Крутые повороты - Тамми Юрваллайнен

Уже на выходе из канцелярии Куликов заметил:

— Ну-у-у, ты даешь, Серега! Надо же так ловко соврать. Или это: «Не могу знать». Как-то ты все вывертываешься.

Через пару дней Сергея полностью оформили. Выдали обмундирование и мичманские погоны. Теперь уже он находился на сетевом заградителе на полных основаниях. Свободного времени у курсантов было достаточно и поэтому многие устроились прирабатывать на заводе, тем более что платили хорошо. Сергей тоже устроился в одну из бригад, занимавшихся сменой палубного вооружения на кораблях.

Время летело незаметно. Курсанты чувствовали себя свободно. Увольнительных не требовалось. На завод проходили по пропускам, а на корабль — свободно. Вахтенный матрос никогда не спрашивал документов у мичманов. В общем, жизнь была вольготной. Кормили прекрасно. А если задерживался с прогулки, то на баке всегда стояла бочка с селедкой, а у камбуза оставался хлеб. Часто крутили кино или на своем корабле, или на соседнем миноносце. В ноябре на корабль прибыли новобранцы. Их разместили в кубрике вместе с курсантами, но по правому борту. Их гоняли до запарки, начиная с утреннего подъема флага до вечернего отбоя. Курсанты же на подъем флага не выходили, почти до девяти утра валялись на койке. Когда-то эта лафа должна была закончиться. И худшие времена для курсантов наступили.

Как-то утром при сигнале на подъем флага новобранцы вмиг по трапу выбежали на палубу. Правая часть кубрика моментом опустела. А в левой кто-то вставал, а другие блаженствовали на кроватях. И тут по трапу в кубрик спустилось пять офицеров, среди них начальник гарнизона. Увидев вскочивших с кроватей растрепанных курсантов, спросил:

— А это кто такие?

— Курсанты Архангельского мореходного училища, проходящие стажировку, — ответил командир корабля.

Начальник гарнизона медленно обвел взглядом стоящих курсантов, выдавил:

— Чтобы завтра духу их здесь не было!

На следующий день началось переселение. Курсанты со скромными пожитками перебирались в одно из зданий полуэкипажа. Несколько таких зданий было отдельно огорожено недалеко от завода. Вход и выход из зоны осуществлялся через КПП по увольнительным. Здания представляли собой деревянные одноэтажные бараки. По середине барака устроен проход, по обе стороны которого располагались двухъярусные нары. Подойти к ним можно было только по узкому проходу у самой стены. Спали на нарах вповалку. Теснота ужасная. Курсантов распределили по разным свободным местам среди матросов. В начале барака имелись умывальник и туалет, а в конце прохода стоял общий длинный стол для разных занятий. Обедать ходили в просторную столовую, которую иногда вечерами использовали как кинозал. Да, условия проживания в таких бараках по сравнению с жизнью на корабле резко ухудшились. Духота, замкнутость пространства, ограниченность зоны и увольнений удручающе действовали на курсантов, особенно в первое время.

Переселение совпало и с другим событием — из училища приехала комиссия по проверке условий стажировки. Комиссия запретила привлечение курсантов для работы на заводе, а предложила руководителям практики больше внимания уделять общей программе стажировки. Это лишило курсантов финансовой подпитки и возможности лишний раз выйти из зоны. Лишь очень редко, при срочных и больших по объему работах привлекалась на заводе часть курсантов.

Недостаточная проверка личного состава курсантов как на корабле, так и в казарме позволяла курсантам устроить себе «отпуск» на пять — семь дней с поездкой домой. К ноябрю такой возможностью воспользовались уже пятеро курсантов. В конце ноября Гешка Шураков умудрился уехать даже в Архангельск, где его могли заметить. Он с азартом рассказывал о своих похождениях, говорил, что побывал даже два раза на танцах в медицинском институте. Сергею он заметил:

— Твоя Тамара крутит направо и налево. Меня даже не признала, демонстративно избегала, не спрашивала о тебе.

Сергей этому разговору хоть и не придал особого значения, но все же огорчился. Они с Тамарой переписывались регулярно, но последнее письмо от нее несколько задерживалось. И Сергей решил больше не навязываться и перестал писать и отвечать на два последние письма. Прошел месяц. И вдруг в начале января пришло письмо с незнакомым почерком. Сергей вскрыл конверт, прочитал: «Дорогой, Сереженька! Извините за беспокойство. Мы очень огорчены, что от Вас так долго нет писем. И на наши письма Вы тоже не отвечаете. Что случилось? Может, Вы заболели или обиделись на нас? Томусенька совсем извелась. Устроила в кухне за шкафом уголок и все старается там уединиться. Загляну туда, а она там плачет. Успокойте меня, старуху. Подайте весточку. С уважением Ульяна Кузьмовна».

