Панорама времен - Грегори Бенфорд

— Где вы получили эту информацию? Гордон неловко повернулся в кресле.

— Я… Хм, слушайте, только, пожалуйста, не говорите об этом ни с кем.

— Конечно, конечно.

— Во время своего эксперимента я стал получать.., какие-то странные сигналы. Они поступали оттуда, откуда их вообще не могло быть.

— Да? — Рамсей снова прищурился.

— Я знаю, конечно, что здесь не все ясно. Просто обрывки каких-то предложений.

— Это как раз то, чего вы ожидали?

— Ожидал? Откуда?

— Перехваченная шифровка, принятая одной из наших подслушивающих станций в Турции. — Рамсей улыбался, в его голубых глазах светилось торжество. Кожа вокруг них сморщилась так, что веснушки сошлись вместе.

Гордон потрогал воротник своей рубашки, открыл было рот, а потом снова закрыл.

— Ладно, не надо, — Рамсей явно радовался тому, что сумел разгадать тайну. — Я знаю все о секретности. Много парней набивают руку таким образом. У правительства не хватает квалифицированных людей, а потому привлекают консультантов.

— Я не работаю на правительство. Вернее, за пределами ННФ.

— Да я и не говорю, что вы работаете на него. Имеется рабочий совет в министерстве обороны. Как они его называют? Язоном, что ли? Там много толковых парней — Хэл Льюис из Санта-Барбары, Розенблат от нас. Вы не участвовали в исследованиях по вхождению тел из космоса в атмосферу вместе с ICBM для DOD?

— Я не могу сказать, что участвовал, — ответил Гордон с нарочитой мягкостью в голосе. “И это чистая правда”, — подумал он.

— Ха, хорошая фраза “не могу сказать”, но это не означает, что вы не принимали участия. Как говорил мэр Дейли? “Не запачкать рук — это не то же самое, что принять ванну”. Я не прошу вас рассекречивать ваши источники.

Гордон снова прикоснулся к воротнику и обнаружил, что пуговица почти оторвалась. Когда он жил в Нью-Йорке, матери приходилось пришивать пуговицы почти каждую неделю. Последнее время он стал откручивать их не столь интенсивно, но сегодня…

— Я удивлен, однако, что Россия говорит о подобных вещах, — пробормотал Рамсей, очевидно, размышляя вслух. Морщинки вокруг его глаз разгладились, и он опять (превратился в экспериментатора в области органической химии, задумавшегося над проблемой.

— Русские недалеко ушли в этом направлении, — продолжал Рамсей. — Я присутствовал на последнем совещании в Москве. Могу поклясться, они значительно отстают от нас. Россия включила применение удобрении в свой пятилетний план. Никакого намека на те сложности, о которых вы рассказываете.

— А почему английские и американские наименования продукции? — спросил Гордон, наклонившись вперед. — “Дюпон” и “Спрингфилд”. Да еще это “…возникает в результате повторного использования для сельского хозяйства бассейна Амазонки и других мест”, ну и так далее…

— Да, — согласился Рамсей, — странно. Вы не думаете, что это как-нибудь связано с Кубой? Куба — единственное место, где русские пытаются влиять на события в Южной Америке.

— Хм-м… — нахмурился Гордон, кивая самому себе.

— Возможно, это имеет смысл. — Рамсей внимательно изучал выражение лица собеседника. — Что-то вроде побочных действий Кастро на Амазонке. Небольшая помощь втихаря для людей, живущих в глухих лесах, чтобы сделать партизанское движение более популярным. Не так уж глупо.

— Знаете, мне все это кажется несколько усложненным. Я имею в виду другие части послания, насчет нейрооболочки планктона и прочего.

— Да, я тоже не понимаю. Может быть, это относится к другой радиопередаче? — Он взглянул на Гордона. — А вы не могли бы получить лучшую транскрипцию? Эти радиопрослушиватели…

— Боюсь, это лучшее из того, что я смог получить. Сами понимаете, — добавил он многозначительно. Рамсей сжал губы и кивнул:

— Если DOD так заинтересован, что они начинают выкапывать подобную информацию… За этим что-то скрывается.

Гордон пожал плечами. Он не решался сказать что-либо еще, позволяя Рамсею убедить самого себя в том, что все это связано с “тайной системой плаща и кинжала”. Главное — не переиграть и не сказать откровенной лжи. Он пришел на химический факультет поговорить начистоту, но теперь понял, что из этого ничего не получится. Лучше продолжать игру в том же духе.

— Мне это нравится, — решительно сказал Рамсей и хлопнул рукой по куче экзаменационных билетов. — Чертовски интересная задача, и DOD заинтересован. Определенно в этом что-то есть. Думаете, мы могли бы получить финансирование?

Вопрос застал Гордона врасплох.

— Ну, я не знаю… Об этом я как-то не думал… Рамсей снова кивнул:

— Правильно, я понял. DOD не собирается хвататься за каждую упавшую с неба идею. Им прежде всего нужна работа, подтверждающая эту идею. ;

— Плата наличными.

— Ну да. Какая-то предварительная информация. Она поможет лучше развить идею. — Он замолчал, что-то прикидывая в уме. — У меня есть соображения, как нам надо начать. Приступить к этому делу сейчас же мы не можем — у нас много текущей работы. — Он расслабился, откинулся на спинку кресла и улыбнулся. — Пришлите мне ксерокопию послания, я над ним поразмыслю. Мне нравятся загадки вроде этой. Я очень ценю то, что вы обратились к нам, пригласили меня участвовать в работе.

— А я рад, что вы этим заинтересовались, — пробормотал Гордон и поднялся, сухо кивнув.

Глава 13

Он с трудом пробирался в своем “шевроле” вдоль Пирлрит, тормозя чуть ли не каждую секунду, когда задние фары Идущей впереди машины начинали тревожно мигать у него перед глазами. С каждым днем движение делалось интенсивнее. Впервые Гордона стали раздражать окружающие — ему казалось, что люди своим присутствием портят пейзаж, захватывают этот райский уголок. Теперь, когда он здесь обосновался, ему представлялась бессмыслицей дальнейшая урбанизация этого края. Он слабо улыбнулся, подумав о том, что присоединился к легиону тех, кто чувствует себя действительно пересаженным в эту почву. Отныне Калифорния — здесь, а все остальное — там или оттуда. Нью-Йорк был скорее фантомом, чем городом.

Пенни в бунгало не оказалось. Он предупредил ее, что вернется поздно, так как будет набирать публику для вечеринки с коктейлями у Лакина дома, и ожидал, что она приготовит легкий ужин. Гордон побродил по квартире, раздумывая, чем бы ему заняться, чувствуя какую-то легкость и беспокойство после трех стаканов белого вина. Он нашел банку с арахисом и сжевал его. На обеденном столе кучкой лежали сочинения учащихся школы, где преподавала Пенни. Похоже, она куда-то торопилась и не успела их убрать. Гордон нахмурился — это так непохоже на Пенни. На полях сочинений пестрели сделанные ее аккуратным почерком пометки: отдельные абзацы отмечались словами “тепловато” или “спорно”; в некоторых местах крупными буквами — “Предл, фрагм.” или же просто “фраг.”, что означало несогласованность между подлежащим и сказуемым, как когда-то она объяснила Гордону. В начале одного эссе “Кафка и Христос” она написала: “Кинг-Конг умер за наши грехи?”, и Гордон задумался над этими словами.