Искатели - Михаил Васильев

Опять раздались кашель и кряхтение в очередном репродукторе или, может быть, мегафоне пиратов.

— У вас еще есть шанс, джентльмены, — снова раздался механический голос Джеррисона. — Тот, кто согласится ходить с нами под черным флагом, еще может стать славным космическим пиратом и отправиться с нами в славное плавание. Точнее, в полет. Остальные повиснут на пальмах, за неимением теперь рей. И это также верно, как то, что мое имя Горячая Рука. В общем, предоставляем вам честный выбор…

— Хоть и небольшой, — добавил Томсон.

Послышалось стеклянное звяканье и журчание льющейся жидкости.

— В литейной мастерской на верфи еще одна бронзовая пушка уцелела. — Из кустов смородины в хлыщевском саду послышался голос Конга. — Вот подтащить ее и в упор аптеку расстрелять. Картечью!

Эпильдифора Хлыща, наверное, как хозяина аптеки, все же пропустили. Диана тоже оказалась здесь, среди порохового дыма с кремниевым пистолем в руке. Ее платье с исчезнувшими бриллиантами теперь будто погасло. Только на декольте блестела алмазная пыль.

"В зоне декольте", — совсем некстати подумал глядящий сверху Платон.

— Там они, в твоем заведении заперлись. — Какой-то бородатый мушкетер алебардой показал Хлыщу на недоступную дверь.

— В моем?! Да я им! Смотрите, как я сейчас нанизаю их на этот вертел. — Аптекарь выхватил шпагу, оказавшуюся совсем не бутафорской. Сверкнула полированная сталь. Он подскочил к двери, забарабанил в нее кулаком. — Эй, вы там! Выходи на честный поединок.

Та приоткрылась, показавшаяся рука схватила Эпильдифора за шиворот и мгновенно втащила внутрь.

— Ну вот, — уже без всякого мегафона крикнул сквозь щели в разбитой ставне Томсон. — Теперь у нас настоящий, этот… Как его? Заложник есть.

— А это я, — послышался голос Джеррисона, — капитан Горячая Рука. Ну что, как там с добровольцами в наш славный пиратский экипаж? Записываетесь? Обещаю, веселая у нас жизнь будет. А вот для других, для опоздавших — наоборот. Я предупреждал — эти скоро повиснут на пальмах вместо кокосов или фиников…

Все это время неразличимым фоном звучали доносившиеся из глубины аптеки возмущенные крики Эпильдифора Хлыща.

— Будет у нас здесь база подлинной, как ее… Террористической организации, — все говорил Джеррисон. — Независимое государство, настоящая пиратская республика. Не то что ваша, игрушечная. Так-то, чуваки! Пусть транзитные корабли не отчаливают. Скажите там, что я велел. — Речь Джеррисона сейчас почему-то стала звучать невнятно.

Растерявшиеся теперь зимовщики бессмысленно суетились возле запертой аптеки, не зная, что предпринять. И уже долго. Кто-то даже пытался заглянуть внутрь сквозь щели в разбитой ставне. Ахилл с досадой пнул валявшуюся посреди мостовой растоптанную мушкетерскую шляпу с пластмассовым пером:

— Ну и что теперь будем делать, господа артисты сцены? — выкрикнул он.

— А вон! Несут, — воскликнул что-то сначала непонятное зимовщик в бархатном камзоле и показал рукой в конец переулка.

Оказывается, там появился гомункулус Карл. Звеня бубенчиками на колпаке, он толкал тачку с каким-то деревянным бочонком. Тачка виляла, и сам он шел нетвердо: гомункулус явно успел выпить еще.

— Порох, — объявил он, приблизившись. — Полагаю, пора приступать к следующему акту. Или действию. Об этом надо у режиссера Хлыща спросить. Он где?

Будто устав, Карл сел на бочку, прямо перед вражеским окном и стал набивать трубку табаком.

— Старый добрый черный порох, — вяло объяснил маленький гомункулус, — всего лишь уголь, сера и бертолетова соль.

— А может, эту бочку — к двери, и испарить ее на атомы? — показывая на эту дверь, предложил Ахилл. — Раз уж сегодня взялись, принялись взрывать…

— Только вот этих троих утырков не убьет? — повернулся он к Карлу.

Но тот совсем не слышал его. Ломая спички, он вяло пытался раскурить трубку.

— Эй вы там! Урки-пересидки, — Ахилл заколотил кулаком в дверь. — Выходи!

Но внутри почему-то молчали.

Ахилл все же посмотрел наверх, на крышу, где стоял Платон:

— Ну как, профессор, взрываем?

Платон махнул рукой:

— Давай!

— Ничего, мы аккуратно, — Ахилл бесцеремонно спихнул с бочки Карла, матросы и вельможи подкатили ее к дверям аптеки.

— Высокородные дамы, зажмите уши! — успел крикнуть кто-то.

Грохот потряс узкий Лаврушинский переулок, сразу ставший невидимым из-за порохового дыма. Вдоль этого переулка и в окна домов напротив полетели щепки и обломки.

Зимовщики со шпагами, алебардами и абордажными саблями, наконец, ворвались внутрь захваченной аптеки.

"Paritur pax bello, — торжественно пропищал компьютер в кармане Платона, хотя его никто ни о чем не спрашивал. — Мир создан войной".

Из-за дыма в аптеке ничего не было видно. Под ногами валялись обломки непонятно чего, хрустело разбитое стекло. Пахло разлившимися лекарствами и спиртом. Этих троих, только что запертых здесь внутри, как будто не стало. Их не было видно и слышно, только скрежетал испуганный попугай.

Зимовщики разбрелись в дыму, шагая по битому стеклу, по едко пахнущим лужам.

— Хорошо, что это здание монолитное, цельнокаменное у нас, — послышался чей-то голос. — Будь из какого-нибудь кирпича, на эти самые кирпичи бы и рассыпалось от такого-то взрыва.

— Исчезли бандерлоги эти.

— Тут они, — отозвался кто-то. Оказывается, Конг. Он стоял посреди разгромленного помещения, почти упираясь в потолок и жуя ветку смородины. — Тут лежат. Втроем.

— И Хлыщ?

— Говорю же, все трое.

— Мертвые? — Зимовщики собирались возле Конга. Дым рассеивался, и они как будто появлялись здесь из ничего.

— Живые вполне. Пьяные только совсем. Уничтожило этих сивушное масло, — сказал Конг.

Теперь стали видны защитники аптеки вместе с их заложником. Рядком они лежали на полу.

— Взяли в трюмы спирта до самой ватерлинии и сыграли в оверкиль, — добавил Ахилл. Оказалось, что он стоял рядом с Конгом.

— Капитан, блин! — Ахилл с презрением посмотрел на лежащего Джеррисона. — Эй ты, туловище! Рукам не горячо?

Он поднял самодельную аркебузу пиратов, похожую на массивный костыль:

— В университетский музей что ли ее сдать? Вдруг возьмут.

— Одного кислорода сколько угробили! — сказала Августа сокрушенно.

— Сорвали спектакль, фуганки, — с огорчением произнесла Диана.

— Ничего, — отозвался Ахилл. — За спектакль им еще отдельно суток двое добавят.

— И еще год расстрела мелкими камешками, — с неудовольствием проворчал кто-то.

Сверху со звоном, будто капли воды, падали подвески люстры.