Я тебя никому не отдам (СИ) - Франц Анастасия

Но нет, Давид постоянно находится со мной рядом. Ухаживает за мной, пристально смотрит, будто пытаясь заглянуть мне в голову и узнать, о чём я думаю. Иногда хмурится и бывает злой, когда приходит после работы уставший и измученный, а тут ещё приходится за мной ухаживать. И я понимаю, что и на работе у него проблемы, но всё это он держит в себе, не показывая мне своих проблем, потому что он настоящий взрослый мужчина. А я слабая маленькая девушка, поэтому о его трудностях не должна знать.

Но как же иногда хочется, чтобы он все мне рассказывал, делился со мной, а не молчал. И когда я спрашиваю, что у него случилось, он говорит, что всё хорошо. Чтобы я не беспокоилась, а лучше настроилась на лечение, которое идёт полным ходом.

С того дня, как я живу в доме Давида, со мной стала заниматься женщина, Инесса Павловна, которую нанял мой сводный брат, чтобы я встала на ноги.

Каждый день я прохожу через адские муки, боль терзает всё моё тело. Но я, сжав крепко зубы, превозмогая боль, продолжала трудиться, пытаясь почувствовать свои ноги.

Я хочу снова встать на ноги и быть для Давида не только сводной сестрой, но и достойной женщиной для него, а не просто обузой, за которой приходится ухаживать.

Это так странно — заново учиться ходить, сгибать ноги в коленях. Изо дня в день я занимаюсь, невзирая на боль, и, как говорит мой врач, прогресс есть. С нашего первого занятия прошло два месяца, и понемногу я стала чувствовать свои ноги. Слабо, но всё же чувствительность начала появляться. И этому я была бесконечно рада, потому что, возможно, скоро я смогу встать на ноги. Конечно, о том, чтобы полноценно стоять, пока не может быть и речи, но хотя бы на костылях я смогу передвигаться.

Каждый день меня посещала Милка, которая так же, как и я, была рада, что я иду на поправку, хоть и микроскопическими шагами, но всё же прогресс есть — и это чудо. А мне хотелось быстрее поправиться и каждый день готовить завтраки любимому мужчине, ждать его с работы с горячими ужинами и счастливой улыбкой.

— Не спеши, девочка. Совсем скоро ты встанешь на ноги, но стоит поднапрячься и не сдаваться — и всё будет хорошо, — говорила, улыбаясь, Инесса Павловна, а я кивала, зная, что теперь точно всё будет хорошо.

В этот момент к нам в комнату, где мы сидели с женщиной и разговаривали, вошёл Давид. Я просияла, увидев его в дверном проёме. На губах мужчины была лёгкая улыбка, а глаза, кажется, искрились счастьем.

— Привет, — смущённо улыбнулась.

— Привет, — поприветствовал он меня, смотря прямо в моё лицо, не отрывая взгляда. И, оттолкнувшись от косяка двери, двинулся ко мне.

Не смогла сдержаться и потянула руки к нему, чтобы быстрее его обнять. Мгновение, и я уже на руках у этого сильного мужчины, что крепко и уверенно держал меня на руках, как самое ценное сокровище в мире.

— Я соскучилась. Очень сильно, — обвела пальчиками его шею и, приподняв голову, поцеловала колючую щёку.

— Моя малышка, я тоже очень соскучился, — Давид не отрывал от меня своих глаз. Я видела, что в них плещется счастье, радость за меня, потому что он слышал всё то, что сказала Инесса Павловна. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — немножечко соврала, потому что не хочу, чтобы он переживал. Во всём теле я чувствовала боль, суставы ног гудели от усталости, но это говорило о том, что у меня есть все шансы, чтобы наконец встать и сделать этого мужчину самым счастливым.

Мы не заметили, как Инесса Павловна покинула нас. В комнате мы остались одни.

— Ты мне правду говоришь? — хмуро спросил Давид, пристально посмотрев на меня. Повернулся со мной на руках и сел на кровать, удобно устроив меня на своих коленях. — Никогда не ври мне, Аля, — он положил ладонь на мою щёку, а я, прикрыв глаза, прильнула к нему ближе.

— Я не хочу, чтобы ты переживал, — тихим шёпотом ответила.

— Я всегда буду о тебе переживать, родная. Но я хочу знать всё то, что ты испытываешь, что чувствуешь. Мне это важно знать. Никогда мне не ври.