Это неожиданное письмо очень взволновало Сергея. Что писать? На следующий день Сергей подошел к Тольке Волоскову и попросил:

— Толька, мне нужно смотаться в Архангельск. Очень нужно. Вот я тебе оставляю адрес Тамары, в случае чего подай телеграмму. Ладно?

И уже вечером Сергей был в поезде. Заранее снял погоны с шинели, чтобы избежать в поезде возможных осложнений с патрулем. Через полтора дня Сергей был в Архангельске. Ранним морозным утром перешел реку, сел на трамвай и направился в Соломбалу. Оказывается, что его у Котловых уже ждали и сразу вручили телеграмму: «Срочно возвращайся. Погорел. Анатолий».

Котловы, получив такую телеграмму, сначала ничего не могли понять. Потом появилась догадка, что, видимо, должен приехать сюда Сергей.

И вот наконец все прояснилось. Бабушка сияла от радости. А Тамара, уже не стесняясь родных, повисла у Сергея на шее. А затем, сидя рядом, гладила его руки, колени, щеки, как бы убеждаясь, что Сергей здесь, рядом с ней. Бабушка тут же поставила самовар, и вскоре Ульяна Кузьмовна, Катя, Люда, Тамара и Сергей чаевничали за столом с обилием яств. Рядом крутились Вовочка и Сашенька. Беседовали долго. А потом Сергей и Тамара гуляли по Соломбале, наслаждаясь морозным воздухом и высоким голубым небом. Сергей решил: гореть так гореть, но хоть пару дней он здесь пробудет. Тамаре же объяснил, что очень по ней соскучился и решил навестить. Про письмо матери ни слова. И эти два дня они не расставались. Сергей и спал у них на кушетке в общей комнате.

Два дня пролетели мигом, и вот уже Сергей на пути в Мурманск. До своего города и части доехал благополучно. Первый же вопрос к Тольке:

— Что случилось?

— Серега, в тот же вечер, как ты уехал, начались вечерние поименные поверки. За тебя выкрикивали. Нас уведомили об ужесточении режима нахождения в части. На другой день я подал телеграмму. Пока все сошло, но могло быть хуже.

И действительно. Через неделю одного из курсантов другой группы засекли. Он отсутствовал в части целую неделю. В конце стажировки его разжаловали в рядовые матросы. После этого случая длительные самоволки прекратились.

С переселением в казарму свободного времени у курсантов стало больше, в основном за счет прекращения работы на заводе. Занятия же по стажировке с курсантами проводились редко и нерегулярно. Видимо, у командования части, помимо временно пребывающих курсантов, своих забот хватало по горло. Частично свободное время заполнялось просмотрами фильмов в столовой, разными играми на свежем воздухе и в казарме, посещением местного Дома офицеров.

Сергей особых затруднений с «заполнением» свободного времени не ощущал. Еще заранее, до приезда в Мурманск, он сумел запастись необходимыми методиками и заданиями по программам обучения на первом курсе института. Хотя необходимой учебной литературы в части было недостаточно, Сергей все же выполнял задания и высылал результаты в институт. Ему присылали новые задания, и опять он над ними сидел. Конечно, выполнить все, что требовалось за первый семестр, он не смог.

Другим занятием Сергея были шахматы. В казарме он организовал шахматный турнир с последующим присвоением разрядов. Желающих нашлось много. В декабре проходил очередной шахматный турнир на первенство страны. Сергей оформил стенд, на котором поместил две таблицы турнира — общую и движения по турам. Своевременно следил за информацией и заполнял результаты в таблицах. Около этих таблиц всегда толпились матросы, обсуждая ход турнира.

А вот и приглашение из Дома офицеров. Там в честь 72-й годовщины со дня рождения И. В. Сталина намечался праздничный вечер. Среди разных мероприятий предусматривался командный шахматный турнир. Сергею поручили подготовить и возглавить команду от части. Он хорошо знал силу игры многих шахматистов и без особого труда сформировал команду из семи человек: пять мичманов и двое старшин. Ко дню празднования было сформировано четыре команды: заводская, армейская, флотская № 1 и флотская № 2 (команда Сергея). В назначенное время собрались три команды, заводская команда задерживалась. Судья и организатор турнира лейтенант В. Степанец построил три команды, разъяснил условия проведения турнира по укороченному времени и предложил: