Роддом, или Жизнь женщины. Кадры 38–47 - Татьяна Соломатина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Полагаю, кульдоцентез[71] делать не будем? – посмотрел Родин на Поцелуеву.
– Не будем. Зачем её мучить. Всё и так очевидно, без крика Дугласа[72].
– Я не могу быть беременной! Я кормлю грудью! – плакала корреспондент после процедур.
– Охо-хо, грехи мои тяжкие! – погладил её по голове Сергей Станиславович. – Ирочка, вы – лишь одна из миллионов тех, кто путает кормление грудью с методом лактационной аменореи!
– Чего?!
– Вот об этом я и говорю. Кормление грудью не является методом контрацепции.
– А как вы меня будете… лечить?
– Оперативно, солнышко, оперативно.
– Это что, операция, что ли? – захныкала она снова. – Мне уже лучше! Я пойду домой! Я не хочу операцию!
– Да, верю, что вам сейчас лучше. Точнее – знаю. Знание, Ирочка, – это сила! Через несколько часов после первого приступа боли из вашей матки начнёт отторгаться децидуальная ткань. Практически слепком. И ваше состояние стабилизируется. И даже ещё больше улучшится. А потом, по мере нарастания внутреннего кровотечения, вам будет становиться всё хуже, геморрагический коллапс, болевой шок… И, учитывая ваш габитус и измотанный родами организм, адаптироваться к кровопотере он не способен. И вы быстро у…
Поцелуева ткнула своего возлюбленного локтём в бок.
– …Быстро начнёте умнеть, но не успеете поумнеть окончательно, да!
– Оксана Анатольевна, правда нужна операция?! – округлившимися от страха глазами девчонка посмотрела на Поцелуеву. Та лишь утвердительно кивнула. Родин распорядился разворачиваться.
– Лапароскопически пойдём? – скорее уточнил, нежели спросил Родин. Они уже вышли из смотровой в коридор.
– Серёжа, меня смущает её матка. Она слишком увеличена для протокольно-положенного «незначительно».
– Да? Ну, сделай УЗИ.
Вот тут и выяснилось, что корреспондент Ирочка не просто беременна, но дважды беременна!
– Удивительно! – всплеснул руками Родин, глядя на экран. – Нет, это удивительно! Чаще всего это встречается при…
– Индукции овуляции, – закончила Оксана за любезным другом.
– Ага! А судя по тому, что знания об ЭКО у, так сказать, корреспондента отсутствуют даже на уровне «Интернет глянуть перед интервью», то… то шанс на такой расклад у девчушки был примерно один на… – Родин пошевелил губами, вскинул глаза к потолку… – на тридцать тысяч. Откликается на кличку Счастливчик!
– Не обезьянничай! – строго посмотрела на него подруга.
– Не, ну а чего они являются и ничего не знают!
– Родин! Ты – врач! Тебе по барабану.
– Знаю! – вздохнул рыжий колобок, весьма очаровательный в васильковой пижаме.
– Вот давай и дальше так. Они – пусть как хотят. Знают. Не знают. А ты – знай!
– Договорились. Ты – мой добрый ангел! – Родин обнял Оксану и, слегка встав на цыпочки, поцеловал свою рослую Засоскину. – Только сама к ней иди уточнять, хочет она сохранять беременность или не хочет.
– А что, есть шанс сохранить?
– Да. Вполне. По той УЗИ-картине, что я видел, вполне отменный шанс. Один на примерно сто.
– Иди мойся, паяц!
Девочка-корреспондент захотела оставить беременность. Логично. Где трое, там и четверо. Лапароскопическое удаление разорванной маточной трубы прошло без осложнений. Уже через двое суток она была выписана. Родин напоследок подарил ей книгу «Советы Залетевшим». Как увидел в магазине недавно, как пролистал – так аж до потолка подпрыгнул! Господи, спасибо, что нашёлся добрый человек, написавший это. У врачей просто руки не доходят. Да и популяризация – жанр непростой. Тут можно скатиться в занудство и усыпить аудиторию. А как тяжело писать «лёгкие» тексты, Сергей Станиславович знал лучше прочих. Да, он всё ещё продолжал зарабатывать побочно, балуясь написанием сценариев для мыльных опер в медицинском интерьере. Громоздкое изматывающее «баловство», честно говоря. Зато гонорары приличные. А тут корреспонденточка разве что в горячих спасибах рассыпалась, уходя. Хотя оперировали и выхаживали её бесплатно. По ургентности поступила. Неотложное состояние. Могла бы хоть операционным сёстрам что-нибудь подкинуть. Они получают куда меньше за свою тяжкую работу, чем она – за бездарно профуканные интервью. Но жива-здорова – и ладно! Чем ещё счастлив врач?
А оператор и бронеподростки сидели у Поцелуевой до самого вечера. Потому что парочка после операционной ещё и в ресторан закатилась. И по набережным прогулялась. Ну забыли они! Замок у Оксанки хитрый. Только на ключ. Никак не выйдешь, захлопнув. Потому что предварительно надо открыть. А закрыто – ага! – на ключ.
– Что ж вы не позвонили! – ахнула Оксана.
