Комендантский час (сборник) - Эдуард Хруцкий

В тот же день из архива наркомата прислали дело Гоппе. Любопытное оно было, это дело. Любопытное и поучительное. Прочитав его, Данилов еще раз убедился в том, что только война позволила таким, как Генрих Карлович, он же Геннадий Кузьмич, всплыть на поверхность. Если бы не она, недолго бы находился Гоппе в бегах, приговор привели бы в исполнение.

В материалах дела обнаружил Данилов любопытную подробность. Оказывается, Владимир Ефимович Шустер, он же Володя Гомельский, скупал и перепродавал добытые бандой Гоппе драгоценности. Теперь все вроде бы вставало на свои места. Хотя дальше снова была неизвестность, широкая полоса неизвестности.

В показаниях Спиридоновой фигурировала некая блондинка, работавшая в торговой сети. И эту версию отработали, дружно, всей группой. Две недели ездили по всем торговым точкам. Конечно, попадались похожие, но не та.

И снова приходилось все начинать сначала. Надежда, что где-нибудь всплывут сапфировые серьги или серебряная печать, тоже была призрачной.

Так прошел весь июль. Начался август.

Но недаром Данилов твердо верил в силу улик. Не могли они кануть бесследно, как в воду. Должны всплыть. Только когда – вот вопрос.

7 августа Данилову позвонил Скорин из областного угрозыска:

– Иван Александрович, извините, что беспокою. – Скорин был человеком вежливым. – Хочу вас некоторым образом обрадовать. В райцентре убит человек, пуля выпущена из интересующего вас нагана. Спецсообщение я уже послал....

«НАЧАЛЬНИКУ МУРА

СРОЧНО!

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

6 августа 1942 года участковый уполномоченный старший милиционер Ефимов обнаружил на пересечении дорог рядом с лесным массивом труп гражданина Ерохина Василия Петровича, работавшего председателем колхоза «Светлый путь». На месте преступления следов не обнаружено. Из тела покойного извлечена пуля от револьвера системы «Наган», калибр 7,62 мм. По данным экспертизы, пуля выпущена из оружия, разыскиваемого Московским уголовным розыском по делу об убийстве гр. Ивановского.

Далее сообщаю, что Ерохин В.П. до начала войны работал в райкоме партии. Во время оккупации района немцами находился в партизанском отряде. Награжден медалью «За боевые заслуги».

Проведенные нами оперативные мероприятия пока никаких результатов не дали.

ОБЛУГРОЗЫСК. Скорин ».

Глава 3 МОСКВА. 8 АВГУСТА (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Данилов и его группа

Вот какие события предшествовали разговору Данилова с шофером Быковым. Поэтому сегодня Иван Александрович собирался в дорогу. Конечно, поездка предстояла не такая уж долгая. Но дело заключалось в том, сколько дней потребуется его группе на раскрытие очередного убийства. Найдет Данилов убийцу Ерохина, значит, выйдет на тех, кто приходил к Ивановскому. А в том, что эти два преступления одних рук дело, он ни на минуту не сомневался.

Так он и сказал начальнику МУРа, когда вместе с ним планировал командировку детально. Ехали они не просто как сотрудники милиции. Генерал Платонов прислал им бумагу, в которой группа Данилова именовалась оперативно-разыскной и строжайше указывалось всем представителям армейских подразделений оказывать ей любую необходимую помощь. Соответственное распоряжение по своей линии дало и Московское управление НКВД, которое подключило к работе своих сотрудников из областного уголовного розыска.

Итак, Данилов открыл сейф, вспомнив добрым словом старика Рогинского. Послушав незатейливую мелодию курантов, он достал из нижнего отделения маузер в деревянной кобуре и четыре коробки патронов. Оружием этим, кстати тем самым, из которого в двадцать пятом году всадил ему пулю под сердце Широков, пользовался Данилов редко, только когда выезжал на ответственные задержания, когда точно знал, что придется вступать в «огневой контакт». Придумали же это определение. Раньше во всех документах писали «началась перестрелка», «вступили в перестрелку», а теперь вот нате – «огневой контакт». Слова какие-то казенные, серые. Правда, Данилов все равно в рапортах писал по старинке, но наверху редактировали. Да и черт с ними, с формами этими. Какая разница, как писать, лишь бы делу не мешало.

Данилов открыл чемоданчик, маленький совсем, чуть больше портфеля, и спрятал оружие на самое дно. Сегодня утром Наташа, уложив туда две смены белья, гимнастерку, мыло, бритву, помазок – в общем, все для ночлега, спросила:

– Ты надолго?

– Нет, – бодро ответил Данилов, – дней на пять, ну десять от силы.

– Дело серьезное, Ваня?

