Эпицентр - Кирилл Партыка

— Мы поедем. Вопрос: кто? В общем, так. Ты, Игорь, берешь мотоцикл, и вы с Ларисой двигаете обратно. Едешь по возможности быстро, никуда не сворачивая и ни на что не отвлекаясь. У вас будет одна, максимум две ночевки. Постарайтесь переночевать у Хуторян. Они к вам ничего не имеют, пустят. В городе доложите Директору о том, что произошло. На сборы вам полчаса.

— А т… вы? — не утерпела Лариса. Она по-прежнему избегала смотреть мне в глаза. Но сейчас мне было не до угрызений совести.

— А мы продолжим экспедицию.

— Это самоубийство.

Я пожал плечами.

— Трое из нас определенно за, даже спрашивать не надо. Я тоже поеду. С полдороги возвращаться — плохая примета.

— А для нас, значит, хорошая, — возразила Лариса.

— Все. Разговорчики в строю! Вы как, Профессор?

Профессор изобразил на лице раздумье, потом сказал:

— Возвращаться мне особенно некуда. Я с вами.

Лариса грубо, по-мужски, сплюнула.

…Когда Игорь завел мотор «ямахи», я подошел. Лариса угнездилась на заднем сиденье.

— Прости, — сказал я. — Если можешь.

Она отвернулась… Ну что ж. Была такая песня: не везет мне в смерти, повезет в любви. В смерти мне упорно не везло, но и в любви не фартило. Впрочем, сам виноват. Но сожалеть о чем-либо я давно разучился.

И все же, глядя вслед уносящемуся мотоциклу, я ощутил тоску. Воистину: благими намерениями вымощена дорога в ад. И в строительство этой треклятой дороги я постоянно вносил свою лепту.

Мотоцикл скрылся за поворотом, но его затихающий треск еще витал над тайгой.

Я повернулся и направился к вездеходу.

ГЛАВА 8

Мы осторожно двинулись вперед, оставив побоище позади.

Километров через двадцать прямо посреди дороги валялся раздавленный в лепешку байк. Обгоревший остов другого слабо курился в кювете. Я сбавил скорость, присмотрелся. На асфальте желтели россыпи стреляных гильз, но тел я нигде не заметил. Похоже, комодовцы столкнулись с Байкерами. И не стали с ними рассусоливать. Похоже, они вообще ни с кем не намерены рассусоливать на пути к своей цели. И, кажется, у них еще остались серьезная техника и вооружение. Видимо, после молниеносной стычки Байкеры поняли, что враг им не по зубам, и унеслись, как это у них заведено, забрав трупы. Трупы своих они после драки не бросают… Черт! Байкеры! Их только не хватало! Мало предсказуемая публика. Особенно если учесть, что кое-кого из них мне довелось отправить в лучший мир. Остается уповать на то, что это другая группировка. Но по — любому лишние они в нашем раскладе.

Смеркалось. Я объявил привал, но выходить из вездехода никому не разрешил, хоть вряд ли стоило опасаться нового нападения. Наши противники потеряли танк и немало людей, им не до драки. Они наверняка рассчитывают, что мы повернем назад. Расчет верный, по здравом размышлении нам только это и оставалось. Но мы не повернули. А значит, и далее делать вид, что мы на прогулке, не получится.

Я уединился в кабине и принялся думать. Существовал способ их остановить.

Временами до меня доходил «сигнал» Коня. Конь был пока жив. Но, возможно, это ненадолго. Я догадывался, что Конь угодил как кур в ощип с этой поездкой. Он надеялся честно подзаработать, а влип в разбойничий набег. Конь не разбойник, и у него не могли не возникнуть проблемы с попутчиками. Я представления не имел, как его спасти. Он был помехой моим намерениям. И надежным маячком.

Сейчас они где-то у той дальней сопки, что на закате голубым горбом вырисовалась на горизонте. Там они остановятся на ночлег. Если рискнуть и двинуть по трассе ночью… Можно, конечно, вдребезги разбить ходовую, застрять в какой-нибудь промоине, образовавшейся после дождей, или просто опрокинуться с насыпи. Но я прежде ездил по этим дорогам и днем, и ночью. Пока со мной была колонна, я осторожничал. Теперь колонны нет. Часа через четыре, если повезет, мы достигнем сопки. В обход ее идет бывший лесовозный зимник. Сейчас, конечно, от него мало что осталось, одни молодые заросли. Но для нашего вездехода они не преграда. По зимнику можно обогнуть сопку и выскочить впереди противника. Там протекает речка. Не так чтобы большая, но по осени достаточно полноводная. Через нее — мост. Исаевский сапер погиб, но я и сам способен установить простую мину. Когда они въедут на мост — там, в реке, мы их и похороним. Впрочем, одной миной, конечно, не обойдешься…

Снаружи вдруг донесся сдавленный вопль. Я сорвался с места и кинулся в салон. Один из люков оказался распахнут, возле него с автоматом на изготовку застыл напарник Ольги. Сама она топталась рядом. Второго ее коллеги я не увидел.

