Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пётр Христианович! – Аракчеев заехал по уху преображенцу, на князя Витгенштейна штык направившего. Не хотел пускать хозяина в собственную деревушку.
– Алексей Андреевич, а я думаю да гадаю, куда это вы запропастились, а вы у меня в Студенцах скрываетесь. – Брехт подождал пока лейб-гвардейцы уберут с дороги рогатки и тронул Слона.
– Да, Государь отправил караулы наладить и … кхм, за порядком присмотреть.
– И как? – Брехт спрыгнул с двухметровой высоты, и махнул рукой крестьянину, вёзшему на телеге Марата в сторону края села, где виднелась избушка ведьмина. А бричку с ранеными и дохлыми бандитами остановил тут же. – Как с порядком?
– Знаете… – начал командир гвардии артиллерийского батальона и инспектор всей артиллерии России, но осёкся, увидев окровавленного бородача в бричке. – Что это? Раненый?
– Ничего, до допроса доживёт. Бог даст. Напали на меня по дороге.
– Да, что же это творится!? Как же сюда можно Елену Павловну везти?! Нужно караулы и секреты на дороге поставить! – Аракчеев подбежал почти к бричке и ещё одного увидел, так без сознания и пребывающего самого молодого мазурика, а в ногах у них труп с пузом красно-коричневым.
– Нужно и их к Матрёне, пусть перевяжет и осмотрит, только приставьте к ним солдатиков по парочке. А то ещё взбредёт им в голову глупость сбежать без допроса, – махнул рукой в сторону преображенцев Брехт.
– Барон, отдайте команду. Четырёх человек в сопровождение, отвечают за них головой, и лично сопроводите сих разбойников к … лекарке. Разрешите представить вам, ваша Светлость – командир первого батальона Лейб-гвардии Преображенского полка майор барон Дризен Егор Васильевич. Будет отвечать временно за охрану Её Высочества Елены Павловны.
Барон щёлкнул каблуками и начал кричать. Интересно, почему в армии все кричат? Кто мешает подойти и спокойно команду отдать.
– Пётр Христианович, расскажите что случилось? А ещё расскажите, как у вас тут всё налажено? Два дня хожу с открытым ртом и удивляюсь. Словно в Пруссию попал. Чистота, порядок, красота кругом. Дома какие и крестьяне одеты как баре московские. А что делают женщины в том большом доме, вообще не понял.
– Хотите у себя такие порядки завести?
– Очень бы хотелось.
Нда, так аракчеевщина на пятнадцать лет раньше начнётся.
Событие сорок восьмое
Детей обманывают конфетами, взрослых – клятвами.
Фрэнсис Бэкон
Я клялся языком, ум мой не клялся.
Марк Туллий Цицерон
– Помрёт. – Матрёна махнула сухонькой сморщенной ладошкой с кучей пигментных пятен, почти слившихся на тыльной стороне, негритянская такая ручка. – Не жилец. Сразу перевязать надо было.
– Да и хрен бы с ним. Некогда было перевязывать. Что с Маратом? – Брехт и сам себя корил, что не перетянул руку Бороде. Минута. А ну как молодой не знает ничего о заказчике.
– Чернявый. Сон травы ему заварила. Выпьет сейчас и сутки проспит, али поменьше и нормальным проснётся.
– А что есть сон-трава?
– Знамо. Иди, милой, лечить их буду. – Ткнула на дверь скрюченным коричневым пальцем Матрёна.
– Подожди. Матрёна, а нет такого зелья, чтобы этого бородача взбодрить на несколько минут, чтобы я его поспрошал про житьё-бытьё? А после пусть помирает. – Ух, как майор на него косо глянул. Рыцарь, мать его.
– Отчего не быть. Так не лечить его? – Наверное, это улыбка. Тяжко принцессе придётся, пока не привыкнет.
– Сказал же.
– Ладно. Сварю зараз. Погодь чуток, и выведи энтих отсель. Свет застят, мешают.
– А если парень проснётся и на тебя бросится? – Не решился выпроводить преображенцев Пётр Христианович. Они, кстати, на бандитов не смотрели, наблюдали, как согнувшись и подставив их взглядом округлости, Василиса Преблудная травы в ступке измельчает. Ну, есть на что посмотреть. Специально сарафан потуже затянула?
Выставил всё же, связали руки парнишке и выставил. Матрёна позвала его минут через десять, Брехт всё это время с Аракчеевым общался, рассказывал про артель «Свободный труд» и про производство сыров и крахмалов. Не жалко. Где Новгородская губерния. Не конкурент Аракчеев, а вот если он сделает в будущем, при Аракчеевщине, Россию монополистом по производству крахмала в мире, то это очень даже ей на пользу пойдёт. И свиноводство подтянется, ведь там такая куча съедобных отходов. Может, и курам можно их давать и козам. Поговорить надо с Бауэром, сделал себе заметочку Брехт.
Как там внучатый племяш нынешнего императора скажет: «Во всём свете у нас только два верных союзника, наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас». Не хочется оскорблять императора, но дебил он был. Союзника должно быть три. И первым не армия, а экономика. Даже Онегин с Пушкиным об этом знали.
– Иди, милок, разговоры свои разговаривай, оклемался бородач.
– Бегу.
Брехт поднялся по скрипучим ступеням. Хорошо скрипят. Грозно эдак. Борода лежал на лавке у печи и красными глазами на бабку пялился.
– Могу дать команду вылечить, а могу попросить превратить в жука навозного. – Брехт, как бы с опаской, отодвинулся от закхекавшей колдунью. Жутко! – Что выбираешь? Говори, кто послал по мою душу?
– Помру я. – перевёл красные глаза на Брехта Борода. Интересные у человека ресницы всё же, словно накладные, длинючие и пушистые. Все девки завидуют, поди.
– Звать как?
– Борода.
– Ну, и ладно. Так кто вас, Борода, послал меня убить. Вылечу, обещаю.
– Вылечишь? Поклянись.
– Клянусь, а вообще ты берега-то видь. Я генерал-лейтенант и князь, а ты вор и убивец.
– Знаю я Вашество, кто ты. Скажу, только о клятве помни и это, брательника не губи младшого.
– Зачем мне его губить. Я вас обоих может к себе на работу найму. Нужны мне проворные люди.
– Кх. Кх. Заправду? А ну, как мы тебя пришибём. Не боишься, князь?
– Нет. Я больше заплачу, чем ваш наниматель. Кстати во сколько мою жизнь оценили.
– Триста рублёв серебром. Кх. Перебьёшь.
– На тридцать Серебреников похоже. В сто раз перебью. Получите по тридцать тысяч рублей. Ну, ассигнациями, конечно. Так кто заказал? – Брехт склонился над раненым бородачом.
– Игнатов Фрол.
– Что Игнатов Фрол?! Это не ответ, Борода. Где живёт или как найти? Зачем моя смерть нужна какому-то Игнатову Фролу? Подробности давай.
Борода