– Да что ты! Надо ребятам в райцентре службу помочь наладить…

– Только не ври, Данилов, ты же этого не умеешь. Как тебя жулики боятся, не понимаю?

– Они боятся наказания.

– По-моему, ты и есть наказание, только мое.

Целуя жену на пороге, Иван Александрович сказал на прощание:

– Да ты не бойся, Ната, всех дел – туда и обратно.

– Ладно, иди уж. Позвони или телеграмму пришли, когда надумаешь возвращаться.

Выйдя из подъезда, Данилов поднял голову и увидел лицо жены в окне за занавеской. Всю дорогу до трамвайной остановки он думал о том, что все-таки мало радости доставляет он ей. Совсем мало. Считаное число раз были они в театре, редко ходили в гости к друзьям, и не потому, что он не хотел, просто времени не было у Данилова днем, а были у него только ночи, да и то не все…

Дверь кабинета приоткрылась, заглянул Полесов:

– Мы готовы, Иван Александрович.

– С чем вас и поздравляю. Идем.

Все уже были в машине. Данилов сел рядом с шофером, помолчал и скомандовал:

– Поехали, Быков.

– Включить сирену?

– Не надо, тихо поедем, посмотрим город.

– А чего его смотреть-то, – мрачно заметил шофер, – город как город.

У Пушкинской площади машину остановил красный свет светофора. По улице Горького шли броневики. Около десятка тяжелых, в зеленой броне машин медленно двигалось в сторону Охотного Ряда. Наконец последняя из них миновала перекресток, и Быков, дав газ, вывел свой автомобиль на бульвар. Здесь движения почти не было.

– Все, я сплю, – сказал Данилов. И повернулся к спутникам: – Ясно вам? Разбудите у КПП.

Он удобнее устроился на сиденье и закрыл глаза.

А машина продолжала мчаться по улицам Москвы. Пассажиры ее видели за опущенными стеклами знакомые улицы и дома. Многие строения с целью камуфляжа были покрашены зелеными полосами, окна по-прежнему оклеены крест-накрест бумагой. На зданиях некоторых учреждений, школ висели белые полотнища с красными крестами: в них разместились госпитали. Чем ближе к окраинам, тем больше менялся город. Витрины магазинов и окна первых этажей были закрыты мешками с песком. Из таких же точно мешков на углах и перекрестках сложены огневые точки. То там, то здесь стояли сваренные из рельсов противотанковые ежи, в скверах торчали стволы зенитных мелкокалиберных пушек. Все чаще попадались парные конные патрули, вместо милиционеров движение регулировали девушки в красноармейской форме. Это было своеобразным кольцом обороны города. И хотя положение на Центральном фронте стабилизировалось, более того, почти полностью прекратились налеты фашистской авиации, город готов был в любой момент отразить нападение врага.

Рабочий пригород Москвы стал военным лагерем ополченцев и бойцов истребительных батальонов. Рядом со станками на заводах стояли винтовки, по первому сигналу на помощь армии были готовы выйти, как в годы Гражданской войны, полки московского пролетариата.

Столица была не только штабом обороны, не только мозгом войны. Она стала крепостью, о которую разбились лучшие армии вермахта, на подступах к ней нашли свою могилу сотни вражеских самолетов. Москва превратилась в кузницу оружия. Лозунг «Все для фронта! Все для победы!» стал нормой жизни москвичей.

Постепенно за стеклом машины началась совсем другая Москва: одноэтажные деревянные домики весело смотрели на улицу из-за зелени палисадников. Да и улицы изменились, кончился асфальт, начались булыжные мостовые. Трава пробивалась в щели между камнями, к покосившимся заборам прилепились лавочки. Улицы эти были тенисты, и пахло на них речной водой и цветами. Здесь замыкались кольцами трамвайные маршруты, кончались линии троллейбусов. Дальше начинались первые подмосковные деревни.

Выезд из города преграждал полосатый шлагбаум КПП. Возле него выстроилось несколько машин. Бойцы в гимнастерках с зелеными петлицами проверяли документы.

– Товарищ начальник, КПП, – позвал Быков Данилова, – прибыли.

Тот открыл глаза, огляделся, еще не придя в себя после сна, и полез в полевую сумку за документами. Проверка была тщательной. Лейтенант, начальник контрольно-пропускного пункта, внимательно просмотрел пропуска, командировочное предписание, проверил удостоверения. Рядом с машиной стояли два бойца с автоматами.

Наконец Данилов не выдержал и вынул бумагу, подписанную генералом Платоновым. Лейтенант, прочитав ее, ушел в помещение поста. Из открытого окна было слышно, как он говорит по телефону. Минуты через две он вернулся, протянул Данилову документы и взял под козырек. Шлагбаум подняли, и машина двинулась дальше.