Почти невинна - Джейн Фэйзер

Гай резко вскинул голову, ощутив присутствие Магдалены, стоявшей на другом конце зала с широко раскрытыми глазами, и повелительным взмахом руки велел ей удалиться. Она чуть поколебалась, но с очевидной неохотой ушла. Она по-прежнему не выносила его неудовольствия и делала все, чтобы избежать подобных сцен, зачастую смиряя неукротимую природу. Если Гай и сознавал свою власть над Магдаленой, то, к его чести, никогда ею не пользовался.

Она поднялась в женское крыло замка, где была ее спальня. Супружеские покои по праву занимал лорд — представитель хозяина. Но ее комната была роскошно обставлена, на широкой кровати лежала пуховая перина, полы устилали тканые ковры, а на стенах висели дорогие шпалеры. В смежной комнатке находились стульчак для ночного горшка и большой чан, служивший ванной, а главное, потайная дверь, скрытая шпалерой, вела в один из внутренних коридоров, вьющихся по толстым каменным стенам. Таких дверей и проходов в замке было немало, что весьма устраивало обитателей, не хотевших, чтобы их передвижения стали известны всему замку.

Эрин и Марджери в ожидании хозяйки дремали у огня.

— Что-то гости разошлись не на шутку, — заметила Эрин, зевая. — А ведь господин не любит пьяного разгула.

— Не любит, — согласилась Магдалена. — Но может, не хочет, чтобы его посчитали негостеприимным.

Подождав, пока служанки ее разденут, она закуталась в отделанную мехом бархатную накидку и уселась на низкий табурет у очага.

— Расчеши мне волосы, Эрин.

— Сейчас, госпожа, — улыбнулась та, расстегивая изящную серебряную сеточку, под которую были забраны темные пряди, и вынула серебряные шпильки. Она хорошо понимала, почему Магдалена требует расчесать ей волосы до блеска. Густая масса упала едва не до пола, и служанка принялась тщательно расчесывать ее щеткой из кабаньей щетины.

— Утренняя болезнь вас больше не беспокоит, госпожа? — спросила Марджери, отворачиваясь от кедрового шкафа, куда вешала шелковое платье.

— Нет, кажется, прошла.

Служанкам, разумеется, было известно о ее беременности и о том, чье дитя она носит. Но они были с госпожой, когда она одиннадцатилетним ребенком впервые уезжала из замка Беллер, и Магдалена не сомневалась в их преданности.

— Принеси мне чашу ипокраса, Марджери, и можете идти спать. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Марджери присела и поспешила на кухню, соединенную с жилыми помещениями и залом крытой галереей. Там никого не было: веселье захватило и поваров с судомойками и слугами. Никто не поддерживал огонь в очагах, и он почти догорел: поварята, пользуясь случаем, удрали развлекаться. Марджери приготовила горячего вина с пряностями, нетерпеливо отталкивая ногой пятнистого щенка, забредшего на кухню в поисках объедков. Ей не терпелось тоже присоединиться к пирующим, и, едва дождавшись, пока вино нагреется, она понесла в покои госпожи оловянную кружку.

Эрин, так же как Марджери, не могла дождаться, пока госпожа ее отпустит, и обе женщины, не медля ни секунды, помчались вниз, оставив госпожу, окутанную сверкающими в сиянии свечи волосами, сидеть у огня с кружкой в руках.

Магдалена словно в полусне, протянув ноги к теплу, понемногу прихлебывала ипокрас и гадала, как долго придется ждать, прежде чем Гай решит, что удовлетворил всем требованиям придворного этикета и теперь может предоставить гостей самим себе.

Когда шум, доносившийся из зала, немного утих, она зажгла свечу, выскользнула из комнаты через потайную дверь и начала долгое путешествие извилистыми темными проходами, по всей длине которых были врезаны двери, скрытые за шпалерами и панелями. Отсюда можно было попасть в любую комнату. Только дверь, ведущая в покои господина, не была скрыта, потому что всю сеть потайных ходов велел выстроить Жан де Брессе, отец сводного брата Гая, когда возводился замок.

Магдалена прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Она осторожно отодвинула смазанный засов и чуть приоткрыла дверь. Комната, как она и ожидала, была пуста. Пажи и оруженосец прислуживали своему господину в зале, и он прикажет только одному из них проводить его в постель. Магдалена скользнула в комнату, закрыла за собой дверь, швырнула свечу в очаг и, задернув богатый бархатный полог кровати, нырнула в темную пещерку, где уже безбоязненно сняла накидку и улеглась под тяжелые одеяла. Должно быть, она успела задремать, потому что внезапно услышала шум, хотя никто не входил в комнату. Магдалена лежала неподвижно, прислушиваясь. Гай что-то говорил Стивену, молодому пажу, помогавшему ему раздеться. Беседа касалась происходящего в зале и содержала благочестивые советы пажу о пользе воздержания. Магдалена села и обхватила колени. Когда Стивен протянул руку, чтобы отдернуть полог, Гай покачал головой:

— Не стоит, парень. Иди лучше спать.

Он уже понял, кто скрывается в кровати, но не торопился и, едва сонный паж ушел, сел у огня, ожидая, что будет дальше.

Из-за занавесок показалась голова Магдалены.

— Доброй ночи господин.

— И тебе, госпожа, — вежливо ответствовал он. Магдалена насмешливо прищурилась.

— Вы пьяны, господин?

— Ни в малейшей степени.

— В отличие от всех остальных.

— Да, все они уже изрядно нагрузились. Но я думал, ты давно в постели.

— И вы правы. — Она отодвинула занавески и легко спрыгнула на пол. — Если намереваетесь сидеть всю ночь, я к вам присоединюсь.

Он раскинул руки, и она устроилась у него на коленях, теплая, голая, мягкая, положив голову ему на плечо.

Он лениво-ласкающим движением провел рукой по ее телу и припал к губам в таком же ленивом поцелуе.

— Ты сегодня ужасно себя вела, Магдалена.

— Правда? — обрадовалась она. — Но далеко не так ужасно, как вы, лорд де Жерве. Он засмеялся, почти не отнимая губ.

— Ты в полной мере заслужила этот урок.

— Ив полной мере им насладилась.

— Думаю, так оно и есть, — серьезно согласился он, слегка сдвигая ее таким образом, чтобы удобнее было ласкать роскошные изгибы ее тела, ощущать упругость белоснежной кожи. Ее волосы пахли яблоневым цветом, который служанки сушили, а потом его отваром мыли голову. Аромат смешивался с медовым запахом нараставшего возбуждения. Магдалена выгнула спину и замурлыкала. Чувственные звуки предвещали грядущее наслаждение.

— Мне нужно что-то сказать тебе, — пробормотала она, вылизывая язычком раковину его уха. Гай тихо застонал, сгорая от вожделения под теплой соблазнительной тяжестью.

— Тогда говори побыстрее, любимая, пока я еще способен что-то слышать.

— Я жду ребенка, — прошептала она, почти уткнувшись ему в шею.

Его руки застыли. Так вот в чем причина перемен! Этого почти неуловимого сияния, исходившего от нее!