Я иду к тебе - Елена Озерова

А Маша, тоже очень расстроенная, ехала в сторону Тверской: ужинать у Ники она не стала, а дома в холодильнике было пусто. У Маши была слабость к чизбургерам, гамбургерам и биг-макам, этой нездоровой американской пище. И вот, решив хоть чем-то утешить себя в неудачный вечер, она завернула к «Макдональдсу» с намерением купить большой пакет бутербродов на ужин и на завтрак. И вкусно, и никакой возни.

Народу было не очень много, по крайней мере, очереди к кассам не толпились, но свободных мест, похоже, тоже не было. Впрочем, Машу это не волновало: получив свой пакет, она уже проталкивалась к выходу, как вдруг остановилась в изумлении: за столиком справа у окна, спиной к проходу, сидел мужчина, абсолютно похожий на Никиного Андреса. Маша поклялась бы, что это Андрес, если бы Ника ее не уверила, что он в Каунасе. Да нет, ну вылитый Андрес! Тот же светлый ежик волос, та же посадка головы, манера держаться… Даже плащ тот же самый!

Мужчина что-то оживленно обсуждал с худенькой блондинкой в темно-синей куртке. Незаметно, прячась за спинами, Маша постаралась подойти поближе. Через секунду мужчина повернул голову в профиль — точно, так и есть. Это Андрес. Интересно, что он здесь делает и кто эта милая дама?

Первый Машин порыв был — подскочить к нему и потребовать объяснений. Да как он может обманывать Нику! Но потом она взяла себя в руки. Если так поступить, Андрес обязательно отговорится. Это окажется деловое свидание, неожиданно назначенное в интересах его компьютерного бизнеса. Надо действовать хитрее.

Слава Богу, народу в «Макдональдсе» еще было достаточно. Маша подходила все ближе и ближе к интересовавшей ее парочке и наконец очутилась почти у них за спиной — от Андреса ее отделяла только толстая тетка в распахнутом кожаном плаще, шумно уминавшая пирожок со смородиной. Но пока она маневрировала, Андрес и блондинка, кажется, обо всем договорились.

— Значит, здесь же через неделю, в субботу, — негромко сказал Андрес, вставая. — И постарайся до того обработать Битюга.

Блондинка что-то ответила — что именно, Маша не расслышала. Она поспешно направилась к выходу, опасаясь, что Андрес повернется и узнает ее.

По дороге домой, в машине, дальнейший план действий созрел окончательно. Пусть Андрес через неделю встречается опять с этой блондинкой, пусть! Но и они с Никой тоже здесь будут!

8

Перед подъездом большого сталинского дома — «академического», как его называли в народе, — Ника на секунду замешкалась.

— Волнуешься? — спросил Андрес.

— Немного, — со вздохом призналась она. — Я так хочу, чтобы вы понравились друг другу.

— Все будет хорошо. — Он ласково обнял ее и подтолкнул к дверям. — Обещаю.

Однако, когда они стояли у квартиры и Павел Феликсович отпирал свои бесконечные замки, Нику снова стала бить нервная дрожь. Она помнила, как первый раз привела к Старцеву Кирилла, тот вечер стал одним из самых неприятных в ее жизни. Кирилл всячески старался произвести впечатление и блеснуть эрудицией, которой у него не было. Павел Феликсович сначала помалкивал, периодически подергивая себя за бородку, а потом стал отпускать ехидные замечания. Чего-чего, а ехидства Никиному крестному было не занимать. Кирилл так и не понял, что над ним издеваются, и продолжал самонадеянно рассуждать об искусстве, а Нике было за него стыдно. «Ладно, — успокоила она себя, — Андрес — не Кирилл». Однако ее жениху предстояло нелегкое испытание. Павел Феликсович любил Нику как родную дочь и ревниво относился к ее поклонникам. Очевидно, он считал, что ни один мужчина не достоин его маленькой девочки. А если уж она собралась замуж — будущий муж должен быть полным совершенством во всех отношениях.

Наконец с запорами и замками было покончено.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте. Проходите, очень рад.

Павел Феликсович, седой и благообразный, в коричневом бархатном пиджаке — ни дать ни взять московский барин девятнадцатого века — стоял на пороге. После церемонного представления они были приглашены в комнаты. Увидев безупречно сервированный стол, белоснежную скатерть, всевозможные серебряные блюда, судочки и соусники, Ника про себя вздохнула. Именно этого она ожидала и боялась. Раз на столе фамильное серебро — значит, на приготовление обеда была мобилизована Анна Григорьевна, а это серьезно. Анна Григорьевна — кухарка и домработница живущего в том же подъезде приятеля Павла Феликсовича, старенького академика Ненашева, — приглашалась только в исключительных случаях, для приема иностранцев или высоких гостей, пожелавших осмотреть его коллекцию.

Ника украдкой бросила взгляд на Андреса, тот был невозмутим, словно каждый день обедал в таких домах.

— Что ж, молодые люди, — радушно сказал Павел Феликсович, беря с массивного буфета пузатый графин, затейливо оплетенный соломкой, — по рюмочке перед обедом?

— Не откажусь, — улыбнулся Андрес.

Несмотря на переживания, Ника чуть не фыркнула: ситуация как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», когда Шурик наливает Ивану Грозному стаканчик… Для полного сходства с Юрием Яковлевым Андресу следовало хлопнуть рюмку и спросить: «Водку ключница готовила?» А что, Анна Григорьевна вполне сойдет за ключницу…

Дальше все пошло на удивление гладко. За закусками мужчины степенно беседовали о жизни, Павел Феликсович деликатно поинтересовался, что за учебное заведение Андрес закончил и в какой области работает. Андрес назвал Рижский политехнический институт, не забыв упомянуть, что ему предлагали остаться в аспирантуре. Ника в беседе участия не принимала, налегая на свою любимую маринованную корюшку, — и откуда только крестный достает эту рыбку! Сильные переживания всегда будили у Ники зверский аппетит.

Потом Павел Феликсович попросил ее быть за хозяйку и принести из кухни горячее, так что Нике поневоле пришлось удалиться, оставив Андреса на растерзание Старцеву. Отсутствовала она минут десять. Пока подогрела кастрюлю с неподражаемой солянкой Анны Григорьевны — настоящей, из семи видов мяса — пока наполнила массивную серебряную супницу… Когда она вернулась в комнату, за столом уже шел разговор об архитектуре классицизма. Но удивительно: говорил-то в основном Павел Феликсович, а Андрес лишь изредка вставлял почтительные замечания. Ника изумилась: она-то знала, что Старцев обычно предпочитает помалкивать, слушать собеседника и задавать провокационные вопросы. Это был его испытанный способ составить мнение о незнакомом человеке. Как это Андресу удалось — применить тактику Старцева к нему самому и за такое короткое время — это для Ники осталось загадкой.