Удар из прошлого (Напролом) - Андрей Троицкий

Сомова поняла, что перед ней не военные, а какие-то посторонние люди, кавказцы. Медсестра, женщина не робкого десятка, за годы работы в больнице видевшая разные виды и умевшая общаться с трудными людьми, не подумала испугаться. Она уже открыла рот, чтобы задать свой вопрос, но Валиев опередил её.

– Как наш герой? – бодрым голосом спросил он. – Как его самочувствие?

Сомова, не понявшая, о каком именно герое речь, на секунду замолчала. Возможно, перед ней какая-нибудь шишка из районного управления здравоохранения? Или, на ночь глядя, кого-то из центральной больницы принесло? Начальство не часто заворачивало в маленькую больницу на городской окраине. Но раз такое дело, раз беда с этим вертолетом, надо быть готовой к любым визитам. Даже визитам из области.

– Герой? – переспросила Сомова.

Нумердышев спокойно поставил сумку на пол, зашел за спину сестры.

– Герой, конечно, герой, – улыбнулся Валиев.

– А, Тимонин, – догадалась сестра. – Кажется, он спит. Я ещё не заглядывала в четырнадцатую палату.

Было видно, как в неярком свете настольной лампы заблестели обнаженные в улыбке белые зубы бригадира. Сестра стояла лицом к Валиеву. Нумердышев потерялся где-то в темноте коридора.

– А вы, простите, кто? – спросила Сомова.

– Я-то? – переспросил Валиев. – А ты чего, сама не видишь? Я Красная Шапочка.

– Что вы тут, что вам тут на…

Она затревожилась, но не успела даже сформулировать вопрос до конца.

Подкравшийся сзади Нумердышев заткнул тяжелой, как лопата, ладонью открытый рот сестры. Другой рукой вцепился ей в волосы, дернул голову на себя. Валиев шагнул веред, выхватил из кармана заточку. Это была примитивная, сработанная из трехгранного напильника заточка с деревянной рукояткой и коротким двенадцатисантиметровым клинком. В основании клинок был подпилен ножовкой по металлу.

Валиев ткнул заточкой в грудь Сомовой.

– Чи-чи-чи-чи, – прошипел Валиев. – Тихо, тихо. Люди спят. Вот так, вот так. Вот и умница. Вот и все.

Медсестра закряхтела, кашлянула и стала тяжело, подогнув набок ноги, валиться к ногам мужчин. Нумердышев подхватил её под плечи. Валиев, чтобы из женской груди не брызнул кровяной фонтан, не стал выдергивать заточку. Он резко потянул рукоятку вниз, обломил подпиленное лезвие.

Нумердышев раздвинул руки, Сомова, ещё живая, тяжело повалилась на пол. Мужчины, схватив медсестру за ноги, отволокли её на черную лестницу. Нумердышев вернулся в коридор за сумкой.

Остановившись на лестничной клетке, перевели дух.

Нумердышев выглянул в коридор: ни души. Валиев достал сигареты, прикурил. В эту секунду ему показалось, что в подвале раздались тяжелые шаги. Такого быть не может, этих шагов в подвале. Не водопроводчик же ночью блуждает в потемках.

Бригадир, чуткий на ухо, прислушался внимательнее: ничего, тихо. Чудится всякая муть. Валиев присел на перила лестницы, затянулся табачным дымом.

– Не хочешь с ней позаниматься?

Валиев показал пальцем на женщину, распростертую на полу.

Руки над головой, язык вылез изо рта и съехал на сторону. Все лицо как-то неестественно искривилось. Застиранный медицинский халат задрался высоко, чуть не до живота. Платье под халатом не прикрывало ни трусов светло фиолетового цвета, ни пухлых рыхловатых бедер, совсем не аппетитных.

С левой стороны груди, под сердцем, расплылось небольшое кровавое пятно. В свете слепой электрической лампочки пятно выглядело совсем черным, напоминая бесформенную чернильную кляксу, посаженную неаккуратным школьником. В эту минуту, когда до цели оставалось шаг ступить Валиев, не позволявший подчиненным ничего лишнего во время дел, настроился на волну щедрости и благодушия.

– Можешь её взять.

– С ума сошел?

Нумердышев едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. Он подумал, что бригадир слегка тронулся после того, как ему отхватили палец на руке. Конечно, лишиться пальца неприятно. Но мозгов лишиться, это ещё хуже.

– А чего? – пожал плечами Валиев. – Пару минут у нас есть в запасе.

– Что я успею за пару минут? – округлил глаза Нумердышев. – Палку из штанов вынуть? Пара минут…

– Пару минут на такое дело – нормально, – сказал Валиев. – И женщина из себя сочная, добрая.

Нумердышев пришел к окончательному и твердому выводу, что бригадир сильно вольтанулся после травмы. И, как ни странно, вольтанулся на сексуальной почве.

