Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS) - Лобсанг Рампа

Я оглянулся вокруг и подумал обо всех этих пророчествах, связанных со мной; о пророчествах нужды, мучений, временного пребывания в далеких и необычных странах. Я заметил:

— Выходит, что человек, делающий предсказание, просто приходит в соприкосновение с соответствующим источником информации; если все организовано до прихода человека на Землю, то при определенных условиях можно добраться до этой информации?

— Совершенно верно, — сказал мой Наставник, — но не думай, что все спланировано как нечто неизбежное. Там учтены только основные направления. Перед нами ставят определенные проблемы, определенные направления деятельности, а затем позволяют самостоятельно делать все, что мы сможем. Один человек может стать добродетельным, а другому это не удастся. Взгляни на это следующим образом: предположим, двум людям сказали, что они должны добраться отсюда до Калингпонга в Индии. Они не обязаны идти по одной и той же тропе, но должны прибыть, если смогут, в одно и то же место. Каждый из них выберет свой маршрут и, в зависимости от маршрута, у каждого будут свои приключения и опыт. Так и в жизни: наше место назначения известно, но в наших руках остается выбор способа достижения этого места.

Во время нашей беседы появился посыльный, и мой Наставник, кратко объяснив мне ситуацию, последовал по коридору за ним. Я снова побрел к окну, облокотился о выступ и опустил голову на ладони. Я думал обо всем, что узнал, о том опыте, который приобрел, и все мое существо наполнилось любовью к этому великому человеку, Ламе Мингьяру Дондупу, моему Наставнику, который проявил больше любви ко мне, чем когда-либо проявляли мои родители. Я решил, что независимо от того, что принесет будущее, я всегда буду действовать и вести себя так, как будто мой Наставник находится рядом и наблюдает за моими действиями.

Ниже, среди полей, шля репетиция монахов-музыкантов; различные инструменты грохотали, визжали и стонали. Я лениво смотрел на них, музыка ничего не значила для меня, поскольку я был лишен музыкального слуха, но я видел, что они очень серьезные люди, изо всех сил старающиеся добиться хорошего звучания. Я отвернулся от окна, думая снова заняться чтением.

Я скоро устал от чтения; я был взволнован. Переживания обрушивались на меня все чаще. Я лениво переворачивал страницы, затем, с внезапной решительностью, я снова поместил все печатные листы между резными крышками и завязал ленты. Эту книгу следовало упаковать в шелк. С врожденной аккуратностью я решил эту задачу и отложил книгу в сторону.

Поднявшись, я подошел к окну и выглянул из него. Ночь была душноватой, тихой, без малейшего ветерка. Я вышел из комнаты. Вокруг была полная тишина и спокойствие огромного здания, которое я воспринимал почти как живое существо. Здесь, в Потале, люди работали над священными задачами несколько столетий, и само здание приобрело собственную жизнь. Я поспешил в конец коридора и поднялся там по лестнице. Вскоре я взобрался на высокую крышу со стороны Священных могил.

Я тихо побрел к привычному месту, хорошо укрытому от ветров, обычно дующих с гор. Опершись спиной о Священную статую, переплетя руки на затылке, я пристально смотрел в даль за деревней. Через некоторое время, утомившись, я лег на спину и стал смотреть на звезды. Глядя на них, я испытал необычнейшее переживание — все эти миры наверху вращались вокруг Поталы. Через некоторое время это переживание заставило меня ощутить довольно сильное головокружение, как при свободном падении. Глядя на небо, я видел тонкие световые узоры. Становясь ярче, они взрывались внезапной вспышкой яркого света.

Упала еще одна комета! — думал я, пока она сгорала, постепенно превращаясь в поток тусклых красных искр.

Я уловил еле слышный шорох где-то рядом и осторожно поднял голову, заинтересовавшись причиной шума. В слабом звездном свете я увидел человека в одежде с капюшоном, шагающего взад и вперед с противоположной стороны Священных могил. Я наблюдал. Человек двинулся к стене, лицом к Лхасе. Когда он смотрел вдаль, я увидел его профиль. Самый одинокий человек в Тибете, — подумал я. Человек с чувством заботы и ответственности, большим, чем у кого-либо другого в стране. Я услышал тяжелый вздох, и мне захотелось узнать, не такие же ли у него тяжелые пророчества, как у меня. Я осторожно пополз прочь; у меня не было желания вмешиваться — даже в качестве наблюдателя — в сокровенные мысли этого человека. Вскоре я возвратился к проходу и потихоньку спустился в убежище — в свою комнату.