— Хорошо, — обняла его, прильнув к нему всем телом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На мою макушку легла большая ладонь, а вторая оплела сильнее мою талию. Давид склонил голову ниже, зарывшись в копну моих волос.

— Ты моё самое дорогое сокровище, — от его слов по моей коже побежали мурашки. Я сильнее прижалась к нему.

Я не смогла ответить что-либо — горло сдавило в тиски. Тяжело вздохнула, потёрлась носом о его грудь, на что меня с нежностью поцеловали в макушку. Я знаю, что Давиду не нужны мои слова о любви, потому как он и так всё чувствует, как, собственно, и я сама.

Дни довольно быстро сменяли друг друга, и к нам приближался Новый год. Зима в этом году была по-настоящему холодная, и, хотя в нашем доме было тепло, я всё сильнее и ближе каждую ночь прижималась к теплому мужскому телу, что держал меня в коконе своих жарких и нужных рук.

С первого дня моего пребывания в доме Давида мы жили в одной комнате, спали вместе и всё свободное время проводили тоже вместе. Нам было хорошо вдвоём, а я себя чувствовала как никогда счастливой и нужной.

Но иногда, когда я дома оставалась одна, тоска скрючивала меня. Я скучала по матери, которая ни разу не появилась ни в клинике, ни тем более не позвонила, отчего на сердце давил тяжелый камень, и казалось, что я вот-вот задохнусь. Мне было больно и обидно. Но ещё больше я скучала по отцу. Он снился мне, говорил, что любит своего маленького Хвостика и что дико скучает. Но я должна быть сильной и стойко вынести испытания, что мне уготованы.

Говорил, что Давид сделает меня счастливой, и чтобы я ему верила — он никогда меня не обидит. Впрочем, я и сама это чувствовала, знала, что он не сможет сделать мне больно. Сводный брат иногда так смотрит на меня, что у меня дыхание задерживается, а потом сердце начинает громко стучать.

Я упорно занималась и всё больше и лучше стала ощущать свои ноги. Однажды я попросила Инессу Павловну не говорить Давиду о моих успехах, желая сделать ему сюрприз, и она с восторгом поддержала мою идею.

— Саша, тебе нужно попробовать двигаться. Ты можешь попробовать сесть на кровати и свесить ноги? — я кивнула, хоть и было совсем страшно. Я боялась, что мне будет дико больно, я не смогу сдержать свои эмоции и закричу, но Инесса уверяла меня, что мышцы разработаны, и я не буду ощущать сильную боль.

Я придвинулась к краю кровати и попробовала свесить сначала одну ногу, потом другую. Сначала я почувствовала покалывание в пальцах ног, затем оно стало пониматься выше, подбираясь к коленям, а потом и к тазу.

Я заулыбалась, но тут же сделала серьёзное выражение лица, чтобы не спугнуть тот миг счастья и удачи. Боль была, но лишь её легкие отголоски, что ещё больше меня радовало. Тяжело вздохнула и сделала этот рывок — у меня получилось. Сидеть без поддержки было тяжело всё равно — моя спина напрягалась, а руки впились в край кровати. Подскочив к мне, Инесса придержала мою спину, а я рвано выдохнула.

— Молодец, девочка, — услышала рядом с собой приятный голос доктора, благодаря которому я наконец могу двигаться. Пусть ещё не ходить, но и это всё временно.

— Мы ещё немного с тобой позанимаемся, а через пару дней я принесу костыли, и мы попробуем с тобой встать. Хорошо?

— Я боюсь, — я вся сжалось, страх сковал меня, и постепенно я стала чувствовать нарастающую боль в теле.

— Так, успокойся. Дыши глубоко. Давай вместе со мной, — Инесса говорила мягко, обволакивающе. — Вдох-выдох. Вдох-выдох, — и я дышала вместе с ней, проделывая простые упражнения. — Ничего не бойся. У тебя всё получится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Эй, народ, — внезапно услышала я звонкий голос подруги, который разнесся по всему дому.

На губах заиграла улыбка.

— Мы здесь, Мил, — позвала подругу.

Через мгновение девушка влетела в нашу с Давидом комнату, да так и остановилась. И я понимала её шок и всё то, что она чувствует.

— Вот это да, ты сидишь! — потрясенно, но в то же время радостно проговорила подруга. Я кивнула смущаясь. — А Давид знает?