

— Ему что, нечем заняться? — спрашиваю я, слова срываются с моих губ, прежде чем я успеваю их остановить. Все поворачиваются ко мне, и наступает момент охренения, поэтому я быстро пытаюсь исправить положение. — Я имею в виду, может тебе нужно что-то сделать перед отъездом? Я могу помочь.

— Это было бы круто, — отвечает Джош, веселый ублюдок, каким он и является. — Ты можешь прибрать загон, а я оседлаю лошадей вместе с Фостером. Как тебе такой вариант?