Опережая мой вопрос, Ольга сказала:

— Он вышел размяться.

— Размяться?! — рявкнул я. — Вы хоть соображаете, где находитесь?! Самостоятельные!

Я выдернул из стенного зажима фонарь и, высунув его в люк, посветил вокруг. Еще не до конца стемнело, на фоне черной стены придорожного леса отчетливо проступил силуэт стоящего на четвереньках человека. Он сдавленно бранился. Это, пожалуй, первые членораздельные звуки, которые я от него услышал за всю дорогу.

Я спрыгнул на землю, за мной последовала Ольга. Остальным я велел оставаться в машине и держать оружие наготове.

Мы подошли. Человек повалился на бок, царапая ногтями лодыжку. Штанина задралась. На нем были высокие военные башмаки на шнуровке. А выше на коже краснело и на глазах вздувалось опухолью пятно, сочившееся струйкой крови.

— Что с тобой? — Голос Ольги прозвучал сердито.

— Н-не з-знаю, — просипел пострадавший. — Два шага сделал от дороги, а тут в ногу что-то ужалило.

Я склонился и осмотрел рану. Ясно, догулялся.

— Кусачая травка его цапнула, — вдруг раздался откуда-то сбоку, из сгустившегося мрака голос, показавшийся мне знакомым.

Я медленно выпрямился. Торопливость сейчас ни к чему. В торопливого могут и пальнуть.

— Кто это? — как можно спокойнее спросил я.

— А ты кто? От друзей отстал?

Я наконец узнал этот голос и слегка успокоился.

— Эй, в вездеходе, — громко сказал я. — Все в порядке. Это свои.

Краем глаза я заметил, что в боковой люк вперед всех высунулся Профессор, державший автомат неумело, как палку. Стрелок еще выискался! Я повторил:

— Спокойно. Убрать оружие.

— Это кто же ты такой свой? — осведомился голос из темноты. Я чувствовал, что там рассредоточились человек десять — двенадцать, вооруженные и злые.

— Привет, Харлей, — сказал я. — Не узнаешь?

Со всех сторон вспыхнули и замелькали огни фонарей, зашарили вокруг, яркий луч уперся мне в лицо.

Из этого электрического мелькания вырисовалась рослая фигура, вся в коже, с глухим мотоциклетным шлемом в одной руке и ружейным обрезом в другой. Из-за плеча у нее торчал ствол «Сайги».

— Никак Серый! — удивилась фигура.

— Он самый, Хар, он самый, — подтвердил я.

— И чего же ты тут делаешь… на таком дредноуте? Друзей догоняешь?

— Ты, случайно, на дороге горелые машины, танк и бэтээр не видел?

— Не видел. Мы с другой стороны ехали. Но крутая пальба доносилась. Дым большой заметили. И что?

— Это мы так подружились. Я не только технику, я много людей потерял.

— Хочешь сказать, вы не одна шайка?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы я с бандюками в одной упряжке бегал?

Харлей поразмыслил.

— Да вроде нет, не видел.

Тут в освещенном люке вездехода он заметил Профессора. У Байкера оказалась цепкая память.

— А этот дядя что тут делает? Добычу с тобой промышляет?

— Это тебе не дядя, а господин Профессор. Он главный спец научной экспедиции.

Харлей хохотнул.

— Ну я тогда, значит, президент республики Парагвай. А мы, когда его маленько в городе погоняли, думали, он чмо. Если бы ты со своими запчастями не влез, мы б его здорово погоняли. Скучновато, знаешь, бывает.

— Да, в Зоне развлечений мало, — согласился я. — Если не считать стрельбы и всякой нечисти. Только, похоже, тебе сейчас скучать не приходится. Я две твои тарахтелки на дороге видел. Всмятку. Люди-то целы?

— Ага, щас! — Харлей набычился. — Мы себе едем, никого не трогаем.

— Починяете примусы, — вставил я. — Пушистые такие.

— Что?… А, ну да, — усмехнулся Харлей. — Вроде того. Вдруг навстречу две бээмпэ и грузовик весь в броне. Отовсюду стволы торчат. Мы к обочинам, дорогу чтобы уступить, а они как шарахнут залпом. Я думал, вы с ними, просто отстали.

— Теперь не думаешь?

— Теперь — непохоже.

Со всех сторон к нам подходили Байкеры в своей кожаной униформе.

— Этого пристрели, — посоветовал Харлей, указав на скорчившегося на земле человека. — Тут травка есть такая, кусачая. Не как Хищные Деревья, ни на кого не охотится, растет как положено. Но у нее стебель с жалом. А в жале яд. Если ее не трогать, она никого не тронет. А если наступить, она даже через сапог может уязвить. После этого все, сливай воду.