Наука страсти - Джулиана Грей

— Что, дьявол вас побери, вы только что сказали, Гримсби?

Рука Эмили застыла на щеколде. Эмили медленно выпрямилась и повернулась.

— Мистер Гримсби.

Фредерик, маркиз Сильверстоун, грязный и растрепанный, со сбитой на затылок шляпой, без шарфа, поднял руку в перчатке и потянул себя за ухо.

— Мистер Гримсби. Мне кажется, я вас плохо расслышал. Потому что такое невозможно. Просто не может быть без вашего… без… в общем, этого не может сделать ни одно повз… прозво…

— Позвоночное животное, — подсказала Эмили. — Полностью с вами согласен. Моя ошибка. Утром сверимся с учебником анатомии и подберем более подходящий эпитет.

— Право же, мистер Гримсби, — криво усмехаясь, произнес Фредди, — человек вашего инти… интел… с вашими мозгами! Уж наверное, вы не выходите гулять без этого красавчика. — Мучительно пытаясь сосредоточить взгляд, он сунул руку в карман и вытащил небольшой металлический предмет.

— Ключ, — сказала Эмили. — Разумеется.

— Сам сделал дубликат, — горделиво похвастался Фредди. — Самая ценная моя соп… собст… вещь. Охраняю ценой собственной жизни. Я… фу-ты, черт. — Он уставился на пестрые кирпичи под ногами. — Куда он делся?

Эмили вздохнула, наклонилась и подняла ключ.

— Вы перебрали, ваша милость.

— Я не пер… прере… не пьян!

— Вы пьяны, и утром мы об этом поговорим. Вы еще слишком молоды, чтобы позволять себе столько спиртного. Мне следовало лично проводить вас домой, а я поверил, что вы послушаетесь моих указаний. — Она сунула ключ в старый замерзший замок, молясь, чтобы он повернулся. — Боюсь, мне придется сообщить об этом вашему отцу.

— Думаю, нет, — ответил Фредди.

— А я думаю, придется. — Замок щелкнул. Эмили облегченно расслабила плечи, толкнула дверь и приложила палец к губам.

— А я думаю, нет, — громким театральным шепотом заявил Фредди. — Я думаю, его все… всемогущей светлости не понравится, что вы вернулись домой так поздно. Если вы понимаете, о чем я. — Он споткнулся о порог, схватился за стену и замер, глядя на штукатурку. — Кажется, меня тошнит.

— Вас и должно тошнить. И очень сильно тошнить. Полагаю, это будет для вас особенно назидательным уроком. — Она посмотрела на ключ и сунула его к себе в карман. Фредди, конечно же, прав. Она не может рисковать, ведь герцог непременно задастся вопросом, почему наставник его сына выбрал для столь позднего возвращения домой именно эту ночь из всех прочих.

— Вы жестокий, жестокий человек, — обратился Фредди к стене и слегка повернул голову в сторону Эмили. Волосы у него на голове стояли дыбом, шляпа болталась где-то на затылке. Фредди зажмурился и заговорил негромким серьезным, даже умоляющим голосом: — Но вы ведь не расскажете отцу, мистер Гримсби, правда?

Темный коридор освещался только лунным светом, но и тот исчезал — тучи занимали свое законное место в йоркширском небе. Эмили захлопнула за ними дверь и заперла замок.

— Нет, не расскажу. Но вы должны пообещать, ваша милость, что ничего подобного больше никогда не повторится. Прежде всего это вредно для вашего здоровья. А во-вторых, в следующий раз вам может и не повезти, и вы не вернетесь домой целым и невредимым.

Фредди отмахнулся.

— Никто не посмеет. Все знают, что отец… что он… — Он позеленел и сглотнул. — Кажется, мне лучше скорее подняться наверх.

Эмили закинула его руку себе на плечи.

— Ну так идемте.

Они поднялись по черной лестнице наверх и побрели по длинному темному коридору. Когда они проходили мимо внушительной двери, ведущей в герцогские покои, Эмили упорно смотрела только вперед.

— Ну вот. Осталось всего несколько шагов. Не забудьте… — Она тяжело дышала, потому что тощий Фредди оказался гораздо тяжелее, чем ей думалось. — …Не забудьте перед тем, как лечь в постель, выпить побольше воды. Целый кувшин.

— Откуда… откуда, дьявол вас побери, вам это известно? — пробормотал Фредди.

— Так всегда делал мой отец. Все, мы пришли.

Эмили помогла ему войти в комнату. Это ее воображение, или ночью здесь в самом деле пахнет по-другому? Все те же запахи застарелого табака, средства для полировки кожи, но к ним примешивается что-то еще — какой-то пряный резковатый аромат ночи. Эмили скинула тяжелую руку Фредди с ноющего плеча.

— Ну все, вы на месте. Все остальное, боюсь, придется делать самостоятельно.

— Вы славный малый, Гр… Грим… о, к черту все. — Фредди снял шляпу, перчатки, швырнул их куда-то в сторону синего кресла с подголовником и мутными глазами посмотрел на Эмили. — Я этого не забуду.

— Уж постарайтесь. — Она повернулась к двери.

— Стойте! Гримсби!

Эмили обернулась.

— Да, ваша милость?

Фредди крутил пальцами у лица.

— Что-то тут… что-то не так…

— С вами все в порядке, сэр? Может, вам нужен тазик? — Она шагнула к шкафчику у стены.

— Нет-нет. То есть да, меня чертовски мутит, но… но… — Он снова пошевелил пальцами у лица и прищурился. — Дело не в этом.

— У вас что-то болит? Вы поранились?

— Да нет же, нет. Минуточку. Это… вот сейчас, сейчас… я думаю… думаю…

Эмили сняла очки, протерла стекла и снова надела.

— Не надо так сильно напрягать мозги, ваша милость. Они потребуются вам утром. Я намерен очень сурово…

Фредди неуклюже щелкнул пальцами.

— Понял!

— Поняли что, ваша милость? Право же, мне пора спать.

Фредди ткнул пальцем в подбородок Эмили.

— Ваши бакенбарды, Гримсби! Ваши… чертовы… старые… бакенбарды. Куда они делись, дьявол их побери?

Глава 15

В половине пятого утра Эмили сдалась и бросила попытки уснуть. Она встала с постели, неловкими пальцами оделась, приклеила бакенбарды и спустилась вниз, в библиотеку.

Господь свидетель, она страшно устала. Легла, сразу уснула, а меньше чем через час, как только герцог навис над ней, а его кожа стала обрастать шерстью, а стон удовольствия перерос в рычание, резко проснулась. Она лежала, широко распахнув глаза, и тяжело дышала, не в силах шелохнуться, уж слишком ярким и реальным оказался сон.

«Ваши бакенбарды. Куда они делись, дьявол их побери?»

Она сказала Фредди, что сбрила их. А что еще она могла сказать? Оставалось только надеяться, что к утру он спьяну забудет обо всем или хотя бы поверит, если она все будет отрицать. Безусловно, он был достаточно пьян, чтобы, не моргнув глазом, поверить в бритье. «А, понятно», — неразборчиво произнес он, повернулся, и его вырвало в тазик.

За окном было еще по-зимнему темно, как в полночь, и очень холодно. Эмили кралась вниз по лестнице, чувствуя, как болит каждый мускул. Грехи этой ночи отомстили: ей казалось, что ее выжали, как простыню, и положили на солнце сушиться. Плоть между ног саднило, особенно когда она задевала за шов в брюках.