– У нас не было телефона Сергея Станиславовича. Его знала только девочка-ассистент. Её телефон сегодня был недоступен. Выходная она. Отключила – и всё!
– А шофёр?
– А что шофёр? Вас до больницы отвёз и сюда приехал. Под подъездом сидит. Вы не заметили машину?
– Ёлки! Звоните ему немедленно, пусть поднимается сюда.
– Зачем? – удивился оператор.
– В туалет сходить. Кофе попить! – топнула ногой Оксана Анатольевна.
Непонятно, почему все рассмеялись. Истерическое?
Кадр сорок седьмой
Жизнь женщины
Всё течёт, всё меняется, и роддом за несколько лет не только обновил интерьеры, но и изменил жизни иных своих обитателей.
Прежний неумёха-интерн Сергей Иванович Волков, бывший в родильном доме – и в медицине вообще – не на своём месте и не при своём деле, благодаря в том числе стараниям Маргариты Андреевны и Татьяны Георгиевны стал известным перспективным молодым модельером. То есть, благодаря их стараниям получил возможность заниматься тем, что любит. А успеха добился благодаря таланту, упорству и немножечко – инвестициям от папы. Это очень важно и приятно, если могущий помочь – помогает. Впрочем, опция не обязательная. Сергей Иванович женился на забавной пышке Ксении Ртюфель («Как трюфель – только Ртюфель!») и даже запустил коллекцию повседневной одежды для крупных женщин под маркой «Ртюфель». Теперь никто не может понять, почему коллекция одежды носит такое название – «Ртюфель». Явно же должен быть «Трюфель»! (Вот есть в Москве ресторан «Круаж» – никто не может понять, почему «Круаж». Явно же должен быть «Кураж»!) Ксения в настоящее время проходила курс лечения от синдромального состояния, основной бедой которого является невыход фолликула за пределы яйцеклетки и, как следствие, невозможность встречи со сперматозоидом. Прогноз был благоприятный. В любом случае – есть ЭКО. Но если есть возможность вылечить синдром поликистозных яичников – его необходимо вылечить. В любом случае. Не только из-за бесплодия, а по целому ряду других причин, важных для здоровья женщины.
Папа Сергея, Иван Спиридонович Волков, как был вдовцом и собственником процветающего бизнеса, так и остался. Звонков от Татьяны Георгиевны ему удавалось дождаться только по делу. Ну что ж, лиха беда начало! Как любой успешный бизнесмен, он умел ждать. А ещё он умел не отчаиваться. Человек, переживший смерть любимой жены, научается не отчаиваться. И это не значит, что он теперь отрешённый и просветлённый пофигист, живущий по принципу: «Да – да. Нет – нет». Это другое. Что-то там про изменить, принять и мудрость отличать что-то от чего-то с чем-то.
Светлана Борисовна Маковенко, решив свои женские проблемы[73], преобразилась. Она стала следить за своим внешним видом. Кожа разгладилась и приобрела естественный ровный оттенок – больше никаких неровных алых пятен на сером фоне! Она сделала модную стрижку и колорирование. Слегка сбросила вес – толстой она, в отличие от Тыдыбыр, никогда не была. И тоже записалась в фитнес-клуб. И стала не только худой, но и подтянутой, стройной. Перестала сутулиться. Последнее обстоятельство очень добавляет женщине очарования. Она не только изменилась внешне – она стала добрее. Наверное, когда у тебя всё хорошо, то и мир уже не выглядит таким страшным. На Аркадия Петровича Святогорского, сыгравшего немаловажную роль в произошедших переменах, Света Маковенко смотрела как на божество. Он же от её поклонения постоянно отшучивался. Не зло, конечно. Скорее смущённо. По-настоящему добрых людей всегда смущают благодарные взоры и восторженные панегирики.
И Татьяна Георгиевна решила дать Серой Мыши – прозвище так и осталось, извините, таковы особенности человеческой психики – шанс. И перевела её из женской консультации в отделение гинекологии. Свете Маковенко всегда нравился интерн… Пардон, уже не интерн, а полноправный ординатор гинекологического отделения Александр Вячеславович Денисов. Хотя всё это – шансы – конечно, ужасные глупости. Александр Вячеславович продолжал с коровьей преданностью взирать на Татьяну Георгиевну. И это мучило её совесть. Мальчишка ей помог выбраться из мрака. А она его выбросила, как надоевшую игрушку. А потом снова достала из шкафа. Хотя и это, признаться честно, полная ерунда! Какие тут могут быть муки совести? Она поиграла – так и юноша позабавился. Ещё и в фаворе был. Кругом-бегом-хвостом за ней по всем операционным. Кто ж думал, что он влюбится?! Как он вообще мог в неё влюбиться! Она старше его на двадцать лет!.. Враньё! Мальцева прекрасно знала, что интерн никакого внимания на Свету Маковенко не обратит. Так что она дала ей другой, более важный шанс – стать специалистом на передовой. Не то ж из Серой Мыши и Тыловой (скорее Стуловой – от слова «стул») Крысой можно стать. Особых хирургических талантов Светлана Борисовна не проявляла. Не хватало смелости, инициативы. Но надёжные техничные ассистенты и ответственные ординаторы важны не менее ярких талантливых хирургов.