– Какая она к черту добрая баба? – спросил Нумердышев. – Старая старуха. К тому же – мертвая.

– Ну, почему мертвая? – покачал головой Валиев, оставляя за собой право на противоположное мнение. – Еще дышит. Слегка дышит. Может, подмахнет тебе немножко. Перед смертью.

Валиев тихо засмеялся. Нумердышев, считавший себя чистоплотным и даже нравственным человеком, поморщился и сплюнул на пол. Плевок попал на шею умирающей медсестры.

– Так не будешь? – последний раз спросил бригадир. – А то время идет. Некогда тут…

– Не буду, – покачал головой Нумердышев. – Вот привязался. Что я, совсем что ли… На помойке что ли нашел?

– Тогда бери сумку, пойдем.

В темной служебной комнате на первом этаже установилась такая тишина, что, казалось, было слышно, как ветер на улице колышет сохлую траву. Байрам, стоя на коленях перед изуродованным трупом охранника, тщательно вытер окровавленную руку о его куртку.

И тут входная дверь хлопнула так громко, так неожиданно, что Байрам подскочил, словно подброшенный катапультой.

Он сделал шаг вперед, обо что-то споткнулся впотьмах, чуть не упал. Байрам протиснулся в дверь, зажмурился от света. Перед турникетом стоял мужчина средних лет в спортивной куртке, за его спиной переминался с ноги на ногу молодой человек болезненного вида с усталым, каким-то серым лицом.

Кого это принесло на ночь глядя? Неурочный посетители, нечего волноваться, – решил Байрам. Бедные родственники выбрались навестить умирающего дедушку. Байрам поправил сбившуюся на сторону камуфляжную куртку. Стараясь выглядеть спокойным, сел на стул, поднял голову.

– У нас карантин, – сказал Байрам. – Вот висит объявление.

– Уже прочитал объявление, – кивнул Девяткин.

Он шагнул к стойке охранника, вытащил из нагрудного кармана куртки милицейское удостоверение и развернул его перед носом азербайджанца. «Девяткин Юрий Иванович», – прочитал Байрам.

– Милиция, – сказал Девяткин.

Сердце Байрама забилось громко, как церковный колокол. Милиция. Откуда? С какой стати? Сколько их тут, только двое? Или есть ещё люди, на улице.

– Сегодня к вам поместили человека по фамилии Тимонин, – продолжал Девяткин. – В какой он палате? Номер?

– В какой палате? – переспросил Байрам. – Ах, в какой палате. Он в палате. А как же… Тимонин.

«Только не надо суетиться, – сказал себе Байрам. Побеждают спокойные люди». Но слова остались словами, он не смог справиться с волнением. Для пущей убедительности Байрам хотел заглянуть в журнал регистраций, оставленный раскрытым на столе.

Так делал убитый охранник. Когда его спрашивали, в какой палате больной, он заглядывал в журнал. Конечно, нельзя же помнить каждого больного по фамилии…

– Сколько вас? – спросил Байрам. – В смысле, сколько посетителей к больному?

– Нас двое, – ответил Девяткин.

Тут Байраму подумалось, что бурые пятна крови остались на внутренней стороне ладоней. А, возможно, и на пальцах. Конечно, он трогал труп, кровь отпечаталась на руках, не стерлась. Байрам вытащил руки из карманов брюк и спрятал под столешницей.

– Я и так помню, без журнала, – сказал Байрам. – Тимонин в четырнадцатой палате. Проходите, пожалуйста. Второй этаж. В конце коридора.

– Спасибо, – кивнул Девяткин.

Он пропустил Боков вперед себя. Молодой человек повернул турникет, дошагал до лестницы. Девяткин последовал за ним. Прошел через турникет, но остановился, бросил косой взгляд назад и зашагал дальше.

«Только не надо суетиться», – повторил про себя Байрам. Черт и откуда этот внутренний колотун? Эта трясучка?

Он сунул руку в карман куртки, обхватил рукоятку пистолета, положил палец на спусковой крючок. Рука играла от волнения. В эту минуту он жалел, что не оставил себе ружья. Трехкилограммовый помповик гасит дрожь, из него так просто попадать в цель.

Байрам привстал со стула.

Теперь он видел только спину Девяткина, обтянутую короткой спортивной курткой. Если играют руки, если не уверен в себе – не целься в голову. Это плохая мишень. Выбирай ту цель, куда легко попасть. Хорошо бы пуля вошла в самый центр этой спины, в позвоночник. Чтобы сразу… Чтобы насмерть.

Сопляк, шагавший впереди, не в счет. С ним успеется. Первым надо валить старшего. Байрам вытащил из кармана пистолет. Его и Девяткина разделяли метров десять, не больше. С такого расстояния Байрам едва ли промахнется. Левой рукой он обхватил запястье правой руки, начал поднимать ствол.