Через три дня я присутствовал при осмотре ламой Мингьяром Дондупом ребенка рагьябской четы. Он раздел его и тщательно рассматривал ауру. Некоторое время он размышлял над аурой у основания мозга. Этот ребенок не кричал и не хныкал, что бы ни делал с ним Наставник. Как я понял, несмотря на возраст, он сообразил, что лама Мингьяр Дондуп пытается помочь ему. Наконец мой Наставник поднялся и сказал:

— Ну что же, Лобсанг, мы вылечим его. Ясно, что он страдает из-за травмы при рождении.

Родители ждали в комнате возле входа. Я, держась так близко к Наставнику, словно был его тенью, вышел вместе с ним взглянуть на этих людей. Когда мы вошли, они распростерлись у ног ламы. Он мягко обратился к ним:

— Вашего сына можно вылечить, и мы сделаем это. Наш осмотр показал, что во время рождения его уронили или ударили. Это можно исправить. Вам не нужно бояться.

Мать, дрожа, ответила:

— Святой Лама-врач, все так, как вы говорите. Он появился внезапно, неожиданно, и упал на пол. В это время я была одна. Мой Наставник кивнул с сочувствием и пониманием.

— Придите в этот же час завтра утром, и, я уверен, вы сможете забрать своего ребенка с собой — уже здорового.

Они еще кланялись и простирались на полу, пока мы выходили из комнаты.

Наставник заставил меня тщательно осмотреть тело ребенка.

— Посмотри, Лобсанг, здесь есть напряжение, — учил он. — Эта кость давит на спинной мозг — ты видишь, как сияние ауры становится веероподобным вместо округлого.

Он взял мои руки в свои и заставил меня ощупать пораженную зону.

— Я собираюсь сдвинуть, выдавить блокирующую кость. Смотри!

Так быстро, что я толком ничего не успел увидеть, он нажал своими большими пальцами внутрь-наружу.

Ребенок не издал ни звука, все произошло так быстро, что он не успел почувствовать боль. Однако теперь ребенок не клонил голову в сторону, как раньше, а держал ее ровно, как положено. В течение некоторого времени Наставник массировал ребенку шею сверху вниз, от головы по направлению к сердцу, но никогда в противоположном направлении.

На следующий день в указанный час появились родители и были почти в экстазе от радости, увидев это явное чудо.

— Вы должны заплатить за это, — улыбнулся Мингьяр Дондуп, — вы приняли добро. Поэтому вы должны платить добром друг другу. Не драться и не ссориться друг с другом, потому что ребенок впитывает отношения родителей. Ребенок недобрых родителей становится недобрым. Ребенок несчастливых, нелюбящих родителей в свою очередь будет несчастным и нелюбящим. Платите — добротой и любовью друг к другу. Через неделю мы навестим вас, чтобы посмотреть ребенка.

Он улыбнулся, погладил ребенка по щеке, а затем повернулся и вышел в моем сопровождении.

— Некоторые очень бедные люди сохраняют гордость, Лобсанг, они расстраиваются, если у них нет денег, чтобы заплатить за подобную услугу. Всегда старайся дать им возможность считать, что они платят.

Мой Наставник улыбнулся, заметив:

— Я сказал им, что они должны платить. Это понравилось им, они думают, что своими лучшими одеждами они настолько поразили меня, что я принял их за людей с деньгами. Они могут платить единственным образом — добротой друг к другу, как я сказал. Позволь мужчине или женщине сохранить гордость и самоуважение, — и они сделают все, что ты попросишь.

Возвратившись в свою комнату, я схватил телескоп, которым обычно развлекался. Раздвинув сияющие медные трубы, я внимательно посмотрел в направлении Лхасы. В фокусе оказались две быстро двигавшиеся фигуры, одна несла ребенка. Мужчина обнял женщину за плечи и поцеловал ее. Я осторожно отложил телескоп и продолжил свои занятия.

Глава 11

ВИБРАЦИИ ЧЕЛОВЕКА

Мы веселились. Несколько учеников во дворе гордо вышагивали на ходулях и пытались свалить друг друга. Тот, кто смог остаться на ходулях, выдержав атаки остальных, становился победителем. Вот трое с хохотом свалились в одну кучу, когда один из них воткнул ходули в землю, а остальные зацепились за них.

— Старый учитель Раке был сегодня в голубом настроении, не так ли? — весело сказал один из моих товарищей.

— Да! — закричал другой из кучи. — Кое-кто позеленеет от зависти, узнав, что Раке может входить в такое состояние и выплескивать его без всякого на нас воздействия!