Девочка-война - Даша Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
POV Агата
Утро понедельника как-то сразу не заладилось. Ну и накрутила я себя до невозможности, конечно. Для начала меня возмутила мама, которая пела дифирамбы безымянному дарителю целой корзины сладостей, а потом, всю дорогу до института я гуглила в автобусе, что за цветы мне наприсылал Громов.
И ведь не обычные ромашки мне подсунул и не хризантемы даже, а выбрал очень редкие и дорогие сорта роз, пионов и гортензий. Купить меня решил, что ли, мажор недоделанный? А что сразу яблочный гаджет последней модели не прислал, а? Ой, как бесит, даже слов не хватает!
Все пары я шарахаюсь от него как от прокаженного, боясь, что не выдержу и все-таки выскажу этому недоумку все, что о нем думаю. Потому что с каждой минутой проведенной под обстрелом его внимания я думаю о нем все хуже и хуже. И если бы в нем было хоть что-то человеческое, но этому парню все это чуждо. Одна цель - только самоутвердиться и повеселиться за мой счет. Ненавижу!
После занятий я намеренно задержалась в институте по надуманным причинам, то расписание смотрела, а еще завернула в библиотеку, только бы не встретиться на выходе с приставучей Погремушкой. Но все было зря.
Я замерла в дверях и в отчаянии уставилась на него и его друзей, что стояли на парковке у своих навороченных автомобилей и над чем-то потешались. Да что уж над чем-то, надо мной, тут и к гадалке не ходи. Ладно, плевать! Я справлюсь, осталось-то всего три дня продержаться, а потом этот гражданин неприятной наружности и сам от меня отвалится за ненадобностью.
Знала бы я чем закончится этот день, то вообще бы к нему вприпрыжку побежала. Он сам мне дал в руки оружие против себя. Да, признаюсь, сначала мне пришлось вытерпеть порцию его приставаний, затем очень тесный телесный контакт в автобусе. К слову, о последнем, это было ужасно! Он прижался ко мне сзади максимально близко, так что дыхание мое разом перехватило и неожиданный рой мурашек окатили меня с головы до ног. Я чувствовала, как его руки заключили меня в своеобразную клетку, как он ведет носом по моей щеке и дальше, спускаясь на шею.
- Громов, отвали! – бурчу я, а сама от чего-то не осознанно, но поворачиваюсь к нему и натыкаюсь взглядом на его губы, что уже совсем-совсем рядом со мной. Красивые губы, жаль только, что принадлежат они подонку, что вздумал играть со мной в жестокие игры. Те самые, где на мои слова не реагируют, а только грозятся поцеловать в ответ, а ты от этой угрозы вся сжимаешься, как пружина и сердце начинает колошматить в груди, как одержимое.
А потом меня спасает голос кондуктора, что просит рассчитаться за проезд, что я, собственно, и делаю. А вот у горемыки Громова явно с этим делом появились проблемы. И такое меня разбирает веселье от его растерянной физиономии. Боже! Он за свою исключительную жизнь хоть раз в автобусе-то ездил?
Я не знаю почему пошла у него на поводу, сжалилась, а потом, в конечном счете, заплатила и за его проезд. Еще и поверила, будто бы за это он от меня отстанет. Нет, такие самоуверенные хитрецы везде и всюду найдут для себя лазейки. Наивная ты, Агата!
И вот уже он плетется за мной к моему дому, а потом и входит со мной в подъезд, хотя я и пытаюсь этому сопротивляться, но тщетно. Демид Громов, самоуверенно улыбаясь, входит со мной в двери лифта, чтобы подняться со мной на мой этаж.
И только тогда я понимаю, что именно должна делать. И ведь он сам меня натолкнул на решение этой проблемы. Сам! Вот этим своим бесконечным давлением на мою персону. И я ловлю дзен и просто жду, когда это все закончится. Я сильная, я смелая, я справлюсь.
Только вот сложно это все. Он же прет как танк, нажимает кнопку «СТОП» и все тесное пространство лифта заполняет почти осязаемая энергия нашего противостояния. Хоть ножом режь. И он опять так непростительно близко, окутывает меня своим запахом, который я ненавижу и которым наслаждаюсь одновременно. И губы его так близко, что уже хочется не оттолкнуть, а максимально приблизиться и от всей души цапнуть их, чтобы он взвыл от боли, чтобы пережил то же, что и я, когда узнала, что стала игрушкой в его руках. Подлец!
И я решила, что если он играет со мной, то и я с ним сыграю в одну очень увлекательную игру под названием «я согласна». Посмотрим, как тебе она понравится, дорогой мой одногруппник. Держу пари, ты будешь в таком же неописуемом восторге, как и я когда-то.
И я соглашаюсь на все, на свидание и даже на то, чтобы его губы все-таки соприкоснулись с моими, даря мне тем самым какое-то болезненное облегчение. Не до конца, конечно, но уже легче. А что легче, я и сама не знаю. Просто мы соединяемся, дышим одним воздухом на двоих и единственное, что мне хочется сделать, так это почему-то прикрыть глаза.
Все, я победила, Демид. Вот, что это за волшебное чувство! Оно дурманит голову и стискивает мое сердце стальной рукой восторга. Получи фашист гранату!
Надо ли говорить, что дома я первым делом врубила музыку и станцевала победный танец городского сумасшедшего? Нет? Ну и чудесно! Да, а потом, когда адреналин схлынул я долго сидела в кресле, задумавшись и поджав под себя ноги, и трогала свои губы, прикрыв глаза и не думая ни о чем.
Но на следующий день моя злость на Демида Громова утихла. Знаю, я дура, но мне от чего-то не хотелось быть такой же, как он. Я думала, что приду на пары и честно расскажу ему все, как есть, мол «так и так, знаю про пари, ты козел, но на этом все». Но уже на первой паре я кардинально поменяла свои планы. Почему? Ну как минимум потому, что краем глаза увидела, как его блондинистый друг, скалясь во все свои тридцать два зуба, показывает Громову поднятые вверх большие пальцы, а тот только довольно хмыкает и победно приобнимет меня за плечи.
