Невидимый флаг. Фронтовые будни на Восточном фронте. 1941-1945 - Питер Бамм

Летчики, которые управляли этими «шторьхами», были замечательными ребятами. Чтобы не быть сбитыми по дороге к нам русскими истребителями, они летели вдоль посадок тополей, прямо над землей, проявляя чудеса летного мастерства. Они продолжали летать к нам даже тогда, когда поле возле станицы, на котором они садились, уже находилось под огнем артиллерии русских.

Это был единственный случай за все годы войны, когда мы не потеряли ни одного пациента из-за недостатков в организации вывоза раненых. Наконец, им были предоставлены все те удобства, которых они заслуживали; наконец, хирурги получили возможность продемонстрировать, на что они способны, работая в сносных условиях и используя современные методы лечения. Всем этим мы обязаны нашему генерал-лейтенанту.

Мы перебрались на другой берег пролива вечером самой последней ночи пребывания наших войск на Кубани. Мобильный отряд нашей роты оставался там до тех пор, пока Тамань не покинули последние части. С точностью до минуты эти части прибыли к местам посадки, где их ожидали скоростные катера, которые и доставили их на Керченский полуостров. На каждый причал было выделено по два сапера, которые должны были заминировать их до того, как корабли уйдут в море. Последний отряд прибыл на один из этих причалов в 3 часа и 10 минут утра; их забрал скоростной катер – и начал уходить в море, в сторону другого берега. Все прошло четко, как по секундомеру, но тут выяснилось, что исчезли два сапера. В конечном итоге их нашли, оказалось, что они просто уснули под причалом!

В полдень мы уже находились на дороге, идущей вдоль берега моря в сторону Керчи. Офицер из подвижного отряда нашей роты присоединился к Ромбаху, которого сопровождал сержант Вотруба. Водитель Ромбаха включил радио в машине своего начальника, и вся рота собралась вокруг нее. На противоположной стороне пролива был виден Таманский полуостров. По радио начали передавать очередное коммюнике вермахта: «Сегодня на рассвете, с гордо поднятой головой, последний немецкий солдат покинул Таманский плацдарм…»

– Капитан Ромбах, – сказал Вотруба, – вероятно, это был солдат из пополнения. Мы все уползли на собственном брюхе!

Вот так этот грандиозный успех нашей армии был увенчан смехом всей нашей роты.

Глава 22

«Не жалея пота своего…»

Итак, мы снова были в Крыму. Еще одна осень в степи, где восточный ветер без конца гоняет кусты перекатиполя от одной линии горизонта к другой. Снова они проносились перед нами. Когда наша дивизия была здесь в предыдущий раз, все уже успели к ним привыкнуть.

Нами теперь командовал новый генерал, и мы снова были счастливы. Он всегда прислушивался к запросам медиков и делал все возможное, чтобы обеспечить раненых всем необходимым.

В это же самое время в нашу дивизию прибыл новый начальник медицинской службы – уже двенадцатый по счету с тех пор, как я сам служил в ней. Я так и не смог понять, в чем заключался смысл политики постоянного перетряхивания людей; могу сказать только одно – эта политика была неверной. Этот полковник ранее никогда не бывал в России, поэтому мы с ужасом ждали целой череды приказов, которые наглядно продемонстрируют всю степень его некомпетентности.

В ходе двух последних зимних кампаний стали очевидны многие недостатки в системе эвакуации раненых, а транспортные возможности частей, занимавшихся их эвакуацией, все еще были далеки от потребностей. В Симферополе имелись новые шестиколесные машины скорой помощи, которые могли ездить только по очень хорошим дорогам, они и доставляли раненых по асфальтированным улицам города из главного госпиталя на железнодорожную станцию, тогда как древние колымаги лейтенанта Иохима запросто преодолевали любую грязь. Некоторые из них уже преодолели сотни тысяч километров – сотни тысяч километров дорог, покрытых пылью, грязью и снегом. Майор Штуббе был где-то на Большой земле. Больше я его никогда не видел и даже не знаю, жив ли он.

Если мы, несмотря ни на что, все-таки смогли преодолеть большинство из возникавших перед нами трудностей, то этим мы обязаны только помощи майора Фабрициуса. Каждый раз мы отправляли к нему Самбо, который доставал сигару из ящичка, ставшего знаменитым на всю дивизию, и майор давал нам столько машин для перевозки снаряжения, сколько мы просили.

Мы располагались в деревушке, расположенной в степях северной части Крыма, населенной болгарами. В 1878 году царь Александр II освободил болгар из-под власти турок, а затем пригласил предков этих людей поселиться здесь. Они расчистили эту землю и начали ее обрабатывать; деревня была окружена громадными полями подсолнухов и кукурузы, а в степи мирно паслись стада животных.

Мы жили в доме старосты. Это был высокий человек крепкого телосложения, с длинной черной бородой, что придавало ему сходство с изображениями святых на средневековых миниатюрах. Мы относились к нему с большим уважением, впрочем, как и все жители деревни, он же, в свою очередь, также весьма неплохо к нам относился, поскольку в тот же самый день, когда мы появились в деревне, мы заверили его, что не будем заниматься грабежами. Как он позднее нам рассказывал, в тот момент он не очень нам поверил, но мы твердо держали свое слово.

Наш собственный опыт показывал, что если относиться к крестьянам хорошо, платить им за яйца и цыплят или же просто обменивать их на нужные им вещи, то нужные нам продукты всегда оказывались в наличии. Более того, мы подружились с крестьянами и во время уборки урожая часто предоставляли им своих лошадей. Большинство из наших ездовых сами были из крестьян, и заботы местного населения им были близки, что способствовало установлению между ними дружеских отношений.

Однажды к нам пришел староста и попросил разрешения ему и старостам из нескольких близлежащих деревень слушать новости из Софии по нашему радиоприемнику. Командир сразу же дал такое разрешение, и теперь каждый полдень благообразные старики собирались в гостиной комнате дома старосты, в котором жили я и Ромбах. Мы всегда уходили, оставляя крестьян одних, а после выпуска новостей староста обычно приглашал нас выпить вместе с ними по стакану домашнего вина. Однажды я зашел в комнату во время прослушивания новостей, чтобы забрать свой ремень; я ни слова не знаю по-болгарски, но несколько раз я услышал словосочетание «Красная армия». Я позвал сержанта Вотрубу. Оказалось, что крестьяне слушают московское радио.

За то, что они сыграли с нами подобную шутку, мы решили преподать им урок. Втроем ворвались в комнату, размахивая револьверами, и заорали:

– Руки вверх!

Весьма напуганные, крестьяне подняли руки. Только староста остался невозмутимым; он спокойно подошел к радиоприемнику, выключил его, затем с улыбкой повернулся к Ромбаху и сказал: